Владигор и Звезда Перуна - Махотин Сергей (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
— Я жалею, что ты приучил воинов недооценивать наших врагов.
Салым нахмурился, в его глазах мелькнул недобрый огонек:
— А я жалею, что переоценил тебя. Не смей меня поучать, иначе… — Он не договорил и шагнул в шатер, запахнув за собой полог.
К утру выяснилось, что Малас исчез. Недосчитались и трех сотен всадников, опытных и выносливых, с которыми седоусый вождь совершал набеги на Угру. Салым был в ярости и кричал, что казнит Маласа, как только закончит поход. Гнев Салыма искал выхода, и тут ему доложили, что навстречу айгурам движется синегорское ополчение.
На самом деле полторы сотни мужиков, вооруженных топорами, кольями да ножами, трудно было назвать ополчением, и двигались они не навстречу коннице, а на запад, к истоку Звонки, по берегу которой и намеревались дойти до Ладорской крепости и влиться в княжескую рать. У них не было ни одного боевого коня, неказистые лошади, более привыкшие тянуть за собой плуг, неспешно везли своих хозяев. Да и лошади были далеко не у всех.
Мужики опешили и растерялись, когда с севера им наперерез помчалась айгурская конница. Их окружили, началась бойня. Из полутора сотен не спасся ни один. Потери айгуров были ничтожны, едва ли набралось с десяток убитых. Легкая победа вскружила головы скунам, и Салым долго отчитывал их за то, что не догадались оставить в живых нескольких мужиков, не допросили, не вызнали, куда и по какой дороге направлялся этот плохо вооруженный сброд. Судьба трех дозорных отрядов, пропавших ночью, до сих пор не прояснилась. Не эти же мужики, над трупами которых уже начало кружиться воронье, погубили выученных драться айгурских всадников.
Несмотря на эти просчеты, несмотря на то что сбежал Малас, который знал короткий путь к Ладору, настроение Салыма не слишком омрачилось. Он по-прежнему был уверен в собственном превосходстве над кем бы то ни было. Если случится так, что Аран не сможет вовремя подоспеть к стенам Ладорской крепости, ее можно взять силами тех многих тысяч воинов, которые подчиняются Салыму и признают его право на власть в этом походе. А уж власть он теперь никому и никогда уже не отдаст. Скоро он разобьет войско князя Владигора, и тогда никто не усомнится в его праве занять место верховного вождя айгуров.
3. Морошь
Евдоха постучалась в дверь почти уже достроенной избы. Ответа не было. Она толкнула дверь и вошла внутрь. На лавке, положив руки на колени, неподвижно сидела Лукерья. Как ни была она подавлена смертью мужа, глаза ее округлились, когда она подняла голову и узнала нежданную гостью:
— Евдоха! Ты живая? Как ты здесь, откуда?
— Здравствуй, Луша, — поклонилась та. — Я ненадолго к тебе. По пути заглянула.
— Входи. А я, видишь, никак не приберусь, все из рук валится. — Она обвела взглядом горницу, где среди щепок и стружек лежали мешки с не разобранным еще домашним скарбом, корыто, пила, опрокинутая стопка деревянных плошек. Печь не горела, но хозяйку, видимо, мало сейчас заботило приготовление пищи. — Горе у меня, Саврас-то помер.
— Я знаю, — тихо сказал Евдоха.
— Он, как деревню нашу засыпало, совсем умом тронулся. А тут, вымолвить страшно, княжну пытался зарезать. Так передали мне. Уж не знаю, верить, нет ли? Он так переменился в последние дни, чужим стал. Никогда я его таким не знала.
— То не его вина, — произнесла Евдоха как можно мягче, не желая рассказывать, что в самом деле натворил Саврас. — Злая воля поработила его, не мог он с нею совладать.
— Все мы словно одурманены были, — вздохнула Лукерья. — Тебя мужики наши чуть не убили. Мальца твоего… Он как, с тобою по-прежнему живет?
— Уехал мой Дар. Ныне далеко отсюда.
— Настырка не так давно заглядывала, — вспомнила Лукерья, совсем не заинтересовавшись дальнейшей судьбой Дара. — Так и не поумнела, на тебя напраслину наводила опять. Она ведь тоже мертвая, слыхала?
— Да.
— Все-то ты, Евдоха, знаешь, — покачала головой бывшая ее соседка. — Уж не ведунья ли ты в самом деле, как люди про тебя сказывали?
— Люди колдуньей меня звали, — мрачно отозвалась та.
