Тайна архангела (СИ) - Ветрова Лиля (читать полную версию книги .TXT, .FB2) 📗
— Прячешься опять ото всех? — Михаил искал его взора.
— Ты же знаешь… — ответил Мил. — Нет, просто тебя очень хотел видеть… Одного.
Михаил понимал Иеремиила с самого детства лучше всех. И давно стала для него личным откровением любовь Мила к укромным уголкам, где его никто не мог найти. С самого разделения мира на рай и ад… Он искал, где бы мог один пережить то сокровенное, что творилось у него в душе. И никто, кроме старшего из братьев, не мог проникнуть в этот мир.
— Мил… — Михаил провел ладонью по его волосам. — Что же ты так…
— Я нормально… То есть я терплю… Раз так надо. Хотя сегодня стало совсем тяжело, — признался он. — Скажи, Миша… как континент?.. Все прошло удачно?
Михаил кивнул.
— Да, все хорошо, — проговорил он. — Только демоны так и не соблаговолили появиться. Я расставил новые посты, мы пристально следим за всей планетой.
— Ясно… — голос Мила прозвучал далеко и сухо.
— Прости. Я должен был раньше заметить.
Объятия Михаила не помогали. Он ощущал, как в груди брата трепещет что-то недоступное его воле, не постигнутое его разумом. И он сознавал, что не может взять на себя хотя бы часть того, что предначертано Иеремиилу.
— Ты тут ни при чем, — покачал головой Иеремиил. — У тебя своя работа, у меня своя… И я не думал, что сегодняшний случай станет для меня такой болью. Но я ошибся… Не знаю, откуда это…
— Мил… — произнес Михаил, и это имя остановилось на его губах. — Ты всегда говоришь мне, что ты в порядке. И даже когда ты дышишь на грани…
— Это мой порядок, кто же виноват?.. — ответил он коротким взглядом светлых, как капелька чая, глаз.
Михаил замолчал, переживая про себя.
— Не мучайся из-за меня, прошу, — молвил Иеремиил. — У тебя и так много тяжких забот. Я не хочу, чтобы ты страдал. Просто ты нужен мне рядом…
— Я буду рядом с тобой всегда. Столько, сколько будет нужно, — промолвил Михаил. — И я был бы счастлив взять хотя бы толику твоей ноши, если Бог когда-нибудь позволит мне…
— У тебя свое бремя, Миша, — возразил Иеремиил. — И оно ничуть не легче моего.
— Легче…
— Не тебе судить, раз ты не знаешь моего, и не мне, раз я не знаю твоего, — Мил впервые улыбнулся слабой свечкой улыбки. — Поверь мне. Ты на передовой всегда, я на заднем плане. От тебя зависят судьбы. Посредством меня они могут быть исправлены. Ты один — на лезвии меча. Я — в глубине обороны, под твоими крыльями.
— Я не знаю… Просто я очень волнуюсь за тебя, — взгляд Михаила скрестился со взглядом Иеремиила. — И… хотя бы как получится… прошу: побереги себя.
— Я буду звать тебя. С тобой мне легче, и улыбка, кажется, сама бежит на сердце, — сказал Мил. Он помолчал. — Ты знаешь, я счастлив, Миша. У меня замечательные братья, у меня прекрасные ангелы, вокруг меня рай. Разве может быть несчастен ангел, у которого все это есть?..
— Нет…
Ответ Михаила прозвучал тихо, одними губами. И сколько раз он, ощущая в себе теплое горение света, спрашивал, что такое счастье в том мире чувств, которые окружают ангелов?.. Михаил не мог не согласиться, что счастье — это то, что внутри, то что сильнее обстоятельств, глубже радости и огорчения, и существует несмотря на них, а порой — и вопреки. Счастье — это состояние, насажденное в душе любовью.
