Отчаяние драконов - Аренев Владимир (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗

Его народ все прыгал, прыгал, прыгал, а старик терпеливо ожидал, пока последний из драконов, прилетевших сюда, соскользнет с Карниза, полетит навстречу своей смерти. И прыгали, прыгали, прыгали. Прыгали всю ночь, и с каждым прыжком сердце старого Короля ударялось в грудь, крича, рыдая, умоляя: «Выпусти меня отсюда. Я не могу этого видеть». «Смотри, — говорил он себе. — Смотри. На то ты и Король. Им нужен кто-то, кто будет видеть все это, и ты подходишь на подобную роль больше чем кто-либо другой. Смотри». Он смотрел.

Последний из них ушел уже глубокой ночью. Остался он, он один, и старик понял, что сейчас настал его миг. Он запечатал Зал (запечатал так, что мир на мгновение вздрогнул, ощутив всплеск силы), а потом закрыл глаза, прислушиваясь. Пели сверчки, натягивая свой чудесный звуковой ковер, где-то бродил печальный ветерок. Тогда он вдохнул в ноздри живительную прохладу ночи, расправил кожистые крылья и ступил с утеса прямо в небо, подхватывая потоки воздуха, опираясь на них, одним своим существованием вплетаясь в общую мелодию окружающего великолепия. Он… Он летел. В Вечность.

По всему южному побережью Ивла прошла сильнейшая череда штормов, буквально сметавшая все, что вставало на ее пути. Порт Валлего был разрушен более чем на половину. В горах Андорского хребта участились случаи вулканической активности, которая, как считалось, полностью прекращена в этих местах. Несколько существ, которые считались величайшими мудрецами своего народа, умерли в одну и ту же ночь, в одночасье. За эту же ночь эльф Мэрком Буринский, первый советник короля Бурин-Дора, состарился на несколько сотен лет — по крайней мере, именно так он выглядел, когда явился ко двору. На вопрос, что же произошло, ученый туманно ответил: «Неужели вы не почувствовали? Мудрость… Из мира ушла его мудрость, не вся, но даже этой частицы нам теперь будет очень недоставать. Что-то происходит, что-то…» Но кто знает, что таилось за словами Мэркома? Только Создатель.

Что же было причиной описанных выше событий? Ведь — помните? — все во Вселенной взаимосвязанно. Может быть, происшедшее было вызвано гибелью драконов Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка? Может быть. А может быть, где-то взмахнул крылом комар…

Опять уходить в неизвестность. И снова не знать, чем закончится завтрашний день.

И слабо бороться с надеждою новой на то, что вернусь и увижу друзей.

Дорога под ноги устало ложится, а небо мигает осколками звезд.

И кажется — самое время стремиться к ответу на страшный и дикий вопрос.

Но утро наступит — и страхи отступят, и солнце осушит дорожки от слез.

А я — молодой неумелый отступник — никак не забуду тот страшный вопрос.

И, может быть, где-то, когда-то и с кем-то я вспомню, однажды встречая рассвет, как был мне дарован в то странное лето диковинный и необычный ответ…

11

Бывают в жизни такие моменты, когда всего тебя наполняет пустое безразличие: к окружающему, к друзьям, к самому себе. Ты не хочешь этим никого обижать, не хочешь никому делать больно — ты вообще ничего не хочешь. Только бы избавиться от той ноши, что жжет грудь изнутри! Самым смелым это удается. «Когда бы неизвестность после смерти…» Нет, здесь было кое-что другое. Да, он, Ренкр, стал причиной гибели драконов Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка, и, если бы не было у него других обязанностей, он бы с радостью — «в страну, откуда ни один не возвращался». Но были горяне, которым нужна его помощь, в Хэннале дожидалась его мать (тогда он еще не знал, что мать… что матери давно уже нет). В общем, нужно было как-то жить. Как? Он не представлял себе этого и поэтому покорно брел за бессмертным по узкой тропке, спускаясь с горного пика — одного из трех, образующих — образовывавших — столицу драконьей державы. До сих пор Ренкр не мог понять, каким образом Черный так быстро добрался до Эндоллон-Дотт-Вэндра, но явно не по земле — слишком уж неуверенны были его шаги, слишком часто он осматривался, отыскивая путь. Да и припасы…

