Схаас - Мерцалов Игорь (версия книг .txt) 📗
— Чем?
Гарри пожал плечами.
— Это произошло из-за швергинов, еще одного горного народа. Я точно уже не припомню, один старик в нашей деревне рассказывал, однажды даже песню напел про этих швергинов. Песню-то я не запомнил, а так только, попытался сам переложить.
— Жаль, что сейчас не время для песен, — выпрямился Джон. — Что бы здесь ни происходило раньше, теперь у горы только один житель и один хозяин, он-то нас и должен беспокоить. Идемте. После третьего зала нам нужно будет свернуть и спуститься вниз, в сердце горы.
— Ну конечно, я, собственно, и не собирался петь. — Гарри отвел глаза с таким смиренным видом, что Джон почувствовал себя критиком-самодуром. Права Изабелла, иногда на него надо покрикивать…
После третьего зала туннель еще с четверть мили плавно закруглялся, потом наконец в левой стене его показалась ведущая вниз лестница. Она была двойной: по правой части сбегали вниз обычные ступени, а по левой — совсем крошечные, предназначенные для ноги вдвое, а то и втрое меньше человеческой. Через каждые двадцать ярдов спуска лестница поворачивала, каждый третий поворот выводил к очередному коридору. Сквозняки здесь налетали порывами, заставляя шипеть и гудеть факельный огонь. Тогда начинало казаться, будто стены пещер с их осыпавшимися, неразличимыми узорами наполняются ожившими тенями, и было в их безумной пляске что-то страшноватое и вместе с тем жалостливо-беспомощное.
— А про что там говорилось, в этой песне? — тихо спросила Изабелла.
— Про то, что швергины обманули коблинаев, из-за чего у них вышла с ними война, которую прекратили только эльфы, изгнав швергинов куда-то в запредельные края. Но мне больше запомнилось начало. «Века и века в скалах жили они — каменьем от камня, землей от земли. Ни блага, ни злобы не знали они, лишь в горном труде проходили их дни. От войн ли застонут соседей края, покроются ль мирною тишью поля — швергинов ничто не тревожит покой во мраке суровой горы роковой…»
— Хватит, — поежилась Изабелла. — Что-то не кажутся мне эти тени такими уж равнодушными. Здесь повсюду… какая-то тревога, что ли…
«Надеюсь, она чувствует не напряжение скальных пород, — подумал Джон. — Ничего удивительного — гора изрыта насквозь, странно, что еще держится».
Но древние зодчие, швергины ли, коблинаи или эльфы, свое дело знали. Джон улыбнулся сам себе: не забавно ли, что он всерьез считает мысль о беспокойных душах гномьих родственников более правдоподобной.
Достигнув подножия лестницы, они двинулись прямо и вскоре очутились в большом зале, потолок которого был выложен, кажется, хрусталем: он подхватил свет факелов и умножил его многократно, дробя на все цвета радуги. Путники вздрогнули, так это было неожиданно, и замерли в восхищении — так это было прекрасно.
Змей никогда не бывал здесь, да и не смог бы из-за низких потолков. В этой части горы ходы были преимущественно коблинайские, но зал и несколько коридоров явно предназначались для общего пользования.
Здесь прекрасно сохранились широкие, кряжистые колонны, выполненные в виде натруженных рук, поддерживающих потолок. Запыленная мозаика пола еле просматривалась, но местами под ногами гостей ясно проглядывал многоцветный орнамент. По стенам вились барельефы, меж ними приютились черные от старости бронзовые светильники. Нетрудно было догадаться, что расположили их не в случайном порядке, а так, чтобы добиться наибольшего эффекта от необычного потолка. У дальней стены возвышался помост с установленным на нем двойным мраморным троном — для короля и для королевы.
Барельефы, как и все прочие остатки древности, были немало подточены временем, и все же тут они сохранились гораздо лучше и были способны еще поведать историю жизни коблинаев. Историю их дружбы и вражды с людьми и эльфами, повесть о том, как приютили здесь когда-то диковатых швергинов, пришедших из далекой страны в полуночных краях. Джону дико захотелось, чтобы в руках у него был фотоаппарат.
