След на воде - Алферова Марианна Владимировна (серии книг читать бесплатно txt) 📗
А потом увиденное заслонило лицо профессора Гамаюнова. Он был стар – гораздо старше, чем казалось Роману из рассказов его учеников. Его одутловатое отечное лицо с нездоровой желтизной щек и набрякшими мешками под глазами, не поражало ни энергией, ни силой – скорее, это было лицо усталого человека, готового к покою, но по какому-то недоразумению возжаждавшего власти. Роман так отдался анализу своих впечатлений, что не сразу понял, что говорит ему Гамаюнов:
– …Вы, Роман Васильевич, очень нам поможете, если избавите мир от господина Колодина.
Роман демонстративно усмехнулся.
– Просто так я не оказываю услуги.
– Что желаете взамен? Много? Или мало? Или соизмеримо с тем, что будет вами сделано? – В интонации Гамаюнова сквозила преувеличенная вежливость – если записывать его слова на бумагу, то обращение “вы” непременно надо писать с большой буквы, как в поздравительных открытках дальним родственникам.
В ответ невольно захотелось говорить хамовато. Но Роман сдержался. Такая реакция выглядела слишком примитивной. А ему не хотелось разыгрывать перед Гамаюновым дурачка.
– Самую малость. Знать про вас все. – В его голосе звучал вызов, и он не пытался этого скрыть.
Гамаюнов задумался. Или, вернее, сделал вид, что задумался.
– Я мог бы оплатить этот счет, – сказал он, решив, что пауза получилась достаточно многозначительной. – Но у меня жесткие требования и, возможно, для вас невыполнимые. Хватит ли у вас силы, чтобы уничтожить Колодина и вернуть Надю и База Зотова в истинное Беловодье? Только после этого я исполню свою часть договора.
– А Стеновский? Он вас не интересует и потому может погибнуть?
Гамаюнов поморщился:
– Алексей уже сделал свой выбор. К моему великому сожалению.
– Он может передумать.
– Он не из тех людей. – Ответ прозвучал резко. Слишком резко. Стен не передумает, потому что этого не хочет самГамаюнов.
Роман на секунду задумался:
– Хорошо, я соглашусь. Но в таких договорах обычно платят аванс.
Гамаюнов усмехнулся. Интересно, сможет ли великий колдун господин Вернон, глядя на тарелку с водой, вытянуть из профессора хотя бы частичку его знания?
– Мне нетрудно заплатить вперед, многоуважаемый господин Вернон. Только хотите ли вы такой платы? Не побоитесь?
– Нет.
– Ну что ж. Возьмите, что возьмется. Я не препятствую. – И поверхность тарелки замутилась.
Роман, как не знал о нем ничего прежде, так и не узнал теперь, только мелькнули где-то на дне сознания странные образы, будто блики света на воде от пронесшейся мимо машины. Роман был растерян. Неужто этот тип сильнее господина Вернона? И теперь где-то там, в своем коттедже возле озерка, удобно расположившись в кресле у камина, Гамаюнов рассматривает отражения Романовой души, будто тасует новенькую колоду карт? Возможно, в эту минуту Иван Кириллович узнал о нем и Наде или проведал про Романа такое, что и самому колдуну неведомо. Но не чувство собственного бессилия привело Романа в ярость, а сама тема их разговора. Казалось ему прежде, что при встрече поведут они беседу о чем-то возвышенном и недостижимом, где слова “мир” и “космос” будут обозначать самые малые величины. А вышла какая-то базарная торговля двух не доверяющих друг другу людей. Неужели это все, на что он, Роман, способен?! Нет, нет, он сам, его дух, гораздо выше того, что было сказано. Не Гамаюнов его унизил, он сам унизил себя в собственных глазах. Так в чем же дело? Что же с ним произошло?
Колдун чувствовал, что там, в глубине леса, началось движение и десятки людей приближаются и замыкают их мир в кольцо, но он сидел в странном оцепенении, глядя на поверхность помутившейся воды, и не двигался. Он еще надеялся, что сможет разобраться. Еще минута, еще… Вот он, ответ, ускользающий торопливым пузырьком воздуха в воде. Не успел. Присутствие колодинских людей сделалось настолько явным, что их движение мог заметить и не обладающий колдовской силой человек. Роман заставил себя сбросить оцепенение и подняться.
– Они идут. Вряд ли в эту ночь нам удастся заснуть. Баз выплеснул воду из тарелки, и они вышли из сарая.
