Воин кровавых времен - Бэккер Р. Скотт (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Так что же станет делать коварный старый воин?
Найюр поделился своими опасениями с Пройасом.
— Ты должен добиться, — сказал он принцу, — чтобы Багряные Шпили рассредоточились по всему войску.
Пройас приложил ладонь ко лбу.
— Элеазар будет сопротивляться, — устало сказал он. — Он уже заявил, что выступит лишь после того, как Священное воинство переправится через реку. Очевидно, его шпионы донесли ему, что кишаурим остались в Шайме…
Найюр нахмурился и сплюнул.
— Тогда у нас будет преимущество!
— Боюсь, Багряные Шпили берегут свои силы для кишаурим.
— Они должны сопровождать нас, — настаивал Найюр, — даже если они будут держаться в тени. Наверняка есть что-нибудь такое, что ты можешь им предложить.
Принц безрадостно улыбнулся.
— Или кто-нибудь, — произнес он с необычной печалью.
По крайней мере раз в день Найюр подъезжал к реке, взглянуть, как идет подготовка. Пойма вокруг Иотии лишилась всех деревьев, равно как и берега Семписа, где тысячи голых по пояс айнрити трудились над срубленными стволами — рубили, сколачивали, связывали. Можно было проехать целые мили, вдыхая запах пота, смолы, обтесанного дерева, и так и не увидеть, где это заканчивается. Сотни людей приветствовали Найюра, когда он проезжал мимо. Они встречали его криками: «Скюльвенд!» — как будто происхождение Найюра сделалось его славой и его титулом.
Найюру достаточно было взглянуть через Семпис, чтобы понять, что Скаур ждет их на том берегу. Всадники фаним — издалека они казались крохотными — постоянно патрулировали берег, причем целыми отрядами. Иногда Найюр слышал долетающие через реку тысячеголосые кличи, а иногда — грохот их барабанов.
В качестве меры предосторожности на реке выстроились имперские военные галеры.
Священное воинство начало погрузку задолго до рассвета. Сотни грубо сработанных барж и тысячи плотов были спущены на воду и медленно двинулись через Семпис. К тому времени, как утреннее солнце позолотило реку, значительная часть огромной флотилии, заполненная встревоженными людьми и животными, уже была в пути.
Найюр переправился вместе с Пройасом и его ближайшим окружением. Ксинем отсутствовал, и это показалось Найюру странным, но потом он понял, что у маршала имелись свои люди, за которыми нужно было присмотреть. Но конечно же, Келлхус сопровождал принца, и время от времени Пройас подходил к нему. Они обменивались острыми шутками, и Пройас смеялся. Найюра этот смущенный смех раздражал.
Найюр видел, как росло влияние Дунианина. Он видел, как тот постепенно взнуздал всех у костра Ксинема; Келлхус обрабатывал их сердца, как мастер-седельщик обрабатывает кожу, — дубил, мял, придавал нужную форму. Он видел, как Келлхус приманивает все новых и новых Людей Бивня зерном своего обмана. Он видел, как тот порабощает тысячи — тысячи! — при помощи незамысловатых слов и бездонных взглядов. Он видел, как Келлхус обхаживает Серве…
Он следил за этим, пока не почувствовал, что не может больше этого видеть.
Найюр изначально был осведомлен о способностях Келлхуса, он изначально знал, что Священное воинство окажется во власти Дунианина. Но знать и видеть — это две разные вещи. Найюру не было дела до айнрити. И все же, когда он видел, как ложь Келлхуса расползается, словно язва по коже старухи, он ловил себя на том, что боится за них — боится, хотя и презирает их. Как они из кожи вон лезли, подольщаясь, пресмыкаясь, раболепствуя. Как они унижались, и юные недоумки, и матерые воины. Просительные взгляды и умоляющие лица. О Келлхус… О Келлхус… Шатающиеся пьянчуги! Изнеженные, как бабы! Неблагодарные! Как легко они сдались!
И прежде всего это относилось к Серве. Смотреть, как она поддается, снова и снова. Видеть, как ее рука скользит меж бедер дунианина…
Неверная, вероломная, заблудшая сучка! Сколько раз он должен был ударить ее? Сколько раз он должен был ее взять? Сколько раз он должен был смотреть на нее во все глаза, ошеломленный ее красотой?
Найюр сидел на носу, скрестив ноги, смотрел на дальний берег, вглядывался в тень меж деревьев. Он видел отряды всадников — похоже, их там были тысячи, — сопровождавшие их в их медленном движении вниз по течению.
