Повелитель теней. Том 1 (СИ) - Куницына Лариса (хорошие книги бесплатные полностью .TXT, .FB2) 📗
— Там нечего было предавать огню, — проворчал старик. — Одни головешки. И как проклятый колдун исхитрился так подстроить, что уважаемый судья сгорел в собственном кабинете?
— Колдовство — не нашего ума дело, — проворчала дама, сворачивая к воротам богатого дома, на дверях которого висели траурные полотнища. — Главное, что больше он никому не навредит.
Остановившись, Джулиан какое-то время наблюдал за этим домом, и видел, как несколько столь же состоятельных господ со скорбным видом вошли в ворота и, наконец, решительно направился туда сам.
Вскоре он уже сидел на стуле с высокой спинкой в небольшой, обшитой деревянными панелями, комнате и сочувственно смотрел на молодую даму в чёрном платье, скрывавшую заплаканное лицо под траурной вуалью. Излив в самых поэтичных выражениях всю степень испытываемой им печали по поводу безвременной кончины господина советника магистрата, судьи Вольфганга Гюнтера, он добился расположения его дочери Хильды, и теперь она, всхлипывая и промокая глаза платочком, доверчиво делилась с ним своими сомнениями.
— Как ужасно это вышло, сударь, — бормотала она. — Мой муж Карл лишь на минуту вышел из кабинета отца, чтоб распорядиться насчёт завтрашнего заседания суда. Он помощник отца, и тот безгранично доверял ему. Я была в галерее со служанкой, когда мы услышали этот ужасный крик. Я и сейчас без содрогания не могу вспомнить его. Мы все бросились в кабинет, но отец был уже мёртв, словно сгорел изнутри. «Это колдовство, Хильда», — сказал мне Карл. Он тоже был потрясён. Он клялся, что найдёт убийцу.
— Но ведь убийца найден, — тихо напомнил Джулиан, ласково глядя на несчастную женщину.
— Генрих? Все говорят, что он сам пришёл в магистрат и признался, но мне не верится в это, потому что Генриху незачем убивать отца. Они были почти друзьями, насколько могут быть друзьями люди столь разные по возрасту, происхождению и положению. Отец в молодости участвовал в войне, и раны мучили его частыми болями. Никто из врачей не мог помочь ему, и тогда мы обратились к Генриху Траубергу. Его травы оказали на отца самое благотворное действие. Боли почти прекратились, он поправился, стал лучше спать. В благодарность он разрешил Генриху пользоваться своей библиотекой, где есть книги по траволечению, а потом и сам увлёкся этой темой. Они часто сидели у камина вдвоём, обсуждая старинные рецепты и споря о том, влияют ли поэтические достоинства заклинаний на их действенность. И зачем бы Генриху убивать его? Разве не выгодно ему было иметь среди добрых знакомых судью?
— Но может господин судья что-то узнал о Генрихе? — предположил МакЛарен.
— Он знал о нём многое. В юности Генрих, и правда, был замешан в каких-то тёмных делах, но с тех пор, как у него появилась дочь, отличался добротой и благонравием. Он ведёт замкнутый образ жизни, и помогает страждущим. О, хорошо, что я вспомнила! Его бедняжка дочь! Что с ней стало? Говорят, что после его ареста её никто не видел. Наверно она напугана и прячется у кого-то из друзей. Надо бы найти её и взять под своё покровительство. Я уверена, что Карл не станет возражать. Ведь ребёнок не должен отвечать за грехи отца, даже если Генрих повинен в том, в чём признался.
Простившись с Хильдой, Джулиан покинул её дом и направился по тёмной улице в сторону рынка, возле которого, как он выяснил, жил Генрих Трауберг со своей дочерью. Этот случай заинтересовал его тем, что старый судья умер так же, как и те селяне, которых навестила посланница злобного Ротамона. Он не верил в такие совпадения, а, стало быть, и убийца старого Гюнтера мог быть связан с таинственным колдуном.
Дом Трауберга стоял на площади среди других подобных домов. Большой и ухоженный, он был лишён тех вычурных украшений, которые отличали дом судьи, но выглядел добротным, с недавно побелёнными стенами, на которых выделялись тёмные перекладины опор. Крытая черепицей крыша была целой, и на ней виднелся изящный флюгер в виде поющего петуха. Мимо прошёл патруль из двух стражников, но они даже не взглянули на человека в чёрном плаще, подошедшего к высокой дубовой двери. Входя внутрь, Джулиан почувствовал сопротивление, словно какая-то сила пыталась удержать его от непрошенного вторжения. Прорвавшись сквозь эту завесу, он обернулся и увидел над дверями сияющие руны защитного заклинания. Это показалось ему странным. С чего бы это чернокнижнику оберегать свой дом от тёмных чар?
