Страсти по Фоме. Книга 1 (СИ) - Осипов Сергей (читать книги онлайн без .txt, .fb2) 📗

В считанные минуты познал Фомин политико-правовое безобразие России образца конца 90-х и кто этим беспределом заправляет. Как его занесло в этот дремучий лес? Кроме Ельцина, евреями оказались и все остальные. Лужков — Лужман, и хотя мужик ничего, но как-то неприлично здоров. Нет бы в народ, так он — в прорубь. Сто лет что ли хочет прожить, Мафусаил? Народ пережить?! Не выйдет!.. Немцов — это же Герман, совершенно понятно, антиестественный монополист! Сам тоже Борис, да и жена Раиса, хватит нам Раис! И Наин, кстати, тоже!.. Кириенко — Израэль (Да ты что? — Что, что? Газеты читай, дура!), вот и довел страну, Чубайс ассоциируется с ваучером, а тот, в свою очередь, с членом. Союз членов правительства.

— А что Зюганова ставить? Он же остальное развалит! — Зюганов, братцы вообще на оккупированной территории родился! — Да помолчи ты, братец! — Точно говорят!.. Ой, что говоря-ат!.. — Ну народ!.. Я в нем начинаю разочаровываться! — Ха-ха, это еще раз доказывает, что коммунизм и фашизм одного транспаранта ручки! — Одной люльки!

По мнению собрания, оставался Жириновский, но он Вольфович, да и отец юрист, а жаль однозначно, было бы веселее! Только Черномырдин, которого, как ни крути, почти со всех сторон наш русский с запорожским уклоном. Максимум, что можно из него сделать, это ничего не сделать, хорош сам по себе, как кантовская вещь.

— Я ему и девиз придумал «Идет хозяин, всем будет хорошо!» Думаю предложить. — Был уже хозяин! — Ты сумасшедший! — На том стоим! — Он девиз возьмет, а денег не даст! — Пусть попробует! — Лебедь будет! — Зюганов! И вам, блядям, мало не покажется! — Как будто Лебедь кому-то покажется гадким утенком! — Вы все полные мудаки! Монархия нужна!..

Фомин снова провалился куда-то.

22. Выход. Приди и возьми

— Где Траааааааап?!!!!!!!!!!!!!!!!

Что вы об этом скажете, господа? Случай, мягко говоря, неординарный. Не много ли у нас чудес в последнее время?.. Активизация Томбра по всему периметру границы, новый виток партизанщины на наших территориях, возрастающая недопустимая самостоятельность сайтеров, что еще?.. Кальвин?..

— Пожалуй, все, Фрилл, — отозвался Кальвин, внутренне собравшись. — Только не надо подавать все это так, словно это я виноват и в активизации Томбра и в возрастающей самостоятельности сайтеров…

— К сожалению, Кальвин, вопросы напрямую касаются вашего ведомства. И мы надеемся…

Фрилл не впервые вел заседание и уже усвоил величавую манеру мыкать, чем раздражал Кальвина безмерно. Вот и сейчас он сказал мы, словно имел в виду только себя.

— Кому же, как не вам, разъяснить членам Совета, что происходит?

Кальвин огляделся. Присутствующие члены Совета Координации: Листр, Зетро, Геро, Ави, — сидели так, как будто затронутые вопросы их не касались, едва присутствуя. Он крайний, как всегда, так как интересы его ведомства слишком широки, черт возьми, о чем он говорил уже не раз. Теперь еще и военные дела примешивают!

— Ничего особенного не происходит, — усмехнулся он. — Не думаю, что для кого-то из присутствующих здесь услышанное является новостью, требующей разъяснения. Но если вы хотите, я могу повторить: активизация, партизанщина, самостоятельщина… Спешу только заметить, что активизация и партизанщина находятся в пределах нормы последнего времени.

— Вы смеетесь, Кальвин! Норма последнего времени это норма военного времени!

— Вот я и говорю, что это не новости, Фрилл! И обсуждать, а тем более разъяснять, здесь нечего, если, конечно, у Совета не появились новые предложения по их скорейшему разрешению или хотя бы нейтрализации… Если же они появились, паче чаяния, то Военная коллегия, насколько мне известно, появилась еще раньше, и я уверен давно готова рассмотреть любое предложение в решении этого насущного вопроса!.. Кстати, замечу, что и вопрос самостоятельности сайтеров это вопрос воспитания и образования, я их не учу, они у меня работают, да и то не все!..