Воздух был неприятно влажный, промозглый. Нервные голоса разносились над водой: айнрити с разных плотов перекрикивались, по большей части обмениваясь шутками. Вокруг было видно слишком много голых задов.
— Вы только гляньте на эти задницы! — крикнул какой-то остряк, наблюдая за кианцами, скопившимися на противоположном берегу.
— Меня это достало! — проорал кто-то с соседнего плота.
— Что тебя достало? Язычники?
— Нет! То, что я в заднице!
На миг могло показаться, будто это сам Семпис зашелся громовым хохотом.
Но когда какой-то придурок оступился и упал в реку, настроение изменилось. Найюр видел, как это произошло. Этот тип сперва ударился об воду плашмя, а потом, поскольку на нем были доспехи, просто продолжил погружаться, и вскоре его потрясенные товарищи не видели в воде ничего, кроме собственных отражений. Фаним на другом берегу разразились воплями и улюлюканьем. Пройас выругался и крепко обругал всех вокруг, кто плыл на расстоянии слышимости от него.
Некоторое время спустя принц оставил Келлхуса и протолкался на нос, к Найюру; глаза его сияли по-особенному — как всегда сияли после разговора с Келлхусом. На самом деле, как сияли глаза всякого, как будто человек только что пробудился от кошмара и обнаружил, что все его родные целы и невредимы.
Но в его поведении ощущалось нечто большее, скорее слишком ревностный дух товарищества, чем тень страха.
— Ты сторонишься Келлхуса, словно чумного.
Найюр фыркнул.
Пройас некоторое время смотрел на него; улыбка постепенно исчезла с его лица.
— Я понимаю, это нелегко, — сказал принц. Взгляд его скользнул от Найюра к язычникам, скапливающимся и движущимся потоком вдоль южного берега реки.
— Что, нелегко? — спросил Найюр. Пройас скривился, почесал в затылке.
— Келлхус рассказал мне… — Что он тебе рассказал? — Про Серве.
Найюр кивнул и плюнул в воду, бурлящую у носа баржи. Конечно же, дунианин ему рассказал. Отличный способ объяснить их разрыв! Просто лучше не придумаешь! Какой наилучший способ объяснить отчуждение между двумя мужчинами? Правильно, женщина.
Серве… Его добыча. Его испытание.
Отличное объяснение. Простое. Правдоподобное. Отбивающее всякую охоту к дальнейшим расспросам…
Объяснение дунианина.
На некоторое время воцарилось молчание, неловкое от дурных предчувствий и превратных толкований.
— Скажи, Найюр, — в конце концов заговорил Пройас. — А во что верят скюльвенды? Каковы их законы?
— Во что я верю?
— Да… Конечно.
— Я верю в то, что ваши предки убили моего бога. Я верю в то, что ваш народ несет ответственность за это преступление.
Голос Найюра не дрогнул. Его лицо осталось все таким же невозмутимым. Но, как всегда, он услышал адский хор.
— Так, значит, ты поклоняешься мести…
— Я поклоняюсь мести.
— И скюльвенды именно поэтому называют себя Народом войны.
— Да. Воевать означает мстить.
Правильный ответ. Так почему же эти вопросы так гнетут его?
— Чтобы вернуть то, что было отнято, — сказал Пройас; глаза его одновременно были и обеспокоенными, и сияющими. — Как наша Священная война за Шайме.
— Нет, — отозвался Найюр. — Чтобы убить отнявшего. Пройас с беспокойством взглянул на него, потом отвел глаза.
— Ты куда больше нравишься мне, скюльвенд, когда я забываю, кто ты такой, — произнес он с таким видом, словно сознавался в чем-то. По мнению Найюра, вид у него сделался изнеженный и бабский.
Найюр отвернулся, разглядывая южный берег и выискивая на нем мужчин, которые убьют его, если смогут. Его не волновало, что там Пройас помнит и что забывает. Он — тот, кто он есть.
«Я — один из Народа!»
Флотилия айнрити, вытянувшаяся в длинную колонну, вошла в первый из рукавов дельты. Найюру стало любопытно: а что подумает Скаур, когда наблюдатели доложат ему, что они потеряли Священное воинство из виду? Он догадается, что это означает? Или просто испугается? Даже теперь имперские военные корабли могли бы занять позицию в самой южной из проходимых проток. Сапатишах вскоре узнает, где собралось высадиться Священное воинство.
