Зимнее серебро - Новик Наоми (онлайн книга без txt) 📗
Царица обогнула поле битвы и подбежала к Мирьем.
— Серебряная цепь! — крикнула она. — Нужна цепь, чтобы пленить его!
Панов Мандельштам подобрал серебряную цепь, что лежала на полу. Цепь распалась на две половинки — слишком короткие, чтобы охватить Зимояра. Но царица сняла с шеи ожерелье — оно было серебряное, и блестело, и напоминало снежинки, что кружатся за окном. Царица продела один конец в одну половинку цепи, второй — в другую. Она застегнула ожерелье — и снова получилась целехонькая цепь. И эту цепь взял панов Мандельштам.
Царь с шипением наступал на Зимояра, хотя лицо у него было все в крови, да и не только лицо. Пальцы у него как-то нелепо покорежились, и ноги прогибались будто сломанные ветки, но он все равно тянулся к Зимояру. Зимояр метнулся в сторону — ну чисто муха. Ловишь ее, бывало, ловишь, разожмешь кулак — а она опять над ухом жужжит. Только Зимояр-то был посмекалистее мухи. Он стоял возле камина. Они начали сражаться на середине большой комнаты, но понемногу продвигались к стене. Пока шел бой, Зимояр так и сяк старался заманить царя поближе к камину. Он нарочно так делал. Потому что, когда они оказались у самого камина и царь опять промахнулся, Зимояр сам его схватил.
От рук Зимояра так и повалил дым. Судя по его лицу, ему было больно. Но царя он не выпустил и швырнул его в камин со словами:
— Здесь твое место, Чернобог, тут и оставайся! Именем твоим заклинаю тебя!
Царь взревел страшным голосом. У него рот был открыт и глаза — и там бушевало пламя. Тело царя обмякло. Трескучий голос прохрипел:
— Вставай! Вставай!
Царь будто говорил сам с собой, но сам себя не слушал. Он не встал. Так и остался лежать в камине, весь неподвижный.
Зимояр стоял, сцепив руки, и глядел на камин: не восстанет ли оттуда его недруг. И тут панов Мандельштам подбежал к нему и набросил на него цепь.
Только я этого уже не видел. Когда он побежал, я перестал смотреть. Я подумал: ну вот, сейчас Зимояр наверняка его убьет, не хочу я этого видеть. Поэтому я опустил голову и закрылся руками. А потом панова Мандельштам вскрикнула:
— Йозеф!
А Мирьем сказала:
— Нет!
Я не смог удержаться и посмотрел. Панов Мандельштам лежал и не двигался. Я перепугался, что он мертвый, но он пошевелился: значит, не мертвый. Вот только цепь-то все еще не на Зимояре. Она валялась на полу, далеко от него. Панова Мандельштам подбежала к панову Мандельштаму и склонилась над ним. А Мирьем подбежала к Зимояру, встала напротив него, да как грянет свою корону об пол! И как крикнет:
— Не смей их трогать! Иначе я с тобой не пойду! Я лучше умру! Клянусь!
Зимояр замахнулся на панова Мандельштама, но, услышав эти слова, остановился. Без большой охоты остановился и от этого рассвирепел.
— Мне до этого как до летнего дождя! — рявкнул он на Мирьем. — Он приступил ко мне с цепью, дабы сковать меня! Разве мне не надлежит воздать ему?!
— Ты сам первый начал! — заорала на него Мирьем. — Ты пришел и меня похитил!
Зимояр все еще злился, но через миг он что-то проворчал и опустил руку.
— Ну что ж, прекрасно! — огрызнулся он. Вроде как ему это все не по нраву, но так и быть, не станет он возиться и убивать панова Мандельштама. Он протянул Мирьем руку. — Идем же! Час уже поздний, время твое вышло. Отныне я не намерен сопровождать тебя, чтобы сносить подобные оскорбления. Эти слабые ручонки еще силятся отнять тебя у меня!
Свободной рукой он махнул в сторону двери, и она отворилась. И за дверью оказался вовсе не двор, а тот самый лес, где мы танцевали, только без звезд. Небо затянуло серым. У дверей поджидали сани, запряженные чудищами.
Мирьем не хотела идти с ним. Я бы тоже не хотел, понятно. Поэтому я ее жалел и все-таки думал, что пусть она уйдет. Пусть бы она взяла своего Зимояра за руку, и тогда он заберет только ее и больше не вернется. Чернобог зачах в камине, Зимояр отправится восвояси, и, получается, все мы спасены. Панов Мандельштам и панова Мандельштам не умрут. Ну пускай же, пускай Мирьем уйдет с Зимояром!