Кальвин почти весело осмотрел присутствующих. Обсуждение, еще толком не начавшись, грозило зайти в тупик межведомственных отношений и интересов. Так происходило всегда, когда Светлейший по той или иной причине не мог присутствовать на заседании высшего органа власти Ассоциации и поручал его ведение Фриллу.

Фрилл — старейший член Совета Координации, в своем стремлении всегда докопаться до истины почему-то неизбежно упирался в вопрос: кто виноват? — а потом решал его с угрюмой неповоротливостью. В результате Совет с огромным трудом приходил к единой резолюции как по самым насущным вопросам, так и в мелочах.

Вынудив Кальвина кивнуть в сторону военного и образовательных ведомств, Фрилл пожинал плоды: главы этих департаментов, забыв о главном вопросе, перебрасывались едкими замечаниями с шефом безопасности.

— Тише, тише, господа! — потребовал Фрилл. — Кальвин, вы опять увели разговор!

— Я? Я просто поставил вопрос несколько иначе, коль скоро меня обвиняют во всем происходящем.

— Никто вас не обвинял, вы даже не дали мне высказаться!.. — Фрилл сделал паузу, подчеркивая сказанное. — Сейчас в свете полученной информации, нам надлежит выяснить природу выявленных изменений в пространственно-временном континууме. Что это — попытка выхода, сам выход или естественное изменение реальности?

— Может, лучше подождать, пока Система разберется с этим сама? — предложил Кальвин. — Чего гадать-то?

— Мы не можем ждать! — отрезал Фрилл. — Потому что если это выход, нужно предпринимать действия сейчас, причем немедленно!

— А если нет?

— Фрилл прав, — заметил Зетро, глава военной коллегии. — действовать нужно немедленно!

— Правильно! — хмыкнул Кальвин. — А потом опять с меня спросим со всей строгостью, на какую способны.

— Да! — неожиданно поддержал Кальвина Листр, шеф дипломатического ведомства. — А вдруг окажется, что это естественное изменение реальности, это же зона? Хороши же мы будем! Давайте обсудим сначала, мы не обсуждали этот вопрос вместе.

— Для этого мы и собрались, — пожал плечами Фрилл.

Ави и Геро благопристойно молчали. Не дождавшись от них ни слова за или против, Фрилл снова повернулся к Кальвину:

— Вообще-то, Светлейший просил меня именно об этом.

— Не думаю, что это следы выхода, скорее, уж попытка, — нехотя выдавил Кальвин. — Кто-то из твоих новоиспеченных магистров, Геро, непомерно обуян тщеславием и самонадеянностью, а также дурным примером. Это будет нетрудно выяснить после получения данных Системы.

— Вы не доверяете сайтеру и главному оператору системы, которые в один голос утверждают, что это ничто иное как выход?

— Они могли ошибиться, я — не имею права!

— У остальных такое же мнение? Или есть иное?.. Геро? Есть среди ваших подопечных такие молодцы?

— Такое мог совершить, как мне кажется, только один магистр, но он в ссылке, поэтому я придерживаюсь точки зрения, что это попытка или естественный всплеск. Надеюсь.

— Я тоже! — сказал Фрилл. — Я тоже очень хочу, чтобы это было так! Но след, по словам очевидцев, старый! Я, например, не берусь судить, что хуже: обрести нового смутьяна или обнаружить, что старый смутьян гораздо опаснее, чем мы себе до сих пор представляли. Этот… Томас? Кальвин?

Кальвин едко усмехнулся:

— Да, сэр!

— Томас Андр, правильно!.. Не его ли, на самом деле, выход? Еще один? А может, не один, господа сиятельные? Надеюсь вы понимаете, о чем идет речь, если это его выход?

Присутствующие прекрасно понимали, что это значит, если выходов за Последнюю Черту несколько, побывавший там становился информационной бомбой. А информация это то, на чем держится Ассоциация, сама являющаяся информационной кладовой Вселенной. Обычно, сразу после выхода за Черту, информацию скачивали на троне Пифии в специальные хранилища для дальнейшей расшифровки. Как правило это требовало тонкой настройки как до, так и после выхода. Что могло произойти с мозгом и вообще, с организмом, выходящего за Черту, если информацию не снимать, никто и представить не мог, это был уникальный случай. Знали, что в единичных случаях это сопровождается головными болями, но когда выходов несколько или даже, как в данном случае, около десяти, побывавший там действительно становился информационной бомбой. Информационной — для окружающих, и бомбой — для себя. Трудно даже представить то давление, которое оказывала информация на мозг и на весь организм несчастного.