Впрочем, люди Колодина не особенно таились – где-то вдали слышалось тарахтенье моторов, а ближе, почти возле самой водной границы, похрустывали веточки, и кое-где смутно посверкивал отблеск фонарика. Осаждавшие не скрывались: смотрите, мы идем – неотвратимые и многочисленные, как термиты, и пожрем вас заживо в вашем логове, как бы вы ни изворачивались и ни прятались. Впрочем, Роман прятаться не собирался – он стоял на открытом месте и ждал. В надежности наведенной ограды колдун не сомневался. Теперь оставалось только смотреть. Ну вот, гости уже рядом. На минуту затаились, собираясь с силами, и…
Не размениваясь по мелочам, жахнули из гранатомета. Полыхнуло огнем. Но невидимая стена выстояла. Еще заряд и еще. Эх, глупыши! Вы что же, не видите – озеро. Ну не озеро на самом деле, а котлован, полный грязной воды. Но все равно вода. Вода-царица – вам это по буквам повторить или так поймете? Чтобы ваш огонь загасить ее и десятой доли хватит… а может, даже и сотой. Но никто нападавшим таких простых истин объяснить не успел. А сами они не могли распознать ничегошеньки и знай себе палили вовсю со всех четырех сторон. На что надеялись – неведомо. Думал, что Колодин поумнее будет. Опасность была, что отыщет он родственничков да прижмет их к ногтю, потребует унять колдуна. А он так увлекся бывшими своими друзьями недорезанными, что темногорского колдуна-то и просмотрел. Ну чего палишь, глупый? Неужели до тебя так и не доехало, что пулькой стену мою не взять?! На то оно и Беловодье, чтобы праведников только в свои стены допускать, а людей нехороших и во всех отношениях неприятных держать за дверью. А их там, непрошеных, никак не меньше полсотни, судя по тому тяжкому, отвратительному духу оружия, который издалека чует Роман. Не так уж и много, ребята, если учесть, что колдуны вы из себя никакие, а все остальные ваши способности на самом деле ничего не значат.
Но вот и господа бандиты что-то уразумели, потому что из нор своих высунулись и медленно, почти не таясь стали подползать ближе. Меснер и Алексей хоронились за сараями, но стрелять не спешили – да и что толку стрелять: пули точно так же будут летать в свое удовольствие, ограду невидимую не пробьют. Один из колодинских людей осмелел, поднялся во весь рост и шагнул вперед, уперся телом в невидимую стену, надавил мясистой тушей – и отпрянул. Заковыристая матерная брань понеслась над лесом. Да не те это слова, чтобы разрушить город, пусть даже и мнимый. Следом, опасливо пригибаясь, подошел второй. А за ним и третий. Каждый попробовал преграду плечом. Ну до чего непонятливые! Роман усмехнулся и тронул ногой лежащие на земле мешки. Три пакета вмиг заиндевели, вода в них обратилась в лед, а полиэтилен осыпался белыми струпьями.
– А право же, не буду я вас, болезные, убивать, надоело. – Роман улыбнулся господам боевикам обворожительной улыбкой молодого крокодила и подошел к самой границе.
Ребятки в камуфляже видели, что опасности этот невооруженный тип не представляет никакой, и, насмешливо скалясь, его разглядывали. Лицо у него было белое, будто посыпанное пудрой, черные волосы торчали во все стороны, а в руке он держал кусок льда. Клоун – да и только. Высоченный парень с черной повязкой на рыжих волосах самодовольно осклабился и выстрелил Роману в живот. То есть, если бы не было водной ограды, пуля, выпущенная в упор, превратила бы внутренности колдуна в суп-пюре быстрого приготовления. Но поскольку стена была, кусочек свинца срикошетил и улетел куда-то в кусты.
– Отчего это вы, ребятки, такие злые? – спросил Роман.
– Я ж его замочил. – Рыжий растерянно хлопнул глазами. – А он, падла, живой.
– Что ж ты так лоханулся, парень, – отозвался колдун.
И мгновенно выбросив сквозь невидимую стену руку, коснулся двух парней, что стояли ближе. И тут же отпрянул. Штаны из камуфляжной ткани у рыжего стали подозрительно темнеть между ног. Приятель его, заметив столь удивительный казус, весело хохотнул и осекся, почувствовав, как и по его ногам бежит теплая “водичка”. Колодинский боец взревел уже вовсе по-звериному и вновь выстрелил. Пуля, срикошетив, впилась ему в ногу, вырвала кусок мяса и опрокинула. Разорванная плоть харкнула кровью на влажную хвою. Однообразно матерясь, незадачливый наемник пополз к ближайшим кустам. Его приятель для порядка выстрелил еще пару раз и тоже стал отходить. А вот третий пока не торопился с отступлением. Роман погладил кусок льда, стряхивая синтетическую пыль, в таком деле вредную, и, несильно размахнувшись, метнул снаряд. Лед воде – младший брат; ни на секунду не замешкался, сквозь ограду пролетая. А на той стороне взорвался в воздухе, и острые осколки впились отважной троице в лица и шеи, посекли кожу до крови. Один, получив удар ледяной пулькой в висок, пошатнулся и грохнулся оземь. Обмочившиеся товарищи не стали его поднимать – так и бросили возле кустов.