Она смотрела на отца с матерью. Я видел, как она смотрит, и мне легчало и легчало. Потому что она вот-вот уйдет, это было ясно. Жалко ее, потому что она плачет. Окажись я на ее месте, каково бы мне пришлось? Если бы панова Мандельштам была мне матерью и мне пришлось бы бросить ее и идти с Зимояром? И от этих мыслей в животе у меня все сводило. Но я все-таки втихомолку радовался. И боялся, что Мирьем передумает. Она не передумала. Только поглядела на родителей в последний раз и повернулась к Зимояру. И со слезами на глазах шагнула к нему.
— Нет! — закричала панова Мандельштам. Она уже не держала Мирьем за руку, она держала на коленях голову панова Мандельштама. Она протянула руку и позвала: — Мирьем! Мирьем!
Зимояр сердито фыркнул.
— Нелепое дерзание! — прошипел он Панове Мандельштам. — Вы стремитесь замкнуть ее узы! Этой ночью я одержал победу, и иссушитель повержен! Отныне я затворяю белую дорогу на годы жизни смертного, пока не умрут все, кто знал имя моей госпожи. Не останется вам даже обрывков воспоминаний, дабы неповадно вам было залучать ее к себе.
И он опять потянулся, схватил Мирьем за руку и потащил ее к двери. Я обрадовался, что наконец они уходят, и даже позабыл бояться и не смотреть. И не заметил, что делает Ванда. Зато потом я увидел, что она набрасывает на Зимояра цепь.
Он уже один раз избавился от цепи у меня на глазах. И сейчас он почти проделал то же самое. Он изогнулся, чтобы скинуть цепь, но в этот раз Мирьем взяла и шлепнулась на пол. А он же за руку ее держал — и оттого споткнулся немного. Ванда тут же этим воспользовалась: быстро сдернула цепь пониже и обвила ею Зимояра. Поэтому, когда он выпрямился, оказалось, что он опутан цепью. Тут он разозлился не на шутку, лицо аж налилось белым светом. Руку Мирьем он так и не выпустил, но другой рукой ухватился за цепь и дернул со всей силы.
Ванда чуть не свалилась, но тут подоспел Сергей. Он подскочил к ней и тоже схватился за цепь. Сергей держал один конец, Ванда другой, оба уперлись ногами в пол, как будто пень корчевали. Только этот пень вовсю оттягивал цепь на себя и, похоже, был посильнее своих корчевателей. Я так и обмирал от страха, просто себя не помнил, но подумал, что это же как в том танце, и выкарабкался из-под стола, и побежал, и вцепился в узел на переднике Ванды и в Сергеев потрепанный веревочный поясок. И мы втроем замкнули круг.
Когда я все это сделал, Зимояр издал надрывный треск — как речной лед на исходе зимы. У меня от этого треска даже уши заболели — до того он получился страшный. Но я все равно держался за Ванду и Сергея, и тогда Зимояр перестал трещать. Он топнул ногой и свирепо гаркнул Ванде:
— Ну что же, ты замкнула меня в узы! Освободи меня и проси чего пожелаешь!
Мы все стояли рядом, и Ванда сказала:
— Отпусти Мирьем и уходи!
Мирьем все сидела на полу, пыталась вырвать свою руку, но король не отпускал.
Зимояр так весь и засверкал на Ванду:
— Нет! Ты пленила меня серебром, но в руках твоих нет силы, чтобы удержать меня. Я не отдам свою госпожу!
И он снова навалился на цепь, пытаясь сбросить наши руки. Но теперь его держали не только мы втроем: панов Мандельштам кое-как поднялся, подошел и ухватился за цепь вместе с Вандой, а панова Мандельштам — с Сергеем. И оба они для крепкости еще сцепили руки за моей спиной. Мы все впятером тянули здорово, и все-таки Зимояр чуть не перетянул нас. Но в конце концов он сдался. И взъярился пуще прежнего.
— Разомкни узы и проси чего пожелаешь, только не этого! Проси чего-нибудь другого, — прорычал он. — Или страшись того, что грядет, когда силы твои иссякнут!
Но Ванда помотала головой и повторила:
— Отпусти Мирьем!
Он опять разразился этим своим скрипучим треском:
— Никогда! Я не оставлю мою королеву, мою золотую госпожу! Однажды я уже явил глупость, дважды этому не бывать!
И он снова стал вырываться, да с такой силой, что мы все поехали по полу и чуть не попадали. Мы же не сможем его держать вечно, думал я. У Ванды и у Сергея руки уже соскальзывали с цепи. Они оба цеплялись пальцами за звенья, но у них руки потели, и с каждым рывком цепь проскакивала на одно звено. А Ванде с Сергеем никак не перехватить ее повыше, потому что Зимояр тут же вырвется.
