Армия Судьбы - Астахова Людмила Викторовна (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
– И никакой разницы, – вздохнул Тор. – Все равно хатамитки добрались бы до Джасс. Ты, Пард, первый завел здесь любовницу.
– Орку, – многозначительно и даже злорадно фыркнул эльф.
– Ты сам хорош… Можно подумать, это у меня в каждом городишке по возлюбленной, – обиделся оньгъе.
– Оба кобели!
Сийгин подвел общий итог весьма точно. Лангеры любили женщин, а женщины были благосклонны к лангерам. И не только благодаря славе, на которую падки юницы и зрелые дамы, и не потому что те всегда при деньгах и не привыкли отказывать себе в удовольствиях, а оттого что опасность и загадка манят женское сердце сильнее, чем блеск драгоценностей. И когда рядом оказывается мужчина не только богатый и красивый, но и окутанный тайной боевого братства, то дамы теряют рассудок и летят навстречу, как мотыльки на огонек.
Только Торвардин предпочитал заведомо обреченным на расставание, временным любовным альянсам честно сторгованную страсть блудниц. Похоже, тангар оставил свое сердце на родине у какой-то неприступной девы. Пытать на предмет тайного увлечения его, понятное дето, никто бы не стал. Не принято в ланге такое.
Сийгин, схоронив в юности любимую, так и не сумел оттаять до конца, женщин, словно перчатки, не менял, но и крепко к очередной пассии не привязывался, храня память о девушке-ичере по имени Марай. Кого еще мог выбрать орк-эш, кроме такой же отверженной? Причем отверженной сразу всеми расами. Дикая смесь кровей ее и сгубила. Как это часто бывает с ичерами, Марай не смогла доносить их с Сийгином ребенка и умерла от кровотечения.
Имлан, брачное уложение, издревле регулировавшее брачные отношения между расами, придумывалось вовсе не для того, чтобы питать основу для трагических историй о несчастных влюбленных, разделенных жестоким законом и предрассудками. Хотя и предрассудков хватало, если уж оставаться честными до конца.
И то, что принц-бастард не скрывал своей привязанности к подруге по недавнему несчастью, относясь к Джасс с трогательной нежностью, словно к родному ребенку, воспринималось лангерами как признак былого прегрешения на той же почве. Словно замаливал Ярим какую-то давнюю вину перед другой человеческой девушкой. Эльфы умеют быть благодарными, что бы там ни болтали злые языки, но еще сильнее у них развито чувство вины, и терзать себя раскаянием остроухие долгожители могут веками. А еще нет им равных в пристрастии кусать себе локти из-за совершенной ошибки спустя немыслимое количество лет, да так, словно непоправимое случилось только вчера.
Ириен прилег рядом с Джасс, осторожно просунув ей под голову свою руку, и не осмелился идти дорогами сна, хотя, видят Пестрые Старые боги, ему этого хотелось более всего. Разогнать призраков, которые так часто обращали ее видения в кошмары, сотворить иллюзорный мир прекрасных грез, сделать так, чтобы намечающаяся морщинка между бровей без следа исчезла. Познаватель в нем боролся с Любящим, и последний победил. Пусть спит, пусть видит свои собственные сны, никем и ничем не тревожимая. Завтра у Джасс будет тяжелый день. Завтра у всех будет тяжелый день. Завтра будет день…
…Море было в тот день необычайно синим и спокойным.
– Ты совсем не хочешь узнать, почему я это сделал? – спросил он.
Девушка молчала, но потом словно через силу кивнула.
Хэйбор показался ей странным и не слишком приятным типом. Небритый подбородок порос пегой щетиной, норовящей преобразоваться в разбойничью бороду, нос, загнутый вниз, как клюв ястреба, небольшие голубые глаза под густыми бровями, сросшимися на переносице, а еще длинные полуседые волосы, собранные в хвост по-орочьи на макушке. Одет он как обыкновенный воин с севера, под кожаным коротким доспехом простая рубашка да черные штаны, заправленные в сапоги. Таких Джасс видела во множестве в Ятсоуне. Но то в Ятсоуне, в Игергарде, а здесь Аймола, и как этот Хэйбор оказался в окрестностях Храггаса, Джасс даже вообразить себе не могла, потому что точно знала, что в их гавань за последние месяцы ни одно чужое судно не заходило.
