Время созидать - Кварталова Ирина (читать книги полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
– Я же, знаешь, когда увидел тебя, тогда еще, когда ты этого… Каффи распекала, я подумал – вот ведь баба. Яйца у нее о-го-го. Лучше не связываться – нахер пошлет как нечего делать. Прости уж, что так грубо.
Тильда рассмеялась.
– А потом в мастерской тебя увидел. И втрескался, все. Как мальчишка дурной. Ты такая красивая была… за работой. И работу твою помню. И то, как ты хромала к этой домине своей. Я ведь тоже в таких разговорах-то не силен. Только вот что думаю. Что женщины? Они только взять что-то хотели – деньги там, помощь мою. Мне-то не жалко. Но ты совсем другая. Ты брать не умеешь, а отдаешь с избытком.
– Но ведь у меня ничего нет.
– Есть! Вон сколько всего ты придумала и придумаешь еще, сколько знаешь.
Они немного помолчали.
– Я же не дурак. Я понимаю, тебе не под старой лодкой жить охота. Это я могу так жить, я привык. Я же все время себе говорил: ну и куда ты со своим рылом, помоги да отваливай, не светит тебе тут ничего! Госпожа побарахтается да выплывет, а ты как бродягой всю жизнь был, так и помрешь бродягой – без дома, без семьи. Знаешь, сколько я всякой дряни видел? Знаешь, конечно. Утонуть можно. Люди копят в себе злобу, а потом воюют. Я и сам такой был по молодости-то. А как насмотришься на вот это все, так и любить хочется – сильнее!
Тильда сидела в его объятиях, не шевелясь. Так вдруг страшно стало, будто к чужой душе прикасаешься – как грубый дикарь, пришедший и натоптавший там, где не положено, или робкий случайный прохожий, отдернувший на мгновение занавеску из бамбука над дверью в дом, – всегда со стороны и по иную сторону.
А потом ее затопила бесконечная благодарность и гордость оттого, что он не оттолкнул, позволил прикоснуться к своим печалям и радостям, мечтам и разочарованиям, к прожитому, ушедшему.
– Ты – потрясающий, – утвердительно сказала она. – Невероятный. Ты столько понимаешь. Знаешь. Чувствуешь. Я люблю тебя, слышишь? И попробуй только сказать, что не достоин.
Вот она и сказала – и ждала, замерев, ответа.
– Как думаешь, Маллар видит нас?.. – зачем-то спросил невпопад Саадар.
Этот вопрос показался Тильде неожиданным и странным, сбил с толку. И важным для него: было что-то еще, за словами, несказанное.
Тильда вдруг увидела, что Саадар нарисовал на песке неровный круг. Конечно! Она взяла палочку и прочертила внутри линию – круг стал похожим на кошачий глаз.
– Думаю, видит, – ответила она серьезно.
Раньше адрийцы верили, что Многоликий – везде и во всем: в каждом камне и каждой травинке, в каждой песчинке на берегу, в каждом цветке. В каждом человеке. И не нужны священники и храмы, чтобы говорить с богом.
– Тогда он видит, что я хочу принести клятву. Жаль только, у меня нет браслета, чтобы надеть его на твою руку. Но я обязательно достану!
Тильда провела кончиками пальцев по его широкой ладони, лежащей на колене. Ладонь дрогнула, раскрылась. Саадар ласково сжал ее пальцы.
– Я готова, – сказала она просто.
Слова клятвы она почти не помнила – эти слова стали пеплом и землей. Пеплом и землей стало и прошлое, оно пропадало, уходило и наконец-то – перестало ее терзать. Пусть все было сейчас по-другому – ни роскошного убранства, ни сладких яств, ни дорогих одежд – но так и должно было быть. И она улыбалась, чувствуя руку Саадара в своей, ловя мимолетные взгляды, наполненные невысказанной нежностью – да и можно ли словами передать все, что вдруг проросло внутри упругими травами, цветами, которые стремятся к солнцу каждым своим лепестком!
– Вот только как я все это Арону объясню… – выдохнула она.
– Арон взрослый. Он уже давно все понял, – улыбнулся Саадар. – Так что, вместе? – Он чуть крепче сжал ее руку.
– Вместе.
И они поклялись Маллару Многоликому, что будут рядом. Рука в руке. До конца.
