Полет над бездной (СИ) - Махомет Анастасия (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Шпилев долго сидел за столом в одиночестве, глядя на исписанные листы. Он теперь даже не знал, что ему делать с тем, что лежало перед ним… Все было верно, все было сделано официально, однако это все де было ужасно своим смыслом…
Все закрутилось… стоило ему встать, как все пошло по протоколу, докладывал бегал… Принимал решения и все это затягивалось не на один месяц… это было действительно важно, ведь речь шла о главной силе белых магов, об их могуществе и их единственной защите — святой Струне Света!
По правде говоря, он даже не знал, как ему сейчас пойти и отдать этот рапорт в секретариат струнных хранителей, ведь как только эта простая бумага обратиться официальным документом и начнется ход положенного протокола струнников, именно ему придется вести это дело до самого конца, и все бумаги будут проходить лишь через него. Был ли он готов к чему-то подобному? Конечно был, ведь его не пугала ответственность, да и объемность работы никогда не пугала, ведь не за безделье он в столь молодые для мага годы имел офицерское звание. Он как офицер был готов ко всему, но вот он как личность… Сама эта история, это дело, смысл рапорта, что он держал в руках вот что действительно его пугало и заставляло сейчас медлить… Он до сих пор не мог поверить, что такое могло бы произойти, не приди этот человек с меткой черного мага к нему и не выдай себя самого…
Он долго думал о том, как докатился весь этот мир до всего этого. Думал об ироничной метке дьявола на теле белого мага, потомка одного из величайших родов. Думал о том, как нелепа была эта вражда и какой до тошноты противной была его работа, будто и не замечал всего этого до сегодняшнего дня, до этого разговора и до этой бумаги, будто упрямо ходил в очках, которые разбились от дрожащего голоса человека, пережившего уже одну войну, как жертва.
Однако, бесконечно думать и выжидать он не мог, уж слишком важно было то, что он держал в руках. Он был офицером не только по званию, но и по уму. Он привык ставить интересы долга так, что все его внутренние метание отступали на второй план, оставаясь важными, но не смея мешать ему ни в принятии решений, ни в работе.
Он лишь вздохнул, выходя из кабинета, и больше старался не возвращаться к этим мыслям, начиная работу над новым своим делом.
Наверно только теперь, начав это дело, он увидел истинные лица своих коллег в их реакции на его работу и на всю эту историю. Злорадству их не было предела. Чем больше Шпилев говорил с ними, тем сильнее призирал, но тогда, злясь, сжимая кулаки и стараясь не выдать призрения ни голосом ни взглядом, он даже не догадывался, что это только начало и стражи ничто в своих насмешках, перед самомнением хранителей.
Настоящей пыткой работа обернулась для Шпилева, когда ему пришлось предстать перед советом хранителей. Здесь и честь, и кодекс, и клятвы, и договор о безопасности информатора — все потеряло и свой вес, и свой смысл, став ничем, ибо им было совершенно все равно на данное кем-то слово, на честь присягнувшего им на верность офицера, и даже на созданные ими самими законы, ведь эти самые законы наделяли их неоспоримой властью. Им никто не мог ни указывать, ни приказывать, ни влиять на их решение, кроме самой богини хранительницы Струны Света — Атрия, однако даже ее волю и ее речи, знали и слышали лишь они, а значит, и узнать правду было невозможно. Так с этими восьмерыми спорить и соперничать было невозможно. Да никто и не пытался ни прежде, ни уж и подавно теперь, когда все давно устоялось, как должное.
Шпилев лишь отчаянно подчинялся ненавистным приказам и покорно планировал операцию, после осуществления которой не видел уже ни малейшего смысла в собственной деятельности. Он даже порой подумывал о том, что бы написать рапорт и отказаться от этого дела, но мысль о том, что это все попадет в другие руки, в руки тех, чьи лица он мог лишь призирать, внутри все окончательно содрогалось и он чувствовал, что готов давиться этим делом до последнего, к тому же он все же не мог остановиться и предать данную клятву. Он присягнул на верность Атрии, на верность ее хранителям и его собственное слово, его клятва имела для него самого достаточный вес, что бы заставлять его ей следовать. Он поклялся, что не станет щадить ничего для защиты белых магов и теперь с горечью и отчаяньем он жертвовал своей честью на благо мирной жизни белых магов, что уж точно не были виновны в сложных политических ходах его начальства и его противников.