Лукерья промолчала. Казалось, этот разговор она ведет лишь из вежливости, витая в мыслях далеко отсюда.
— А я вот совсем одна осталась, — вымолвила она наконец. — Сыночки в ополчение записались и, как ни уговаривала я, отправились с воеводой навстречу ворогам. — Она вдруг оживилась и посмотрела на Евдоху с надеждой и робостью. — Вспомни, соседка, я зла тебе никогда не желала. Наоборот, жалела тебя. Будь ты хоть трижды колдуньей, но помоги мне сыночков от гибели уберечь!.. Возьми что хошь, помоги только!..
Лукерья уронила голову на грудь и заплакала, громко всхлипывая и не утирая слез.
— Успокойся, Луша. — Евдоха погладила ее по голове, от чего та зарыдала в голос. — Ничего с твоими детьми не случится, живы останутся, младшего только стрела по коленке чиркнет, чуть прихрамывать станет, но малость совсем, со стороны и не догадаются, что хроменький.
— Ужели правда? — подняла на нее Лукерья мокрое лицо. — Не обманываешь?
— Как сказала, так и будет, — ответила Евдоха с такой простой уверенностью, что Лукерья улыбнулась почти счастливой улыбкой. — И дом будет у вас полная чаша, и внуков еще понянчишь. Будущей осенью первую свадьбу справите, но не старшего сына, а среднею. Только…
— Что — только?!
— Да не пугайся ты. Порча у тебя в избе.
— Порча?
— Была у Савраса вещь какая-нибудь, с которой он расставаться не хотел, вспомни.
— Нет, — покачала Лукерья головой, — не было у него ничего такого. Часами, правда, мог щепкой песок копать. Да вот, постой, не она ли?
Она подняла с замусоренного стружками и чурками пола плоскую деревянную дощечку и протянула Евдохе. Та приняла ее с осторожностью и тихонько сдула опилки с гладкой поверхности. На одной из плоских сторон едва заметно проступало изображение свернувшейся в клубок змеи в черном треугольнике.
— Я унесу это с собой, — сказала Евдоха.
— Да забирай гадость такую! — охотно согласилась Лукерья. — Зачем она тебе? Не лучше ли прямо здесь сжечь?
— Здесь не нужно, — ответила ведунья. — Не думай об этом, я все сама сделаю. Прощай, Луша, пора мне. Все у вас будет хорошо, поверь мне на слово.
Они обнялись.
У Ладейной рощи Евдоху ждали Белун и Зарема. Вместе с ними стоял молодой парень, которого ведунья уже видела однажды. Он широко улыбнулся ей:
— Аль не признала? А я щи твои чуть не каждый день вспоминал.
— Почему не признала, тебя Филимоном зовут. Только сейчас ты после бани да в одеже новой, а щи у меня хлебал весь в саже и раненый.
— Было дело, — весело согласился Филимон.
Белун покачал головой:
— Мы его ждать устали, а он, видите ли, щами наслаждался!
— Да ладно, учитель, ты прямо как Чуча ворчишь. Будто не рад, что живой я.
— Рад он, рад, Филя, ты сам это знаешь, — улыбнулась Зарема, но в голосе ее слышались нетерпение и беспокойство. — Не будем время терять. Мы Временной колодец обнаружили, — повернулась она к Евдохе, — здесь же, в роще. Гвидор им пользовался. Филимон следы его видел у дворца царицы Великой Пустоши.
— Но плита не действует, — добавил Белун. — Стрела в каменном круге исчезла, а появится, нет ли, неизвестно. Иначе в самое логово Мороши можно было бы попасть.
— Почему она сама Временным колодцем не воспользовалась, вот что непонятно мне, — сказала Зарема. — Нас опасалась?
— Может, и так, — промолвил Белун. — Но мне думается, что иная у нее цель. И аппетиты другие, не то что у Рума. Не резон ей раньше времени себя обнаруживать.
— Триглав бы не стал выжидать, — хмыкнул Филимон. — Не преминул бы напакостить.
— А он и напакостил, — сказал Белун, заметив дощечку в руке Евдохи. — Что это у тебя?
— Дурная вещь, — произнесла та. — Сжечь ее нужно.
— Узнаю клеймо Триглава. — Взяв у Евдохи дощечку, Белун внимательно рассматривал треугольник со змеей. — Нет, не будем пока ее сжигать. Авось пригодится еще. Да! Забыл сказать, Злая Мгла над Великой Пустошью рассеивается. Если хотите, можем отправиться сейчас в Белый Замок и воспользоваться Магическим Шаром.
