Не оставляющий следов: Обретение (СИ) - Воробьева Елена Юрьевна (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
Не думал я, что сухие строки обзорных лекций наставника Борегаза о финансовой системе страны так быстро обретут реальный смысл. Основные заботы Мягкого золота – те самые «транспортные издержки» и «недополученная прибыль», над которыми потешался ранее, – стали вдруг близки и понятны. Слава Судьбе, караван по большей части был загружен полотном, слитками серебра и редких металлов для столичных кузнецов и ювелиров. Но были и всякие диковины, навроде клеткок с верещащими и регулярно дохнущими в пути морскими свинками. Повара Бахара ценили необычные компоненты, создавая шедевры для гурманов, а канамарские морские свинки были последним писком кулинарной моды. Потеря груза с одного воза не вводила торговцев в убыток. Прибыли тоже не приносила, что лишало смысла перевозку товара на дальние расстояния. Я был свидетелем, как в большой деревне возле ночной стоянки каравана за бесценок скинули партию плодов гуайявы, предназначенную для Шусина. Из-за задержек в пути они кое-где помялись и тронулись гнилью. Да, на плато Алтыгель не сажали фруктовых садов, но местные жители и не были охочи до экзотики, поэтому выкупили воз за сущие гроши и корзину вяленой рыбы. Большую корзину.
Было заметно, что старший караванщик расстроен. Молодой хозяин вообще шипел как рассерженный кот, срывая раздражение на окружающих. И если раньше я бы с удовольствием посмеялся над ними, то к этому времени уже понимал, пусть смутно, роль денег в жизни обычного человека. Мои тревоги по поводу личных финансов исчезли, не успев возникнуть, когда стало понятно, что семья продолжает меня содержать. Но для остальных людей, как видел в странствиях, этот вопрос был отнюдь не праздным. Однажды, еще в Танджевуре, я отбил у крестьян деревни, через которую лежал наш путь, бродяжку. Мне стало его жаль… да и солидарность с теми, кто, как и мы, месит пыль дорог, заставила ураганом налететь на толпу крепких злых мужиков и вырвать из их рук тощего замызганного подростка, которого били смертным боем. Но когда, едва очухавшись, тот попытался обокрасть нас – сам выдал ему по первое число и еще пару дней отгонял камнями. Он продолжал тащиться следом, ноя и канюча, что «господа неправильно поняли», но я все понялправильно. Учитель Доо не вмешивался, пряча в уголке губ добродушнуюулыбку. Теперь я не осуждал и тех, кто жаждет денег, не имея их, и тех, кто трудится над приумножением уже имеющегося богатства. Не поддерживал, но и не осуждал.
Деньги. Ассигнации. Монеты… было неловко и даже как-то противно, что люди в погоне за ними могут терять человеческий облик. Неужели и в моей картине мира финансы должны занимать столь же значительное место? Я ведь не голодаю.
Снаружи с самого утра накрапывал мелкий осенний дождик. Низко висели тучи, затянувшие небо. Влажно. Скучно. Возница нахохлился под плащом. Кибитка монотонно поскрипывала, продолжая свой медленный размеренный ход по тракту. Я висел под крышей, зацепившись за железные ребра каркаса. Тренировался.
Наставник, уютно кутавшийся в походное одеяло, жестом вернул меня на пол. Расфокусировал зрение, посидел пару минут в напряженном молчании и достал из рукава… – как он даже из рукава простой рубахи может что-то доставать?!! – свиток. Большой. Мы раскатали его по жесткому войлоку, прижав заворачивающиеся края тяжелыми тешанями и той парочкой камушков, которые частенько оказывались на моей голове во время бега. Лист бумаги заполняло изображение человека с будто проросшими внутрь синим и алым деревьями. Корни их гнездились в голове, стволы шли вдоль позвоночника, а мощные ветви раскинулись по рукам и ногам, проникая даже в пальцы. Ствол и ветви синего дерева украшали узлы, а основание носа, соединение челюстей и еще кое-что было отмечено желтыми точками. В углу начертаны пиктограммы храмового наречия: Амене Амакулиса, «Та, что взращивает».
