Третья книга мечей - Саберхаген Фред (читать книги полные .TXT) 📗
— Нет. Честно. После того… что случилось с нашей дочерью. Ты что, забыл про нее? Или этот визит — твоя очередная дурацкая шутка?
— Я о ней не забыл. Она живет со мной. — Когда королева непонимающе уставилась на него, он пояснил: — Как тебе известно, четыре года назад Ариан была сильно ранена. Но сейчас ей намного лучше. Я почти не разговаривал с ней о тебе. Но, думаю, когда-нибудь она захочет с тобой увидеться.
Серебряная королева долго смотрела на бывшего возлюбленного и наконец сказала:
— Мне сообщили, что Ариан была убита в сокровищнице Синего храма. И у меня имелись причины в это поверить.
Услышав о храме, император с отвращением скривился:
— Многие умерли в этом… месте. Но не Ариан. Хотя даже молодой человек, который был тогда рядом с ней, тоже не сомневался, что она мертва. Но знаешь ли ты, что один из тех молодых людей — мой сын? А мне нравится заботиться о своих детях, когда я могу это сделать. Она не умерла.
Однако королева все не сводила с него глаз. Она не могла отделаться от подозрения, что это лишь очередная его шутка, прелюдия к тайной мести — впрочем, она так и не смогла понять, даже когда они еще были любовниками, мстителен он или нет.
Наконец, на мгновение утратив королевскую осанку, она пробормотала:
— Я… я продала ее в Красный храм.
Теперь он нахмурился, и она быстро поняла, какой была в древности власть императора, раз перед ним трепетали короли и королевы.
— Я мог убить тебя за такое, если бы узнал тогда, когда это произошло. Но прошли годы, и теперь ты сожалеешь о своем поступке. Она выжила, я тоже. И ты.
Гнев придал ей сил.
— Я выжила без тебя… и ты заявляешь, что все еще хочешь на мне жениться? А откуда мне знать, что ты подразумеваешь именно то, что говоришь?
— А как ты узнаешь, кому можно верить, а кому нет, дорогуша? Приходится делать выбор.
Ей захотелось крикнуть, что ее проблема как раз и заключается в том, что она не знает, когда и кому можно верить.
— Послушай, псих, допустим, я дам тебе ответ. И скажу «да». Сможешь ли ты тогда одолеть Мыслебой?
— Если ты станешь моей невестой, то я помогу тебе всем, чем смогу. А с Мыслебоем разберемся, когда придет время.
— Оно пришло, и Мыслебой уже рядом. Ах ты, сволочь! Невозможный как всегда. Уходи. Убирайся, или я обнажу Душегуб. — И она опустила руку на черную рукоятку меча, теперь постоянно висевшего на поясе. — Полагаю, ты и после нашей женитьбы станешь соблазнять невест и плодить новых ублюдков?
— Я стану верен тебе куда больше, чем ты способна вообразить, — негромко ответил он. — Я люблю тебя и всегда любил. Как ты думаешь, почему я сражался за тебя и рядом с тобой, когда ты была еще девчонкой?
— Я ведь уже сказала, что не верю тебе. И не поверила ни единому твоему слову. А теперь уходи, или я вытащу Душегуб.
— Это твой меч. Делай с ним все, что пожелаешь. Но я уйду, когда ты решишь его обнажить.
Она потянула за рукоятку, начиная извлекать меч, и одновременно громко позвала охрану. Но когда черезнесколько секунд в палатку вбежали солдаты, то они увидели, что королева одна, а меч остался в ножнах, хотя ее рука лежит на рукоятке.
Солдаты, словно загипнотизированные, уставились на эту руку. Оба надеялись, что успеют выбежать из палатки, пока меч не вышел из ножен, — им показалось, что они уже ощущают исходящие от лезвия волны пустоты.
Королева Ямбу больше не тратила время зря и отдала приказы, необходимые для приведения ее войск в состояние полной готовности к сражению. Когда ее распоряжения были выполнены, она приказала наступать.
Как только на горизонте темной линией показалась армия Вилкаты, она построила армию в боевой порядок и выехала в ее центр, поджидая врага на своем знаменитом сером боезвере, готовая обнажить меч… чего? Насколько ей было известно, у этого меча имелось только одно имя.
Вражеские линии медленно ползли вперед. А вот в центре и сам Вилката. Ждет наилучшего момента, чтобы извлечь свое оружие именно тогда, когда оно сработает эффективнее всего.
Рука королевы Ямбу лежала на рукоятке ее меча. Она выехала чуть вперед. Еще рано…
Сейчас!
Мыслебой и Душегуб взметнулись практически одновременно.
Первой реакцией королевы на ошеломляющий психический удар, нанесенный ее мечом, стало желание отшвырнуть его. Но она этого не сделала. Потому что через мгновение ей стало все равно. Выбросит она меч или нет — какая разница?
Все перестало иметь значение.
Вообще все во всей Вселенной.
Мыслебой казался ей теперь далекой, не относящейся к делу искоркой, помигивающей на другом конце поля под нависающими грозовыми облаками. А рядом, вокруг королевы…
Ближайшие к ней солдаты смотрели, как она обнажает меч. Через секунду им стало все равно, куда смотреть. Вокруг нее медленной волной в чернильно-черном пруду расходилась волна апатии, абсолютного безразличия.
А издалека, быстро набирая скорость, к ним приближалась другая волна: солдаты Вилкаты, только что заново вдохновленные Мыслебоем, с дикими воплями неслись в атаку.
С каждой проходящей секундой все новые и новые солдаты королевы выпускали оружие и садились, охваченные безразличием. Похоже, они уже не смогут оказать сопротивление, и Темный король вот-вот одержит легкую победу.
Но, разумеется, это тоже не имело значения.
Подстегивая себя криками, первые фанатики Темного короля обрушились на солдат Ямбу. Те в лучшем случае оказывали слабое сопротивление. И чем ближе к королеве они находились, тем более вяло защищались.
Но и атакующие теперь попали в область, где доминировала сила Душегуба. Сперва начали стихать их торжествующие крики, а затем и энергичность, с какой они пускали в ход оружие. Вскоре их ряды смешались и остановились.
Королева Ямбу, сама не зная, зачем она утруждает себя даже таким усилием, медленно подняла взгляд. Меч, который она держала над головой, был таким тусклым, что на него было даже больно смотреть.
Меч Отчаяния — она придумала ему второе имя. Но это не имело значения. Как и что-либо иное.
Да и зачем держать его так высоко? Она позволила отягощенным сталью рукам медленно опуститься. Когда ее удивленный боезверь захотел перейти в другое место, она спешилась и отпустила его. Потом встала, почти опираясь на меч и уткнув его острие в землю.
