Семь цитаделей (СИ) - Удовиченко Диана Донатовна (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
- Я в кустики.
- Не уходи далеко! - напутствовала его Виктория.
Мальчишка, спотыкаясь, поплелся за шатер. Виктория освобожденно выдохнула. Нервы у всех на пределе, и у нее тоже, вот и мерещится всякое. Но тут она опять услышала тот же звук, он стал громче и требовательнее, словно кто-то в шатре жадно, захлебываясь, пил воду. Вернулся Ромка и полез было в шатер, но его остановил громкий шепот Виктории:
- Назад!
Ничего не понимая, мальчишка попятился, Виктория оттащила его подальше и подкралась к шатру. Отодвинув полог, она заглянула внутрь. Гарт крепко спал, лежа на спине и раскинув руки в стороны, а у него на груди, причмокивая и постанывая, шевелилось какое-то существо. Виктория вскрикнула и резко отдернула полог, пламя костра осветило шатер. Существо злобно зашипело и обернулось: с бледного детского личика на девушку уставились мертвые глаза. Окровавленные губы ребенка растянулись в хищном оскале, открывая невесть откуда взявшиеся длинные клыки. Виктория потянула из ножен меч. Ребенок, не переставая угрожающе шипеть, сжался в маленький комок, затем вдруг неожиданно прыгнул на девушку, вытянув вперед крохотные ручки с длинными синеватыми когтями. Виктория отшатнулась и упала на спину, а существо ловко опустилось ей на грудь, но в тот же миг, взвыв от боли, скатилось на землю. Виктория вскочила, ощущая жар, исходящий от висящего на шее распятия. Ребенок корчился в судорогах, выкатив глаза и издавая душераздирающие звуки. Гадливо передернувшись, девушка пригвоздила его мечом к земле. Тяжело дыша и чувствуя, как желудок сжимает приступ тошноты, Виктория наблюдала за конвульсиями существа, которое продолжало изо всех сил цепляться за жизнь. Оно обеими руками ухватилось за клинок, словно пытаясь извлечь его из себя, и визжало, визжало, визжало… Вдруг раздался какой-то всплеск, тварь замолчала и съежилась, ссыхаясь и уменьшаясь на глазах, пока не превратилась в горстку черного пепла.
- Святая вода, - пояснил Ромка, показывая Виктории опустошенный флакон, подаренный еще отцом Себастьяном. - Вампиры боятся святой воды.
- Гарт! - Виктория кинулась к шатру.
Ее муж по-прежнему спал, лежа на спине. На шее зияли кровавые отметины от клыков вампира.
- Проснись, проснись! - затормошила его девушка.
- Он без сознания, - сказал из-за ее спины Сергей Иванович.
- Что делать? - Викторию колотила дрожь, мысли путались, она как никогда была близка к истерике.
- Святая вода, - снова сказал Ромка, - у тебя за поясом есть флакон. Полей на раны, может, еще не поздно.
Трясущимися руками Виктория вытащила склянку, зубами вынула тугую пробку и вылила содержимое прямо на кровоточащие ранки. Вода вспенилась, будто закипев, лицо Гарта посинело, рот раскрылся, лицо перекосила безобразная гримаса. Тело выгнулось дугой, словно в припадке столбняка, затем обмякло и замерло. Виктория наклонилась и прижала ухо к груди мужа: сердце билось тихо и медленно.
- Помогло! - воскликнула она, отчаянно надеясь, что это правда.
- Нет, - тихо произнес профессор. - Раны не исчезли.
- Ну и что? - не поняла Виктория.
- Это значит, что он заражен и рано или поздно превратится в вампира.
Виктория, бессмысленно глядя в одну точку, села рядом с распростертым телом Гарта. Согнувшись и подтянув колени к подбородку, обхватила их обеими руками и принялась размеренно покачиваться вперед-назад, монотонно повторяя:
- Этого не может быть… этого не может быть…
- Что с ней? - испугался Ромка.
- Шок, - ответил Сергей Иванович.
Он протянул руку и поднял валяющийся на полу шатра флакон из-под святой воды. Перевернув его, вытряс на ладонь последние капли и провел ладонью по лицу девушки. Виктория вздрогнула, как человек, которого неожиданно разбудили, затем громко разрыдалась.
- Ничего, ничего, голубушка! Как-нибудь… - запричитал профессор, обнимая ее за плечи.
Немного успокоив девушку, он осторожно уложил ее рядом с Гартом, укрыл плащом и выбрался из шатра.