Пройдя через широкий нижний зал, он углубился в лабиринт комнат, тщательно обследуя всё вокруг в поисках тёмной магии. Комнат действительно было много, но большая часть из них пустовала. Должно быть, Трауберг жил здесь вдвоём с дочерью. Его спальня была скромной и чистой, а кабинет завален книгами и рукописями. Просмотрев их, Джулиан не нашёл в них ничего магического: здесь были хозяйственные записи, прописи лечебных сборов, частные письма и стихи. В комнате девушки было куда богаче. Видно было, что отец баловал свою любимицу, покупая ей всё лучшее. Её кровать была застелена атласным покрывалом, на столике возле окна стояло большое хрустальное зеркало в золочёной раме, а рядом были аккуратно разложены украшенные речным жемчугом гребень, щёточка и несколько коробочек с ароматными маслами. В небольшой шкатулке хранились скромные, но искусно сделанные колечки, серёжки и бусы из горного хрусталя. Осмотревшись в спальне напоследок, Джулиан обратил внимание на то, что окошко, украшенное цветными квадратами витража, слегка приоткрыто. Выглянув наружу, он увидел оборванный плющ и примятую клумбу внизу, а потом заметил в изголовье кровати какие-то чёрные лепестки. Не прикоснувшись к ним, он отправился на поиски лаборатории, которая обязательно должна была быть в доме колдуна.
Он нашёл её внизу, большую комнату со стенами, сплошь увешанными связками трав и полотняными мешочками. В коробочках и шкатулках на полках хранились различные камушки, семена и лепестки цветов. На отдельной полке в глубине комнаты стояли толстые старинные книги. На их изучение у Джулиана ушло довольно много времени. Он с интересом листал их, пробегая глазами рукописные страницы с необычными рецептами зелий и длинными заговорами. Просмотрев их, он подумал, что не прочь был бы пополнить собственную библиотеку копиями этих фолиантов. Однако и здесь он не нашёл ни одного следа того, что хозяин дома занимался тёмной магией. Не было даже тех сомнительных ингредиентов, которые довольно часто использовались при изготовлении магических составов, вроде сушёных жаб, заспиртованных ящериц и склянок с кровью и жиром людей или животных. Кстати, и среди хранившихся отдельно порошков он не нашёл мышьяка, красного и жёлтого колчедана и купороса, столь часто применявшихся в ядовитых мазях.
Осмотрев напоследок кухню, он убедился в том, что хозяйство здесь велось аккуратно и экономно, кругом было чисто, медная посуда начищена до блеска, очаг выскоблен, и опять же среди запасов не нашлось ничего необычного. Заглянув напоследок в кладовку, он с сомнением посмотрел на метлу, решив, что вряд ли она использовалась кем-то для полётов на шабаш. Он хотел уже уйти, когда почувствовал жутковатый холодок, шедший от задней стены кладовки. Разобрав сваленную там старую утварь, он снял перчатку и коснулся рукой холодной кладки из кирпича и, почувствовав ледяной холод, ударил по ней кулаком. Кладка развалилась и, вытащив несколько кирпичей, он достал из тайника большую книгу, завёрнутую в потёртое сукно. Открыв её, он, наконец, увидел то, что искал: рисунки зловещих пентаграмм, рецепты смертельных зелий и заклинания о порче и мороке. Книга была толстой, и заполнялась наверно не одним поколением колдунов. Последние записи были сделаны почерком Трауберга, но их было совсем немного. И то, что свёрток с книгой был покрыт пылью и паутиной и спрятан за кирпичной стеной, говорило о том, что ею не пользовались уже несколько лет.
Вернув книгу на место, заложив тайник кирпичом, он с помощью нехитрого заклинания придал кладке первоначальный вид, после чего покинул дом.
Теперь его путь лежал в здание магистрата. Уже совсем стемнело и, судя по тому, что прохожие на улице встречались редко, для горожан уже наступила ночь. В ратуше было пусто и темно. Беспрепятственно пройдя мимо стражи, которая снова не обратила на него никакого внимания, он отправился в помещение суда и отыскал там материалы по делу об обвинении Генриха Трауберга в убийстве городского судьи, советника магистрата Гюнтера. Документов там оказалось совсем немного: признание Трауберга в совершённом убийстве, протокол обследования Трауберга, из которого следовало, что на его теле не обнаружено клеймо дьявола, протоколы трёх допросов с применением пыток, из коих следовало, что он признавал свою вину, но категорически отрицал наличие у него сообщников, протоколы суда и, наконец, приговор о признании его виновным в преднамеренном и жестоком убийстве путём магического проклятия. Он приговаривался к казни через отсечение головы, которая должна была состояться по наступлении светлого времени на площади перед ратушей. К делу были приложены несколько книг из библиотеки Трауберга, где имелись заговоры наведения и снятия порчи, отвороты, привороты и даже несколько проклятий. Впрочем, они были предназначены для лишения коров молока, наведения чесотки и супружеской неверности. При этом ничего похожего на огненное заклятие смерти опять же не было.