— Мое служение пришло ко мне свыше, и я был рад согласиться с ним. Так же, как и ты, — проговорил Иеремиил. — Но знаешь, мне жаль, что за последние столетия в мои ряды добавилось так мало ангелов…
— Что уж тут попишешь, если твое служение требует в сто крат больше жертвы, чем мое, — выдохнул Михаил. — И ты не отдохнешь от него ни днем, ни ночью… Да и ненависть дьявола к твоим ангелам едва ли не сильнее, чем к моим…
— Я знаю это, — ответил архангел милосердия. — Он предает мое имя забвению везде, где может это сделать. И даже церковь на Земле не помнит обо мне во многих своих книгах… Но это все неважно, если милосердие продолжает жить в сердцах. Куда же оно только уходит, когда его подменяют слепой, ненужной жалостью?..
— Подмена идет на всех фронтах. Во всех душах, — согласился Михаил. — Но часто людям бывает трудно понять, где сострадание истинно, а где жалость заменяет любовь… Несмотря ни на что, твои ответы Самуилу красноречивее его злобы. Ты тот, кто бьет любые его козни единым ударом сердца.
— Жаль, что сердце у меня только одно, и что оно не может биться быстрее… Тогда его, может быть, хватило бы на большее. Тебе пора. И мне тоже, — внезапно оборвал беседу Мил.
— Постой, куда ты так торопишься? — попытался остановить его Михаил. — Посидим еще вместе…
— Прости, я должен идти. И ты должен заниматься делами. Прощай, Михаил, — Иеремиил ресницами послал улыбку и испарился.
— Увидимся, Мил, — вздохнул про себя Михаил.
Глава 30
Марина вышла из лифта, не заботясь более ни о чем. Случилось то, что она желала в глубине души и никогда не произносила. Когда ум гаснет светом дневным, сменяясь на искусственный, и сердце разумное перестает биться. Она как-то провела этот вечер в своих размышлениях. И на утро проснулась, всецело уступая тому, что от Дениса она без ума.
…Сквозь шум ливня не слышен был звук отъезжающей машины.
Она ожидала, пока утешатся нервы. Зачем?.. Просто так, она не знала, зачем это сделала. Зачем отказалась от поездки, соврав при этом подруге. Одна… Не хотела быть. Не хотела… Все перепуталось.
Книга на столе осталась раскрытой, перелистываясь сама собой с нужных страниц. Аня отошла от письменного стола. Курить. Железной Ане надо покурить.
Она закрыла квартиру на ключ и в тапочках спустилась на этаж ниже. И еще ниже, чтобы не встретить его. Курила свою сигарету в молчании и одиночестве, смахивая пепел в стеклянную тут банку. Недокуренную потушила.
— Все, пора взять себя в руки, — решила Аня и пошла по ступенькам наверх, дабы сосредоточиться в опустевшей квартире и начать серьезно наконец-таки заниматься. Ливень унялся буквально за несколько минут, и она считала капли на подъездных стеклах, в очках, видящая все, замечающая жизнь.
Случайно или же желая чего-то увидеть, взгляд упал во двор, за окно. Аня остановилась на месте перед приоткрытой рамой, не доходя два пролета до своего этажа.
Чувства, зажатые внутри, вырвались наружу ударом дикой силы, перевернув все внутри. Она издала нечеловеческий вопль. Стоя по щиколотку в разбитых стеклышках, Аня держала навесу истекающую кровью руку.
Ослепнув от слез, от неистовства и головокружения, она, не разбирая дороги, кинулась домой, чтобы только остановить кровь. Лишь на своей лестничной клетке, рыдая, она подняла глаза.
— Плохо, да?..
Перед ней стоял он.
Она не смогла ответить. Истерика охватила ее удушьем. Она почти свалилась на пол. Денис подхватил ее на руки.
— Возьми, на, — его носовой платок уткнулся в ее кожу, зажимая рану от разбитого одним ударом голой руки окна.
— Дома… бинты… — от боли и страха она прижимала руку к блузке, пачкая кровью себя и его. — Ключ… в кармане… — простонала она.
Денис полез в ее джинсы, вытаскивая брелок. Рука без особых напрягов метнулась к двери, отпирая замок. Через полминуты он внес обессиленную Аню домой.