Здесь размышления долинщика были прерваны возмущенным урчанием желудка: организм требовал свое и не желал принимать ко вниманию душевные переживания хозяина. Пришлось остановиться и поесть. Бессмертный пошел на это с неохотой — близость драконьего города делала его нервным, хотя, как отметил Ренкр, прежние настороженность и необъяснимость поступков, кажется, исчезли. Дай Создатель, чтобы навсегда. Это особенно кстати сейчас, когда юноша понятия не имеет, каким путем ему возвращаться назад. Кроме того, он не знал, пойдет ли иномирянин с ним или же завтра, упаковав вещи, распрощается и направится совсем в другую сторону. Разумеется, последняя просьба умирающего — закон, но мало ли… Сам Ренкр не собирался на Срединный континент. Пока не собирался. Вначале — селение и обломок Камня.

Вот он, лежит в кармане, эта злобная насмешка судьбы. Ведь можно же было никуда не идти, можно было уже тогда, после сражения, догадаться, что к чему, и повернуть домой. И остались бы живы драконы, и…

Да что там! Он ведь знал, что не повернул бы, не убедившись до конца, что это обломок именно Камня жизни, а не, положим, какого-нибудь другого камня. И не стоит забывать о предназначении, созданном драконами. Конечно, оно было слабее, чем предназначения Создателя, на которых держится (или уже только держался?!) мир, но действует так же безотказно. И сам Ренкр — наглядный тому пример.

Бессмертный торопился, и поэтому парень не стал долго засиживаться, мудрствуя. Этим можно заниматься и по дороге.

Когда они вышли из Зала, было раннее утро. К полудню путники оказались на перевале. Обессиленный событиями последней недели, Ренкр физически не мог двигаться дальше, и, сколь бы ни был недоволен Черный, пришлось остановиться здесь на ночь. Неподалеку отыскалась маленькая, но уютная пещерка, рядом виднелась серая, с золотистыми вкраплениями, жила горюн-камня. Долинщик постелил у входа одеяло и расслабленно откинулся на спину, чувствуя, как постепенно уходят из мышц боль и усталость. Прямо над ним распахнуло объятия голубое, без единого облачка, небо; по травинке рядом с лицом полз муравей — маленький такой черный муравей, деловито перебирающий всеми шестью ножками и размахивающий перед собой усиками.

Ренкр даже не заметил, как заснул.

Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо. Ну разумеется, бессмертный, кому ж еще здесь оказаться.

— В чем дело? — спросил Ренкр полусонно, еще не понимая точно, что происходит, но уже отмечая какое-то изменение в окружающем.

— Вставай, замерзнешь ведь. — Иномирянин подал руку и помог подняться. Показал на небо: — Думается мне, скоро погодка окончательно испортится.

Ренкр проследил за его рукой: небосвод заполонили темные тучи и отовсюду наползали новые — мрачные, недовольные, раздосадованные. Усилился ветер.

Ренкр свернул одеяло, отмечая, что муравей, так усердно карабкавшийся по травинке, куда-то исчез. «И никто ведь о нем не вспомнит. Потому, что и не знал-то никто», — пришла ниоткуда в голову дурацкая мысль.

Альв отнес одеяло в пещеру, хотел было помочь Черному нарубить горюн-камня, но внезапно понял, что не может даже взять в руки секиру. Не потому что… а просто тяжело. Бессмертный коротко кивнул и продолжал работать — до грозы следовало вырубить побольше камня: кто знает, что еще за гроза такая, в это время ткарна ей здесь просто не полагается быть. Ренкр внимательно выслушал опасения иномирянина, задумчиво взглянул на небо и присел у края тропы, опустив ноги в сухую бездну, заканчивавшуюся острыми и не очень камнями далеко внизу. Воздух наполнился ожиданием грядущего «чего-то» и буквально вибрировал от этого. Стало свежо… и немного страшно. И… так страшно Ренкру еще никогда не было. Чувствовалась вся масштабность, величественность и глубина того, что наступает. «Мы живем во время перемен, и только потом, спустя много ткарнов, оглянувшись, сможем решить, были ли эти перемены к лучшему или нет. А скорее всего, мы-то как раз и не сможем оглянуться и решить, потому что перемены эти поглотят нас, как река — упавшие капельки дождя, незаметно для себя и для других».