Сердце дракона - Бойе Элизабет (читать книги онлайн полностью txt) 📗
— Скальг! — воскликнул он потрясенно. — Так ты — Дирстигг! Это все время был ты! И подумать только, — добавил он с неожиданным и горьким смирением, — как мы измывались и насмехались над тобой!
Дирстигг лишь рассмеялся и ссутулился, мгновенно превратившись в старого Скальга с его невыразимо хитрым видом.
— Я ведь не со зла говорил тебе всякие грубости, — подал голос Пер. — Мне часто случается болтать всякое… ох, какой же я болван! Прости меня, Скальг… то есть, Дирстигг.
— Мне так стыдно, — проговорила Ингвольд, качая головой.
— Если б только ты сказал нам правду с самого начала…
— Вы бы мне не поверили, — отвечал Дирстигг, с нежностью поглядывая на своих друзей. — Признаться, я от души наслаждался вашими оскорблениями — ведь они были так искренни. Знаменитому напыщенному обжоре, вроде меня, доводится услышать в жизни немало лести, так что время от времени посбивать с него спесь даже полезно. Правда ведь, маскарад удался на славу? Впрочем, настоящие холод и голод немало этому помогли. Как бы там ни было, — продолжал он уже серьезно, — я должен попросить у вас прощения за то, что так часто обманывал вас. Мне невыносимо было изображать предателя, но я знал, что мы сможем одолеть наших врагов, только стравив их друг с другом. Я всегда говорил: пусть себе сильные бьются с сильными, а слабые их подначивают. Они отняли у меня Силу, бросили меня, бездомного и одинокого, умирать в суровом краю. Одна только жажда мести и сохранила меня в живых, покуда Рибху не привели меня к вам. Я знал тогда, что вновь обрету свою Силу и волшебные вещи, но к тому времени, когда я отнял их у Бьерна, я уже понял, что они больше не мои по праву. — Он вздохнул, но тут же просветлел. — Ну вот что, Бран, нечего тебе здесь стоять. Надевай пояс с мечом и расправь свой плащ. Это ты поведешь льесальвов и, надеюсь я, приведешь их к самым воротам Хьердисборга.
— Скальг. — Ингвольд подошла к нему и обняла. — Для меня ты всегда останешься Скальгом, таким же дорогим другом, каким был моему отцу. Ты столько вынес ради нас. Отец всегда говорил, что лучше тебя нет никого среди льесальвов.
— Как жаль, что я не сумел бежать вовремя, чтобы помочь ему. — Голос Дирстигга дрогнул. — Но Тьодмар гордился бы своей дочерью. Гордился бы безумно.
Неподалеку хрипло протрубил рожок, и со всех сторон отозвались ему грозные трели. Дирстигг выжидательно глянул на Брана.
— Они ждут только тебя. На сей раз ты на правой стороне и знаешь к тому же все о доккальвах — вплоть до того, что было на ужин у последнего пехотинца. Ты преподашь им урок, который они забудут не скоро.
Бран не мог сказать ничего, что не показалось бы совершенной бессмыслицей.
Он торжественно пожал руки всем, нарочно не заметив, что Пер подтянул для него подпругу. Взяв в свои руки ладонь Ингвольд, он долго не мог себя заставить выпустить ее и успокоился лишь тогда, когда, прокашлявшись, взял с Пера клятву беречь Ингвольд хотя бы ценой собственной жизни, пока Бран не вернется за ней.
Когда Бран садился в седло, появился Кольссинир и, затормозив, на бегу, обратился к Брану, назвав его Дирстиггом. Осознав свою ошибку, он медленно переводил взгляд с Брана на Скальга и обратно — главным образом на знакомое до мелочей снаряжение. Дирстигг шагнул вперед и пожал руку вконец растерянного Кольссинира.
— Я отдам тебе полсотни марок, как только вернусь в Снегохолм. — Ты уж пойми, я был в весьма стесненных обстоятельствах.
— Забудь об этом, — отвечал Кольссинир, обретя наконец, хотя бы частично, свое прежнее самообладание. — Скальг! Но почему ты не доверил нам свою тайну… Дирстигг?
— Да потому что тогда бы у меня и вполовину так хорошо не вышло, — удовлетворенно пояснил Дирстигг.