Он расспрашивал Джасс обо всем: о Ятсоунском храме, о леди Море и леди Чиколе, о Храггасе и даже о том, что было до храма. Девушка рассказывала все без утайки, потому что не видела смысла что-то скрывать. В ее жизни все было настолько просто, что маломальской тайне завестись неоткуда, да и незачем. А кроме того, с Хэйбором можно нормально разговаривать.
– Я думал, что встречу здесь совсем другую девушку, – сказал он, прикрывая глаза и тяжело вздыхая.
– Это хорошо или плохо? – спросила Джасс настороженно.
– Не знаю.
– А ты в самом деле волшебник?
– Да. Я же сказал.
– Может быть, ты станешь учить меня магии? Настоящей, всамделишной. Жрицы говорили, что у меня почти нет дара. Но, может, я выросла?
Она не слишком надеялась на благотворительность со стороны воина-мага. С какой стати он станет учить какую-то замухрышку-жрицу? Осторожный взгляд исподтишка, так чтобы никто не заподозрил ее в желании понравиться, нервное движение губами. Хэйбору не нужно было читать ее мысли, чтобы понимать все, что происходит в душе девчушки. Она даже не ощущала его присутствия в своем разуме. Бедная маленькая дикарка. Но все же стоило разобраться, что к чему. Если основательно покопаться в ее памяти, то, возможно, хоть что-то прояснится в этой темной истории с подменой Воплощенной. Хэйбору торопиться было совершенно некуда. Своим ультиматумом Ар'аре он поставил себя вне не только Круга Избранных, но и всего Облачного Дома, и теперь о возврате речи идти не могло. Он сильно сомневался, что жрицы Оррвелла решили обмануть магистров и направили их по неверному следу. Кто-кто, а уж они должны лучше всех понимать, что речь идет об очень серьезных последствиях, да и не водилось за почтенными дамами интриганских наклонностей, мир их праху. Как назло, леди Мора и леди Чикола умерли совсем недавно от весенней лихорадки и если и имели тайну, то унесли ее с собой в могилу. Вызвать из небытия душу жрицы Оррвелла – дело почти невозможное. Словно кто-то специально заметал все следы. У волшебника-воина оставалась только непонятная девчонка, чье описание совпадало в точности с письмом леди Чиколы, да страшная древняя легенда, способная вот-вот обрести новую жизнь. И с этим надо было что-то делать.
– Ты не возражаешь, леди Джасс, если я поживу где-нибудь поблизости? – осторожно спросил Хэйбор.
Девчонка уже отошла и ответила на его вопрос радостной улыбкой:
– У меня есть домик. Можешь жить там, а потом пристроим комнатку…
Он не пожелал идти в Храггас, а поселился в пещере над узким каменистым заливом. Успешно обустроил ее под свои скромные запросы и стал вести жизнь отшельника, с одной только разницей, что у настоящих отшельников не бывает каждодневных гостей в виде молоденькой девушки-жрицы…
Ханнатский храм Великой Пестрой Матери не так велик, как может показаться, и вовсе не пышен. Он теряется на фоне других святилищ: более богатого храма Небесного Владыки – Аррагана и более крупного храма лилейноликой Сайлориан. Со стороны можно подумать, что культ Пестрой Матери пришел в упадок. Строгие очертания строения, отсутствие ярких орнаментов, украшений и ажурной резьбы вовсе не означают, что немногочисленные жрицы бедствуют и не имеют никакой власти в светской жизни. Пестрая Мать не любит пускать пыль в глаза, не любит показной роскоши. Это знают все. Поэтому пять Больших Сестер поджидали Джасс посреди главного зала, усевшись по-аймолайски прямо на голый каменный пол. От алтаря их отделяла полоса из аккуратно расставленных крошечных свечей-свидетелей. Серьезное дело затеяли хатами.
Полупрозрачный сумрак, запах пыли и благовоний, темные длинные тени на камнях, которые загадочным образом ложатся на лица женщин, срывая маски, открывая истину их намерений. От света «свидетелей» не скроется ложь, не спрятать правду в тенях, которые они дают.
Серьезная Сэтт, равнодушная Лзиф, свирепая Баэлс, отрешенная Тимва, презрительная Миция. Будто не миновало неполных восьми лет, с тех пор как перед ними стояла девушка с мечом мастера Хема, желающая стать одной из хатами. Потому что ей некуда было больше идти.
