Затмение луны - Ходжилл Пэт (читаем книги txt) 📗
Донкерри вдохнул поглубже, он был очень бледен:
– Да.
– Тогда мы можем двигаться. – На полпути к выходу Шет повернулся. – Спасибо, – сказал он Донкерри и исчез. Все слышали, как он снаружи выкрикивает приказы.
– Т-ты расскажешь Верховному Лорду? – дрожащим голосом спросил мальчик Харна. – Постарайся объяснить…
– Он поймет и будет гордиться тобой. А теперь тебе лучше пойти с нами.
– Сэр, для ритуалов нет времени, – запротестовал Бур.
– Хвала Трехликому, в данном случае нам не надо брать все в свои руки. Просто найди ему меч.
– И доспехи?
– Нет.
Киндри схватил Харна за руку:
– О Трое, вы не можете взять его в бой, он же ребенок!
– Все мы находим свои обряды и следуем им, – неожиданно сказал Бур. – Так сказал мой лорд в Тагмете, – пояснил он.
– Этот обряд может спасти нас всех, но через ложь, стоившую Дони чести, – отозвался Харн. – Единственный способ восстановить ее – достойная смерть. Ты это знаешь, высокорожденный.
Киндри разжал руку, она безвольно упала.
– Да, – тихо сказал он. – Знаю. Прощай, Донкерри.
Когда они ушли, Киндри долгие секунды стоял в опустевшей палатке. Снаружи ржали лошади, кричали люди, цокали копыта. Извещенные за часы войска Каинрона готовы были подняться за минуту – что и делали. Когда шанир появился из-под тента, все двенадцать тысяч уже выступили к месту и лишь пыль клубилась в свете оставленных костров. Далеко на поле битвы рога трубили о том, что цепь обороны практически разметана. Потом донесся жуткий боевой клич Каинрона, ослабленный расстоянием, и грохот конницы, очищающей Нижние Валы. Ветер изменился, унося с собой звуки сражения. Где-то печально блеяла потерянная пастухом овца.
Киндри прошел по пустому лагерю. Нет, не совсем пустому. Впереди стоял большой, ярко освещенный шатер, охраняемый двумя сотнями людей Ардета и Комана, полный жизни и деятельности – внутри свертывались бинты, готовились припарки и снадобья.
– Да, высокорожденный? – взметнулся энергичный, нетерпеливый хирург в красном балахоне. – Чем мы можем тебе помочь?
Киндри сглотнул.
– Возможно, я могу помочь вам, – робко сказал он. – Видишь ли, я… некоторым образом… лекарь.
Канат растянулся до бесконечности. Блестящая вода перекатывалась над ним, под ним и тянула, толкала. Руки болели от нагрузки и переутомления. Волокна пеньки забились под ногти, как занозы. Каждый раз, как она разжимала руку, чтобы продвинуться еще на дюйм, течение старалось увлечь ее за собой, к порогам. Трое, каким облегчением было бы поддаться и отдохнуть, прежде чем врезаться в белую воду и умереть. Утонуть – это совсем не страшно. Но руки все продвигались, до боли сжимая канат, словно они сами решили ни за что не прощаться с жизнью.
«… слишком глупа, чтобы сдаться, слишком глупа, чтобы сдаться…»
Джейм моргнула. Она все еще слышала оглушающий грохот порогов, но увидела перед собой огонь. Небольшой костерок, у которого сушатся ее рубаха и сапоги. С той стороны на нее глядело лицо с резкими чертами.
– Привет, – сказал Серод.
– Привет, – пришлось закричать, чтобы перекрыть шум воды. – Полагаю, что я не утонула.
– Не совсем. Ты была уже у самого берега, когда сорвалась, тебя отнесло на камни в нескольких ярдах вниз по течению. Мы сейчас в сотне футов от запруды, где-то на уровне Нижних Валов. Речная Дорога идет по утесу позади, ее не видно, потому что светло, как внутри сапога. Ладно, урок географии закончен. Как ты себя чувствуешь?
– Так, что стать утопленницей кажется мне удачной мыслью.
Она откинула одеяло и села. Каждая жилочка на руках вопила от боли. Девушка смотрела на свои ладони, на разодранные перчатки и сорванные ногти. Не скоро же она теперь сможет воспользоваться ими. Но Кольцо Ганса каким-то чудом не слетело. Джейм намеревалась спрятать его в карман, но что-то подтолкнуло ее – она стащила лоскутья, оставшиеся от перчаток, обернула Кольцо клочком ткани и надела его снова:
– Значит, так. За последнюю ночь я свалилась с башни, чуть не потонула, едва не лишилась ногтей и теперь еще, не дай бог, потеряю голос от крика. Всего только раз я решила провести тихий вечер дома – и что из этого вышло? Ну, и когда же за мной прибудет твой лорд Каинрон?