Глава 24
Когда Бран и Кольссинир вернулись в Микльборг, солнце возвратилось уже из своего зимнего изгнания, и суровые горы и стены Микльборга снова зазеленели. Упорство осажденных защитников Хьердисборга таяло вместе со льдом и снегом, и наконец они сдались Брану и его льесальвам. Среди пленных был и Тюркелль, испуганный и раболепный. Когда Бран поведал о его преступлениях, Тюркелля заковали в цепи и увели, а затем вместе с прочими, наиболее воинственными вождями выслали к самым северным берегам Скарисея, где царили вечная тьма и тролли. Изгоев высадили на сушу, дав им достаточный запас провизии и вещей, чтобы они могли продержаться прежде, чем их отыщут северные сородичи, и строго-настрого запретили возвращаться на юг.
После разрушения Хьердисборга и наказания главных подстрекателей, все прочие доккальвийские форты и форпосты прислали гонцов с просьбой о замирении. Самые ближние поселения перебрались на жительство посевернее, а оставшиеся вожди доккальвов изо всех сил старались вести себя смиренно.
Самой радостной вестью для Брана стало известие о смерти Миркъяртана. После нескольких, едва не удавшихся попыток побега чародей наконец сбежал раз и навсегда от затянувшегося суда — удавился в собственной темнице, к большому ужасу его тюремщиков. Драуг самоубийцы — худшая разновидность упыря, ибо с удвоенной жаждой стремится отомстить. Чтобы избежать такой беды, маги Микльборга затоптали пробитого колом мертвеца в одним им известную трясину и сотворили немало заклинаний, чтобы драуг Миркъяртана никогда не поднялся на поверхность и не исполнил своего мщения.
Победу праздновали весело и долго. Веселее всех был, пожалуй, Дирстигг, который все откладывал долгожданное возвращение в Снегохолм, дабы насладиться прежде церемониями представлений и назвать Брана своим наследником перед всеми вождями, эрлами и прочими, не столь важными, но безусловно заинтересованными персонами — всеми, кто принимал их у себя в эти дни обильных пиров, возлияний и песнопений.
В день, когда они вернулись в Микльборг, чтобы снова обратиться к повседневному размеренному образу жизни, светлый мелкий дождик сеялся над стенами и полями Микльборга, и одинокий пахарь трудился на зеленом прямоугольнике поля, сопровождаемый стаями громко галдящих чаек. Путники остановились, чтобы бросить взгляд на безыскусные очертания торфяных домов, смягченные дымкой дождя и тонкими завитками дыма, что струился над крышами. Новорожденные ягнята блеяли вослед маткам, и в кузне трудился молот, выковывая подкову.
Они молча разглядывали поселение, которое быстро потеряло свой воинственный облик и вернулось к пахоте и севу, к заботам о скоте — ко всем, важным для жизни делам; и вдруг Пер покачал головой и сказал:
— Бран, пора возвращаться домой.
— Домой? — резко переспросила Ингвольд. — Пока не будет отстроен Гледмалборг, наш дом — здесь, и об этом мы говорили уже сотню раз. Неужели ты собираешься покинуть меня? — Она обращалась главным образом к Брану, который с испугом глядел на Пера.
— Да, уже пора сева, — продолжал Пер, — и ты знаешь, как много всегда хлопот у отца с весенней стрижкой и скотом. Потом не успеешь оглянуться, как уже сенокос, жатва, а там и осень не за горами.
— Никто не станет насильно удерживать вас здесь, если мыслями вы в совсем другом месте, — отозвался Кольссинир.
Дирстигг переводил огорченный взгляд с Пера на Брана.
— Но ведь здесь, у нас, все так прекрасно, и вы — знаменитые герои. Когда отстроят Гледмалборг, у вас будет настоящее королевство, не говоря уже о том, как удобно жить неподалеку от меня и Кольссинира. Если бы вы решили остаться здесь, вы бы жили в богатстве и знатности.
Бран ничего не ответил, только, хмурясь, перевел взгляд на запад, а Пер сказал:
— Не то чтобы мне здесь не нравилось, да и говоришь ты соблазнительные вещи, но мне отчего-то страшно недостает Торстенова подворья. Есть что-то притягивающее в земле, на которой ты родился, и потом, когда-нибудь отец умрет, и я унаследую подворье. Может, это место и покажется кому-то маленьким и непривлекательным, чтобы его тянуло туда вернуться, но за эти месяцы я научился многому, что может мне пригодиться в заботах о Торстеновом подворье, хотя там, конечно, куда скучнее, чем здесь. — Он глянул на Брана. — Но не для нас, не для тех, кто знает и любит эту землю. Ведь правда, Бран?
