Избранница (СИ) - Зорина Светлана (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— Что ещё за глупости! — Ариэна притворилась рассерженной. — Все болеют…
— Но не все выздоравливают, — возразила Алима. Её спокойствие и серьёзность даже немного пугали Ариэну. — Я болею уже долго, и мне становится всё хуже. Скоро станет совсем плохо. Может, на этот раз я уже и не встану. Да ты не думай, я не боюсь. Мы же всё равно родимся снова. Когда Аранха соткёт новое полотно, всё будет лучше, чем сейчас. В следующей жизни я обязательно буду принцессой. Мне очень нравится, как ты рисуешь. Если ты не очень занята, пожалуйста, сделай мой портрет.
Ариэна не смогла бы отказать девочке, даже если бы была загружена работой с утра до ночи, но она боялась браться за этот портрет. Боялась, что на нём отчётливо проступит то, что особенно страшно видеть на челе ребёнка. Тень смерти. Она взялась за полотно с тяжёлым сердцем, а, закончив его, не знача, что и думать. Сходство с оригиналом ей как всегда удалось, правда, девочка на потрете выглядела куда более здоровой и бодрой, чем та, которая позировала. Юная принцесса в венце с восьмиконечной синей звездой была прелестна, но что-то в выражении её лица немного пугало Ариэну. Алима часто капризничала, отчего её губки всегда казались слегка надутыми, но девочка на картине была не столько капризной, сколько надменной. Принцесса, привыкшая повелевать. И добиваться своего во что бы то ни стало. Эта принцесса не нравилась Ариэне. Зато маленькая заказчица, увидев свой портрет, пришла в восторг.
— Какая я тут красивая! — воскликнула она. — Даже не верится, что это я… Да не хмурься ты, дедушка. Это я попросила Ариэну нарисовать меня в таком венце. Мы никому не покажем эту картину. Будем только сами смотреть.
— И что за выдумщица, — ворчал Хавел, провожая Ариэну до дверей. — Дался ей этот венец со звездой.
— Ну и что тут особенного? — пожала плечами Ариэна.
Дома она попыталась заговорить с Дамеей, но аранха молчала. Ариэна впервые почувствовала, что их разделяет не только расстояние. Она не знала, специально та от неё отгородилась или просто погрузилась в глубокую спячку, но решила не настаивать на контакте.
Ариэна пыталась понять, что у неё получилось — пророческое полотно или обычный портрет. Ей казалось, что тень смерти, ещё недавно витавшая над этим ребёнком, отступила. Только вот надолго ли?
Через несколько дней больной снова стало хуже. Зайдя как обычно навестить девочку, Ариэна застала её в бреду. Деда Алима не узнавала, но Ариэну, как ни странно, узнала сразу.
— Пожалуйста, скажи дедушке, чтобы похоронил меня в гробнице Ассеана, — заговорила она, с трудом приподнявшись на подушках. — Я знаю, там давно уже не хоронят, но я хочу лежать в фамильном склепе моих предков. Тогда в следующей жизни я обязательно буду принцессой…
— Девочка не соображает, что говорит, — растерянно пробормотал Хавел. — У неё сильный жар…
— Господин Хавел, — с лёгким упрёком сказала Ариэна. — Неужели ты думаешь, что я пойду доносить на больного ребёнка?
Старик смутился ещё больше.
— Думать такое о тебе действительно смешно, — признался он. — Честно говоря, я иногда не знаю, что о тебе и думать, но ты не похожа на тех, кто доносит. Просто… Наверное, я просто привык бояться. Всего и всех.
— Вы действительно потомки Симерада?