- А не опасно ее там оставлять? - спросил Илья, проснувшийся позже всех. - Вдруг Гарт ее… того… покусает?
- Не покусает, - сказал Сергей Иванович. - Он еще не вампир, а святая вода, надеюсь, замедлит процесс обращения.
- И когда он станет вампиром?
- Судя по тому, что мы знаем из легенд и сказок о вампирах, период обращения может продолжаться от нескольких дней до нескольких недель.
- А как он проходит? - спросил бледный испуганный Ромка.
- Я могу только предполагать, так же, как и вы, опираясь на мифы, легенды, да фильмы, наконец. Думаю, он скоро начнет бояться дневного света, потом станет днем впадать в состояние сонливости, проявляя активность исключительно по ночам. А когда окончательно обратится, отметины на шее исчезнут.
- Что нам теперь делать? - простонал Илья, хватаясь за голову. - Говорил же…
- Что делать - будет решать Виктория, - жестко перебил его профессор.
Слезы иссякли, рыдания больше не душили, пришло странное спокойствие. Виктория ласково обняла мужа, прижавшись щекой к широкой груди, и закрыла усталые глаза. Спи, родной. Будь что будет.
Глава 41
Бет - береза. Вертикальная линия, слева чуть выше центра к ней примыкает перпендикулярный отрезок. Луиш - рябина. Начертание знака похоже на предыдущее, только теперь отрезка два, и они равноудалены от центра. Фэйрн - ольха, снова прутик чертит значок на пыльной земле. Шалью - ива - знак, ниун - ясень - знак. Первая экме завершена. Повторить. Бет - береза, луиш - рябина…
Второй день Макс учил буквы огамики - тайного друидского алфавита. Булька сидел рядом и таращился на прутик, выписывающий в пыли диковинные значки. Четыре экме, в каждой по пять букв - ничего сложного, Макс запомнил их еще вчера, но Сайме приказала повторять еще раз. И вот теперь он сидел на земле в обществе верного Бульки, тупо твердя снова и снова: "мунн - виноград, горт - плющ…"
Макс потянулся и со вкусом зевнул. Нудное, однако, дело - обучение ремеслу друидов. Где-то сейчас его друзья? Вот бы оказаться рядом с ними! В задумчивости он водил прутиком по земле, превращая знак, изображающий иву, в кособокий домик. Потом над домиком появилось солнце, а рядом - весьма условный человечек. Булька предупреждающе хрюкнул, поддев руку Макса носом. Тут же голову охватил обруч невыносимой боли, тело свела мучительная судорога. Макс пытался заорать, но язык словно прилип к гортани.
- Ты нерадив, мальчик, - раздался над головой ровный голос.
Боль отступила, Макс отер со лба холодный пот и оглянулся на Сайме, которая усмехаясь повторила:
- Ты нерадив.
- Да я уже все выучил! - взвыл Макс, обиженный несправедливым замечанием.
- Никогда не перечь наставнице! - ответила жрица. - Посмотри мне в глаза.
Макс неохотно поднял взгляд. Под безмятежной синевой, изливающейся из глаз Сайме, плескалась, угрожая вырваться наружу, блеклая муть безумия.
- Яблоня! - резко проговорила женщина.
От неожиданности Макс на пару мгновений замешкался с ответом, и тело пронзила новая волна боли. В этот раз она длилась совсем недолго, но и этого хватило, чтобы ответы на вопросы жрицы начали выскакивать из него со страшной скоростью. Казалось, Сайме осталась довольна.
- Теперь ты понимаешь, что должен относиться к учебе серьезнее?
- Да, - покорно ответил Макс.
- Да, бандруи Сайме, - поправила его жрица.
- Да, бандруи Сайме, - повторил он следом.
- Теперь ступай в дом, приготовь ужин и принеси воды из ручья. Дорогу к ручью покажет Элоас.
Макс поднялся с земли и пошел в сторону дома, путаясь в длинных полах серого плаща. Сайме в первый же день его ученичества сказала, что теперь он должен все время носить одежду темного овата. Серый цвет символизировал, по ее словам, неопытность ученика. По правде говоря, Максу гораздо больше нравилась зеленая одежда, в которой щеголяли оваты Лесной обители. Серый, словно пропыленный плащ навевал на него уныние. К тому же, он оказался ужасно неудобным, Макс никак не мог привыкнуть к тому, что полы одежды все время тащились за ним по земле.