4
Под утро Арон страшно замерз. Он лежал, закрыв глаза, и терпел – ведь настоящий моряк, каким он намеревался стать, должен сносить любые лишения! – но холодно было так, что постоянно приходилось дышать на пальцы, а уж уснуть снова никогда бы и не вышло. И Арон лежал так, скрючившись, зажмурившись, и сто тысяч минут прошло, а потом еще сто тысяч. Он считал, но постоянно сбивался оттого, что дрожал – аж зубы клацали.
Ведь я могу зажечь огонек, сказал он себе. Маленький огонечек. Никто не увидит, мама и Саадар спят. А огонек совсем крохотный. Тут никого нет, никаких людей, кто бы мог увидеть.
Ужасно захотелось отлить. И когда ему стало казаться, что внутри все раздует от боли, Арон открыл глаза.
…Они были повсюду. Странные существа, похожие на выращенные в темноте грибы – бледные, в каких-то пятнах, они усеивали все вокруг.
Особенно много их было вокруг куч мусора, возле камней, покрытых плесенью и влажным лишайником. Они облепили скелет дохлой рыбины. Их тянули к себе вода, сырость и разложение.
Ладони мгновенно стали липкими, а потом – горячими. По спине словно многоножка проползла, медленно так, пересчитывая каждый позвонок, ползла до самого затылка.
Арон не сразу понял, что штаны мокрые.
– Вот срань! – шепнул он.
– Ты проснулся? – откуда-то сбоку он услышал бодрый мамин голос. Проворчал «угу» себе под нос. Стараясь не слишком глазеть по сторонам, приподнялся на локтях. Из-под куртки выскочил бочком краб.
– Ш-ш-ш!
Краб остановился, пощелкал клешней и испуганно скакнул куда-то. Арон разом вскочил. К счастью, мама отвернулась, а Саадар так и вовсе спал – и понесся к ручью, пока его позор никто не увидел, и услышал только вслед мамино: «Принеси… для костра!»
Они лепились на скалах, пялились на него пустыми глазами. Они шли на его магию, тянулись к ней, как тучи мошкары.
– Сожгу вас всех! – пригрозил Арон.
Но они никуда не делись, нет. Они просто были – как воздух. Они пахли грозой, холодными камнями и мокрыми досками, водой из замшелого колодца и землей с могилы, ветром с поля и золой из костра.
Арона они тревожили. Они были бесшумны и скользили как тени. Они как будто хотели от него чего-то, тянулись, выжидали, и голодный зверь внутри облизывался на них. Хотел их сожрать. Сейчас. Здесь.
Нет!
Арон сунул голову под струйку воды, выбивающуюся из трещины в скале. Ледяная! Он пил воду, глотал жадно, пытаясь утихомирить, успокоить зверя.
«Помнишь свое обещание?»
«Помню».
Кто-то безликий и безымянный ждал, насмешливый и очень сильный. Скреб изнутри тихонько так, намекая, что если Арон не сдержит слово…
Арон дернулся и ударился затылком о выступающий камень.
– Срань. – Ощупал голову – крови не было.
Потом он долго отстирывал штаны и исподнее. И только когда уходил, вспомнил про мамино поручение собрать деревянные обломки, сухие водоросли и прочий хлам для костра.
– Ты купался? В одежде? – ахнула мама, когда он вернулся к старой лодке.
– Мне не холодно, – заявил Арон, все еще пытаясь взглядом зацепить их.
Волны с ленивым шорохом облизывали берег, но самого моря не было – был только туман.
Как-то он заблудился в такой вот туман вместе с одним парнем из Ларта, и они насилу тогда выбрались: начался прилив, а они совсем не понимали, в какую сторону идти. Им повезло. Хорошо, что мама не узнала, да и никто не узнал!..
Арон вдруг представил, что было бы, если бы тогда они не услышали колокол на маяке. Ведь они бы утонули, разбились бы о скалы. И тогда бы вот такие же крабы ели бы его потроха.
Интересно, едят ли крабы потроха?..
Ему стало теплее, хотя голодная боль в желудке не уменьшилась, а сделалась размером с весь этот огромный пляж.
– Давай помогу?
Мама молча передала ему деревянную ложку, которой помешивала суп в котелке. Вода булькала успокаивающе. Арон смотрел, как поднимаются со дна струйкой пузыри и лопаются на поверхности, как бурлит в них горстка гороха. Запах, тепло, пар приятно обволакивали и расслабляли, но затылком Арон ощущал ледяной холод чужих взглядов, нити колдовства завивались вокруг.