— Если и да, то мы можем вести род только от побочной ветви. У последнего царя этой династии не было законных детей. Если верить одной древней летописи, которую очень долго хранила моя 6абка, царица-аранхина Тимена, священная супруга Ассеана, родила ему сына Астинома. Он, разумеется, не правил и почти всю жизнь скрывал своё происхождение. Он только перед смертью открыл эту тайну своим детям и дал старшему сыну восьмиконечную сапфировую звезду из венца Ассеана. Все потомки Симерада носили вместо короны золотой обруч с сапфировой звездой. Она была знаком их власти. И на гербе у них красовалась восьмиконечная синяя звезда. Летописец рассказывает, будто, покинув тронный зал, Ассеан сломал свой венец, а звезду отдал своему побочному и единственному сыну Астиному. Бабка говорила мне, что десятки поколений наших предков хранили сапфировую звезду — якобы ту самую, из царского венца. Потом она пропала. И эти летописи тоже, а там были перечислены все наши предки. Я уж не знаю, насколько правдив летописец — он тоже был из потомков Аcтинома, но в юности мне очень хотелось верить, что я веду свой род от одного из величайших царей Аранхайи. Пусть даже и от его побочного сына. Только вот зря я рассказал эту историю Алиме. Пару лет назад мы ходили в некрополь — на могилы её отца и матери, и мне взбрело в голову рассказать ей о наших предках. Я показал ей гробницу Ассеана. С тех пор она только и думает о том, что должна была родиться принцессой. Даже придумала историю о том, что царя Ассеана убили заговорщики, а его жене и сыну пришлось бежать из Аранхайи. И что спустя много веков потомки Симерада вернутся и 6удут снова править страной. На самом деле династия Симерада прекратила своё существование, потому что Ассеан не оставил наследников. Незаконные дети, сама понимаешь, корону не наследовали.
— Теперь я понимаю, почему тогда, осенью, ты велел ей снять венок с ризеной.
— Здесь везде глаза и уши, юная госпожа. После заговора против избранников в тысяча семьсот девяносто пятом люди стараются вообще не произносить таких слов, как царь, царица, Аранхайя… Во всяком случае здесь, в Ур-Маттаре, где кажется, что за тобой даже домашняя скотина подсматривает. Ведь Салмон, который возглавил это восстание, собирался возродить царскую власть. А ризена… Она не просто похожа на звезду Симерада. Она и есть эта звезда. Существует одна легенда… Не знаю уж, насколько она правдива. Якобы Симерад, когда ещё не был царём и охотился со своими друзьями, заблудился в лесу и встретил прекрасную девушку. В волосах у неё был цветок ризены. Эту девушку звали Азела. Она стала женой Симерада. Через год он взошёл на престол, и к коронации по его приказу изготовили два золотых венца с восьмиконечной сапфировой звездой — в память о той встрече в лесу, когда Симерад нашёл свою любовь и свою царицу. Кстати, говорят, она и предсказала, что он станет царём Аранхайи.
— Господин Хавел, я не хотела создавать тебе проблемы…
— Ерунда, — махнул рукой старик. — Я ведь всегда боялся за себя только из-за Алимы. Если она умрёт, мне тут тоже делать нечего. А ей уже, кажется, недолго осталось.
— Не надо так говорить, господин Хавел…
— А ты хорошая художница, — не слушая её, сказал старик. — Ты ловишь не только сходство, но и характер.
Ариэна взглянула на портрет и почему-то ощутила спиной неприятный холодок.
Ночью ей приснилась старинная гробница, за которой угрюмо возвышался огромный засохший дуб. Он простирал свои корявые ветви над её плоской крышей и вдоль серых замшелых стен, словно заключая её в объятия. Мёртвое дерево над обителью смерти… Чуть повыше входной арки Ариэна разглядела рельефное изображение восьмиконечной звезды. Увидев в тёмной глубине гробницы смутную фигуру, она испугалась и, наверное, убежала бы, если бы смогла тронуться с места, но она словно оцепенела.
— Не бойся, — произнёс появившийся на пороге высокий худой мужчина с короткой седеющей бородой. Одет он был, как цари и вельможи с иллюстраций к старинным хроникам.
— Не бойся, — повторил он устало и даже с какой-то не то горечью, не то досадой. — Мёртвые не так опасны, как живые. А иногда мёртвые помогают живым.
Царственный незнакомец вытянул вперёд правую руку, в которой тут же появилась бронзовая чаша, наполненная почти до краёв светлой мутноватой жидкостью. Эта жидкость закипела, вспенилась и вырвалась наружу, превратившись в туман. Он клубился вокруг чаши, становясь всё гуще и гуще, потом начал искриться. В нём то и дело вспыхивали золотые и серебристо-голубые молнии, и от этих вспышек туман разрастался и клубился ещё сильней. Ариэна подумала, что сейчас он окутает всё вокруг, но туман наоборот стал уплотняться и как бы съёживаться. Туманное облако густело, постепенно уменьшаясь в размерах, но при этом разгораясь всё ярче и ярче. Вскоре оно превратилось в ослепительно сверкающий шар величиной с яйцо птицы рух и погрузилось в чащу, которая тут же начала светиться. Она больше не казалась сделанной из бронзы. Она напоминала хрустальный сосуд, наполненный ослепительно-белым светом. Время от времени из него вырывались золотистые и голубые молнии.