– Это схема кровеносной системы, – Учитель Доо провел рукой по красному дереву, затем по синему, – а это – нервной. Да, – улыбнулся он, поймав мой взгляд на подписи, – эту схему разработала Сюин Юшен, милая девочка. Вот здесь расположено сердце, здесь – легкие, желудок, почки… Примерно так устроен человек. И его уязвимые места совершенно замечательным образом совпадают и с расположением внутренних органов, и с вот этими узлами на ветвях древа нервной системы. Желтым отмечены наиболее доступные и наименее защищенные. Изучай, пригодится.
Я недоверчиво разглядывал рисунок древесного человека.
– Чушь какая! Как это может мне пригодиться?
Наставник тяжело вздохнул и легонько ткнул пальцем в локоть. Боль пронзила от ушей до кончиков пальцев. Даже слезы выступили на глазах.
– Блок! – скомандовал он, намечая удар в переносицу.
Плечо сработало исправно, но от локтя руку будто парализовало. Даже удар по предплечью не разбудил рефлексы. Я почти ничего не смог сделать и тогда, когда Учитель Доо перехватил кисть «отключенной» руки и кольнул палец кончиком ножа. Из царапины выступила кровь, но боль пришла много позже.
– Убедительно, – уныло подтвердил, потирая приходящий в норму локоть.
– Нервные клетки доставляют в мозг информацию о состоянии твоих органов. При массированной или слишком сильной атаке на какую-либо часть тела сигнал от нее становится приоритетным, настоятельно требуя команды выхода из зоны опасности. При травме обратная связь прерывается: мозг отдает приказ, но часть тела, которая должна ее выполнить, не в состоянии этого сделать.
Согласно кивнул и совершенно свободно сделал неудавшийся ранее блок.
– Если захочу, то обездвижу и убью тебя сотней способов, – он любовно огладил узелки синего дерева, – просто исключив возможность тела исполнять команды мозга.
– Убедительно, – повторил я, ползая взглядом по ответвлениям красного, казалось, заполнившим весь рисованный силуэт. Вспомнилась фраза, горделиво произнесенная на одном из привалов молодым Туркисом: «Золото – кровь империи».
– Верно! – отозвался наставник. Я и не заметил, как повторил ее вслух. – Экономика, торговля... Караванные пути и золото Туркисов питают страну. Уничтожь их – и государство обескровится, обнищает, ослабнет.
– Но ведь ты воздействовал не на кровеносную систему...
– Да. Синее древо – система управления. Чиновники администрации, как нервные клетки, передают данные об окружающей их обстановке с периферии в центр. Нарушь систему – организм, может быть, и будет жить, но нормально функционировать не сможет. Если нанесут удар в нервный узел, вряд ли возможно вовремя отреагировать на опасность, – я согласно кивнул и еще раз потер локоть. – Я мог отсечь тебе палец ножом, и ты не сразу заметил бы потерю управления им. Вот что такое административная система империи в действии: здесь, – он указал на палец на рисунке, – чиновник деревни подает сигнал о том, что все в порядке, в управу ближайшего города, – палец Учителя Доо по синей линии провел маршрут до нервного узла в локте. – Управа города отчитывается о порядке функционирования всех окрестных деревень и поселков, – наставник передвинул растопыренную пятерню от нарисованной кисти до плеча, – в управу провинции. Вот они, эти узлы управ: копчик и поясница для ног, ключицы и основание шеи для рук, – объединил жестом весь человеческий силуэт с пальцев стоп и обеих рук до крупного кругляшка, нарисованного у основания позвоночника. – А управы провинций обо всем, что происходит, рапортуют канцелярии Дворца. Первому министру. Именно сюда стекается вся информация, именно здесь происходит принятие решений и отдаются команды, – он уперся указательным пальцем в изображение головы. – Это Двор императора. Может мозг принимать правильные решения, основываясь на ложных сигналах с периферии? Может ли твой порезанный палец покинуть опасное для него место, если мозг не имеет информации о том, в какую ситуацию он попал?
– Значит, можно, нарушив связь, лишиться пальца. Или руки… – я задумчиво следовал взглядом за синими разветвлениями нервов. – То есть у Касипомы все могло получиться? Ведь чиновника, способного послать тревожный сигнал, он нейтрализовал! Послушный его воле администратор отправлял в управу города ложные реляции… дезинформировал центр.
