Мудрец - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
— Теперь будьте осторожны.
Йокот лег на живот, подполз к краю, глянул вниз и оцепенел.
Любопытство победило. Кьюлаэра бросил свой мешок, лег и пополз вперед; Китишейн поступила так же, а чуть погодя и Луа. Миротворец подошел к краю и оперся о посох.
Под ними находился красный кипящий котел. Бурлящая поверхность густой жидкости заполняла всю пещеру. Там и здесь вздымались, надувались и лопались гигантские пузыри. Кьюлаэра замер, потрясенный, и пролежал бы так, наверное, больше часа, если бы горячий поток восходящего воздуха не ударил ему в лицо. Он быстро отполз назад. То же самое сделали остальные. Они уставились друг на друга. Всех трясло, несмотря на жару.
— Если где-то есть обитель демонов, — сказал в конце концов Кьюлаэра, — то это здесь!
— Жарче любой печи. — Обычное самообладание покинуло Йокота. — Неудивительно, что это место называют кузницей Аграпакса!
Как будто услышав его, вся пещера вдруг с лязгом задрожала. Так продолжалось несколько минут. Три удара, тишина, еще четыре или пять, тишина, и так далее. Наконец все кончилось, эхо ударов затихло. Друзья, побледневшие и ошеломленные, переглянулись.
— Не может же это и в самом деле быть... — Китишейн запнулась.
— Не может? — спросил Йокот.
— Не здесь. — Миротворец сделал знак рукой. — Идемте.
Он увел их обратно в тоннель, где было не так жарко и где они смогли облегченно вздохнуть. Кьюлаэра был удивлен — несколько минут назад он думал, что в тоннеле очень жарко, а теперь он казался прохладным!
Мудрец остановился у развилки:
— Вот здесь.
Йокот обескураженно глянул на старика. Тоннель, по которому они спускались вниз, уходил налево; этот же уводил направо.
— Когда мы здесь проходили, этого поворота не было! Я впервые его вижу!
— Впервые видишь, а он был здесь, — сказал Миротворец. — Мы бы и сейчас не увидели его, если бы кузнец Аграпакс не заинтересовался нами.
— Но тут ходило не одно поколение гномов — я вижу приметы! И дверги тоже! Как они могли не знать о том, что здесь находится дверь в кузницу Аграпакса?
— Потому что дверги и гномы — такая же природная часть подземного мира, как камень и руда. Аграпакс все это прекрасно знает и любит, — объяснил Миротворец. — Но появление под землей людей — это нечто из ряда вон выходящее. Вы возбудили в кудеснике интерес. Не сомневаюсь, ему захотелось взглянуть, кто проник так далеко в его владения, тем более что он понимает, что природное любопытство, свойственное людям, потянет нас сюда.
— Значит, меня он понимает плохо, — сказал Кьюлаэра. — Чтоб тебе пусто было, старик! Это ты научил меня бояться!
— Я лишь напомнил тебе о страхе, а научился ты ему в детстве, — пожал плечами мудрец и повел их в проход. Лязг возобновился — казалось, что звенит все вокруг.
Вдруг тоннель вывел их к сводчатому проходу. Лязг зазвучал громче, гораздо громче. Пещера впереди была залита зловещим светом, похожим на свет расплавленной породы, в озере к этому свету примешивались более яркие вспышки желтого и оранжевого пламени. Друзья замерли: в конце прохода они увидели две широко расставленные огромные ноги толщиною со старый дуб — волосатые, испещренные ожогами. К ногам уходящими вверх полосками кожи крест-накрест были привязаны сандалии.
Миротворец подошел к началу прохода и дал остальным знак двигаться вперед. Они пошли медленно, опасливо, взгляды их устремились все выше и выше: на туловище, которое было намного шире ног, плечи — еще шире туловища, и руки, бугрящиеся мышцами, блестящими от пота, такими же могучими, как ноги.
Венчала тело огромная голова с седой бородой и блестящими глазами, в которых отражался огонь. Лицо, некрасивое, покрытое копотью, принадлежало тому, кого ничего не занимало, кроме собственного дела.
Великан был в три раза выше человека. Его окружали ровно сложенные металлические болванки, драгоценные камни и другие материалы. Перед кузнецом кипел в котле расплавленный камень. В тот миг, когда путники увидели его, одной рукой он сжимал щипцами над расплавленной породой металлический брусок, а другой потянул за рукоятку, которая была скорее всего стволом векового дерева. От расплава к бруску взметнулось пламя. Кузнец-великан отпустил рукоять; ревущее пламя ослабло, он перенес брус на наковальню из черного металла, которая была выше человеческого роста, шириной с лодку, и весила наверняка немало.
Он работал молча. Когда он обрабатывал брусок, глаза его блестели. Китишейн могла бы поклясться, что он не заметил их появления, но вскоре кузнец отложил брус, чтобы тот остывал, и заговорил голосом, от которого по пещере пронесся гул, подобный грохоту землетрясения.
— Зачем ты пришел сюда, Огерн? — Он повернулся и злобно поглядел на Миротворца. — Чего тебе понадобилось в моей кузнице? Мало тебе было проваляться несколько веков в постели с моей женой?
Словно пораженные громом, друзья уставились на Миротворца.
А щеки Миротворца раздулись от гнева, и он заговорил с великаном так, будто тот был надоедливым деревенским сплетником:
— Никогда она не была твоей женой, Аграпакс!
— Не была, но должна была стать, поскольку улинов осталось так мало, а мы с ней — двое самых могучих. Ты украл ее у меня, малявка!
— Я не мог украсть у тебя то, что тебе не принадлежало! У тебя никогда не было прав на нее, да и быть не могло, ибо ты на нее и внимания не обращал! Мыслями ты всегда возвращался в свою кузницу. Ты и ушел бы в кузницу исполнять свои новые замыслы, бросив ее! Нет, никогда ты не смог бы стать верным мужем, ибо ты всегда был обвенчан со своим искусством!
— Все те же старые песни. — Кузнец-великан отвернулся и плюнул на наковальню. — На самом деле все женщины считали меня уродом. Разве что только какая-нибудь захотела бы добавить чудесного кузнеца к перечню своих побед. Я криворукий, хромой, весь в ожогах, косоглазый, длинноносый и неуклюжий. Ну да ладно, мои металлы любят меня, а я люблю свои металлы.
Китишейн подумала, что из всего сказанного только это и было правдой. Верно, великан выглядел неказисто, но вовсе не уродливо, и хоть он был огромен, но его могучие мышцы сами по себе были весьма привлекательны. Он был не из тех, кого женщины выбирают в любовники — но в мужья? И это было бы вполне возможно, будь у него не такой скверный характер.