Он смирился почти со всем, приняв как данное, не заботясь о свих чувствах и клятвах, сведя все к долгу, но одно никак не оставляло его в покое, продолжая мучать и заставляя сомневаться — красные от слез глаза его младшей сестры.
Чувства Наташи, вот что вот что заставляло его сердце сжиматься от ужаса, перед этой операцией. Он мог забыть о своих переживаниях, он мог переступить через свои принципы. Через свою честь, но переступить через чувства своей родной сестры, причинить ей боль или, что еще ужасней, заставить ее страдать, он не мог. Вообще не мог, однако понимал, что это неизбежно, если учесть, что она страдает уже сейчас. Порой он даже думал, что если бы в тот день он не поговорил с Сэтом. А просто подрался с ним, высказав все, что он думает о нем, как о человеке, жестоко обошедшемуся с его сестрой — все было бы иначе. Он наверняка ничего не знал бы об операции, и ему не было бы так горько за слезные вздохи свой маленькой сестренки, но тогда он не мог поступить так, он был выше всего этого, а теперь вся эта история была готова накрыть его волной и утянуть на самое дно.
22 февраля — его день рождения, он знал, он это хорошо помнил… Ненавидела она его? Призирала? Или… быть может она все еще его любила? Ведь говорить он могла все, что угодно, но он видел ее красные глаза, а значит, едва ли все было так однозначно, как утверждали ее губы.
Но что должен был делать он? Что было верным? Сообщить ей и разгласить одну из секретных операций отдела? Или быть может самому спасти его? Если спасать, то как? Да, и есть ли в это смысл? Или может напротив убить, и тем самым закончить ее терзания раз и навсегда, поставив точку в этой истории? Порой эти мысли захватывали его сильнее, нежели планирование и организация операции, и тогда он часами смотрел на бумаги, думал о своей сестре и человеке, которого она, скорее всего, любила.
Ничего хорошего подобные мысли ему не приносили, и он долго потом курил в своем кабинете, хоть и был прежде уверен, что бросил и курить больше не станет.
В один такой вечер, уже в самый последний, когда думать о решении времени уже не было, но и решения к нему так и не пришло, он вышел из кабинета и, вместо того что бы отправиться домой и хорошенько выспаться после почти двух суток безостановочной работы перед самой операцией, направился к своей сестре, все еще не зная, что именно он должен делать в данной ситуации. Он не знал, что должен сказать и как, не знал, что он будет говорить и с чего начнет, но все же он хотел ей рассказать, хотел поговорить с ней обо всем или хотя бы о чем-нибудь, что бы облегчить этот невыносимо тяжелый камень на душе.
Наташа открыла ему быстро, однако узнать в ней модель было крайне сложно. В ее глазах не было ни слез, ни красных прожилок, но в яркой алой глади застыла будто пелена, лишая их всей яркости и жизни. Она была бледна и казалось совсем похудела. Ее вампирские клыки чуть виднелись, так не привычно не желая прятаться и черные тени под глазами совсем меняли ее лицо. Она совсем не походила на высшего вампира на сильного первородного с мощными крыльями за спиной, что теперь влачились за ней по полу, как безжизненные тряпицы. Весь ее лоск и шик и гордая стать, будто растаяли за это время и даже собранные в простой хвост волосы казались совершенно неживыми, будто она была самым обычные слабым обращенным вампиром. Она об этом совсем не думала, давно уйдя в глубь своих переживаний, кутаясь в махровый халат, подпоясанный каким-то шарфом вместо закинуто-то куда-то пояса.