Серод сплюнул в тень:
– Он больше не «мой лорд». Представь себе, он мог бы им стать, если бы дал мне то, что я ждал за новость о тебе.
– А он не дал, да?
Серод выудил из кармана горсть монет, и они просочились у него между пальцами, упав на землю.
– О чем ты думаешь?
– Что Каинрон дурак. Зато ты очень сообразительный. Он кинул на нее короткий взгляд через огонь:
– Я не больший лжец, чем ты, но есть сотни способов скрыть правду. Но я никогда не буду пробовать их на тебе. Обещаю.
Девушка удивленно посмотрела на него – уж не ослышалась ли?
– Ну и признание. Что такое, Серод? Чувствуешь себя виноватым?
– Нет. Я просто следовал своим интересам. Слушай: людям у власти нужен такой доносчик, как я, – чтобы быть их глазами и оставить руки в чистоте. Всю жизнь я был шпионом, змеей, «ябедой» Каинрона – нет, я не связан с ним, понимаешь, я просто позволял использовать себя. Что ж, с этим покончено. Он никогда не даст мне того, чего я хочу, но, возможно, когда-нибудь ты сможешь сделать это. Тебе будет нужен кто-то вроде меня, когда ты получишь власть. О да. Ты ее получишь. Тебя ничто не остановит. И когда этот день придет, я хочу быть твоей змеей – если ты достаточна полоумна, чтобы тоже захотеть этого.
Джейм тряхнула головой:
– Серод, это самое странное предложение, которое мне когда-либо делали. Но даже если ты прав насчет власти, в чем я сомневаюсь…
– Почему ты должна доверять мне? Хороший вопрос. Лучшее, что я могу тебе сейчас предложить – два знака моих добрых намерений. Итак, первое. – Он поднял с земли длинный сверток и протянул его сквозь огонь. – Это меч твоего брата. Его хотел получить Каинрон, но он обойдется. Второе. При нашей последней встрече ты открыла мне свое имя. К сожалению, моя мать-южанка не прожила столько, чтобы успеть дать мне хоть какое-нибудь. Всю жизнь я отзывался на те клички, которыми меня «одаривали». Но тебе я могу сказать, кто был моим отцом: Каинрон.
– Милосердные Трое. А он знает?
– Конечно, – горько ответил Серод. – Он считает, что это значит, что я его собственность. Я думал, что если стану верно ему служить, то в один прекрасный день он признает меня сыном. Да, да, я был глуп. Но погоди, когда ты тоже захочешь чего-нибудь так сильно, и посмотрим, прибавит ли это тебе мудрости. Джейм насторожилась:
– Ты ничего не слышал?
Они замолчали. Было так темно, что мир, казалось, кончался на границе костра, но рев реки и его отраженное от утеса эхо окружали их стеной звуков. Переговариваться можно было лишь крича. Теперь же Серод так понизил голос, что Джейм едва слышала его.
– Кажется, что-то происходит ниже по течению. Отсюда трудно сказать. Вот! – Он вскочил. – Голоса. Теперь сверху. Я проверю. А ты лучше оденься.
Когда он вернулся, Джейм натягивала сапоги.
– Каинрон обыскивает берег, – выпалил он, раскидывая костер и затаптывая угли. – Должно быть, он вспомнил о корабельном канате – всего-то часов через пять после событий. Надо бежать.
– Куда?
– Вверх по скале – там есть тропинки – и через дорогу. Я там за каким-то кустом привязал лошадь.
– Как предусмотрительно.
– Змеи изворотливы. Держи меч. Она нащупала его:
– А вот тропа.
Джейм приостановилась в непроглядной тьме и сжала руку, протянутую поводырем.
– Серод, я собираюсь снова довериться тебе. Иди в комнату, в которой я останавливалась в Каскаде, в башне на южном острове. Под доской в углу найдешь мешок. Принеси его. А если я ухитрюсь погибнуть, пусть мой брат отвечает за штуковину, которую я хранила. Обещаешь?
– Да… моя леди.
Слово вылетело, словно он и сам не ожидал, что произнесет титул. А что до Джейм – какой-то миг она не могла сказать, где кончается ее рука и начинается его. Выше по реке показались факелы. Девушка была уже почти на вершине ущелья, когда ее пронзила внезапная мысль: «Милостивые Трое, кажется, я только что привязала к себе этого человека».