И наверное, впервые с того момента, как очутился в прошлом, он вполне осознанно сказал про себя: не видать мистеру Торну ни замка, ни окрестных земель как своих ушей. Подумать только, неужели эта красота сохранилась и до третьего тысячелетия? Должна, просто обязана сохраниться! Ну да, ведь теперь сэр Томас узнает о ней и примет все меры, чтобы с жемчужиной волшебного зодчества ничего не случилось. Правда, тогда неясно, почему сам Джон, как и его отец, никогда не знали о горном городе. «Стоп, это опять посторонние мысли!» — резко осадил себя молодой граф, когда ему стали представляться восхищенные репортеры, по великой милости допущенные в отреставрированный зал, где только члены Королевского Археологического Общества будут постоянными — но отнюдь не вечными! — гостями.
— Боже мой, какая красотища! — прошептала Изабелла.
Джон передал факел Гарри и с видом делового хладнокровия достал карту. Он помнил и это место, но решил удостовериться, ибо на бумаге залу не соответствовали никакие пометки. Изабелла же, не удержавшись, принялась ходить от стены к стене.
— Смотрите! — приглушенным голосом позвала она. — Теперь все ясно. Коблинаи строили парадные входы для эльфов и людей, а здесь, наверное, и проходили торжественные встречи и пиры… А вот швергины — смотрите, они ростом с обычных людей. Вот они, пришли с севера. Они учились у коблинаев… А вон там — уже после войны — в горе поселились эльфы. Какое чудо…
— Солнышко мое, не увлекайся. Из этого зала мы выйдем на винтовую лестницу, ведущую вверх и вниз. Коблинаи жили у самых корней горы, а эльфы хранили свои сокровища выше.
Двери обнаружились неподалеку от трона, в одной из ниш между барельефами, изображавшими царственного коблиная не то вершащим суд, не то принимающим гостей и какую-то батальную сцену. Короткий и довольно низкий переход привел змееборцев к небольшой площадке с выточенными из камня резными перилами. За ней вилась крутая лестница.
— Теперь надо подняться на пять пролетов вверх, — сказал Джон и первым шагнул на древние ступени.
Поднимались долго. Первые два пролета миновали почти сразу, зато третьего достигли только через тысячу шагов. Замыкавший шествие Гарри все еще выглядел бодро, но Джон с Изабеллой уже пошатывались.
— Поднимемся еще ступеней на двести, — мужественно решила Изабелла в ответ на красноречивый взгляд молодого графа. — Там и отдохнем.
Со счета они сбились, но Джона это уже не интересовало, он объявил привал.
— Нам только не хватало вывалиться на Горыныча выжатыми, как виноградины. Надо отдышаться.
Подстелив плащи, путники уселись на каменные плиты ступеней и погасили два факела.
— Еду кто-нибудь взял? — спросил Джон без особой надежды. Еще на последнем привале он сам призывал оставить все лишнее: мол, внутри понадобятся только свет и оружие. Вода была с собой у каждого, без нужды ни один путник с флягой не расстанется.
— У меня сухари с собой, — откликнулся Гарри. — И верно, можно подкрепиться. А то даже скучно просто так идти.
Они разделили запас, и лестница услышала звуки, никогда доселе на ней, вероятнее всего, не раздававшиеся. Голодными змееборцы еще не были, но скромная закуска и не претендовала на звание трапезы, просто дала необходимую передышку и прибавила сил.
— Позвольте поинтересоваться, сэр Джон, — стряхнув крошки с колен, спросил Гарри, — который теперь час?
— Без четверти одиннадцать. Мы неплохо продвигаемся, — ответил Джон и на всякий случай вновь достал карту.
— Ну что, Гарри, сытому вояке уже не так скучно? — с улыбкой спросила Изабелла.
— Да это я так сказал, по старой привычке, — улыбнулся гигант. — На войне почти всегда так бывает: мысли только о еде. А здесь-то, конечно, нет, здесь другое. Я вот коблинайский зал забыть не могу. Вот ведь время было! Эх, иногда я думаю: опоздал я родиться, сильно опоздал. Жить бы мне тогда… А что, силой, слава Богу, не обделен, был бы от меня толк в ратном деле. Глядишь, служил бы какому королю, а он, скажем, поехал бы к этим самым коблинаям. Ну или еще как-то, да лишь бы посмотреть на Хрустальный зал, каким он был, на эльфов… Ведь если даже Аннагаир не совсем эльф, то какие же они на самом-то деле были? И вообще, представь себе, как все тут было красиво!
