Не выпускайте чудовищ из шкафа (СИ) - Демина Карина (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt, fb2) 📗
Бекшеев осмотрелся.
Лес.
Слева. Справа. Спереди и сзади. Такой вот, настоящий, который растет не по плану, в котором ни тропинок, ни указателей. Ни лавочек для отдыха. А ему не помешало бы. Но, главное, он помнит, куда идти.
Если ход не засыпало.
Если карты и пометки были верны.
Если…
- И Софья велела носить. Я её слушал.
- Почему?
- Сам не знаю. Мне нужно было кого-то слушать. А она сказала, что я поправлюсь. И что буду жить. Что стану счастлив. Что у меня будет чудесная жена и дети… представляешь? И если я умру, то и эта женщина, она тоже не сможет стать счастливой. А это нечестно. У Софьи своя логика.
Но помогла.
- И как? Счастлив?
- Не знаю, - Сапожник не торопил. – Но умирать больше не тянет. А это уже много.
Вход в шахту обнаружился именно там, где и значился на старом плане. Черный зев пещеры, раскрытый, как врата в бездну.
- Уверен, что нам туда? – поинтересовался Сапожник.
- Нет, - честно ответил Бекшеев, вглядываясь в эту темноту. А ведь у них ни фонарей, ни ламп. Ничего.
- Тогда полезли.
Глава 38. Жрец
Глава 38. Жрец
«Не спешите выбрасывать заветрившийся хлеб. Если высушить его, а после измолоть, то полученную смесь можно добавлять в фарш или обваливать в ней котлеты»
«Советы по домоводству»
- Идем, что ли? – Лютик поднялся. – А тварюка твоя где?
- В город услала. За помощью.
- А этот?
- Ногу сломал, - соврала я. – В лесу… не на себе же его. Вот она помощь и приведет.
- Ну-ну, - он покачал головой, показывая, что не верит мне. Вот совершенно.
- Янка еще жива? – уточнила я. Потому как если уж лезть в пекло, то не за просто так.
- А с чего ты… хотя… жива. Крепенькая. Дар, правда, совсем слабый, но что уж есть. Я некапризный.
- Софья?
- Сама виновата, но да…
- Княжич?
- И он…
- А…
- И Ниночка… милая девонька, да… муженек её. И ты тоже жить будешь. Сколько-то. Но сколько ни есть, все наше. Так что, девонька, коль тебе и вправду не все равно, то милости прошу.
- А если все равно?
- Нет. Иначе б ты сюда не пришла. Ты ж у нас собака… хорошая собака… а хорошая собака хозяина не бросит до самое смерти. Так что, пойдем. Тут недалече. До берега… эх, хорошие тут места. Воздух вон свежий. Чистый. Пьешь и не напьешься.
Он потянулся.
А я…
Я поняла, что и вправду пойду. До берега, дальше берега, куда скажет, туда и пойду, если есть хоть призрачный шанс, что они живы.
Ниночка вот.
Пусть я её не люблю, но… это ничего не значит. Ровным счетом ничего.
Софья.
Медведь.
Остальные.
Сволочь… какая же сволочь. Идет рядышком, руку протяни, но…
- А чтоб не делала глупостей, то заряд тут на сердце завязан, - спокойно сказал Лютик. – Остановится оно, и бахнет… а хорошая штучка. Барин, пусть и идиётом был, но дело свое знал крепко. Да, да… но все одно идиётом был.
Дождь почти прекратился.
Мы шли.
Куда-то.
Кажется, к берегу… девочка доберется до города. Поднимет тревогу. И по следу приведет. Они найдут мертвого Молчуна. Бекшеева опять же… надеюсь, не замерзнет до смерти. Или сообразит, что меня долго нет. Должен. Не совсем же он бестолочь.
А там на дорогу выберется.
И…
Что-нибудь.
Как-нибудь. Там, раньше, мы часто именно на это и рассчитывали. То есть, ни на что не рассчитывали.
- Молчуна за что? – спросила я. – Он ведь тебе помогал, так?
Лютик не ответил.
А ведь идти-то он идет, но как-то…
Берег.
Море темное, черное, переливается, гонит волну за волной, расшибая в кровь о берег.
- Скинешь? – осведомилась я.
- Да зачем? Тропочка тут есть.
Она и вправду нашлась. Узенькая, по такой только козам и бегать. И приходится спускаться осторожно, потому как камни мокрые, иные и наледью подернуло. Падать же сейчас – это… это глупо.
Тропка расширяется, и мы оказываемся на карнизе. От Лютика пахнет апельсинами и еще камфарой. Шерстью. Дымом. Кровью.
- Не дури, девонька, не дури… - он качает головой. А спица в его руке вдруг касается моего носа. – Я раньше успею. Да и… тебе же их спасать надо. Верно? Так что давай, дальше… дорога тут неудобная, конечно, но и не найдут её. Случайно, да…
Снова тропа.
Или скорее жалкое подобие её. Я спускаюсь, прижимаясь всем телом к скале. И камни летят из-под ног, вниз, в кипящее море.
Если прыгнуть…
Шансы будут. Даже с учетом высоты, скал и ледяной воды. Мы ведь крепче обычных людей. Но это у меня шансы будут. Он их убьет.
Всех.
- Зачем… живой? Ты ведь мог меня. И не раз.
- Сила, - спокойно ответил Лютик. Он тоже сползал медленно, пыхтя от натуги. Но черная коробочка взрывателя висела на шее. – Все дело в ней.
И не только.
- Уже почти…
На сей раз не карниз – пещера. Свод её нависает, и сверху скала кажется монолитной. А пещера – вот она. И я встаю на четвереньки. Ненавижу высоту.
Дальний.
И этого угребка, который смотрит на меня с насмешечкою.
- Да уж, - говорит он, качая головой. – И для тебя эти десять лет не прошли бесследно. Раньше ты как-то пободрее была. Время, время… вон, прямо давай. Недалече уже.
Темно.
Но Лютик вытаскивает из кармана фонарь, который протягивает мне.
- На от. А то еще шею свернешь раньше времени…
- Может, все-таки расскажешь?
Желтое пятно света скользнуло по стене, неровной и красноватой.
- Пока идем… Мишку ты или Молчун?
- Я.
- Случайно?
- Выполз не вовремя, поганец мелкий. Нехорошо вышло, да… ну как уж оно… тут я сам виноват. Расслабился. Поверил, что тихо тут… - он покачал головой. На стене двигалась тень Лютика. Огромная, сгорбленная. И уродливая, как он сам. – Но кто ж знал, кто ж знал. Я и скинул-то так, чтоб нашли, но не сразу. Чтоб не полезли…
Он сделал рукой непонятный жест.
- Искать. А тут эта… целительница, чтоб её. На мою-то голову. Откудова взялась только?
- И выдать смерть за несчастный случай не получилось.
Ход становился шире.
А потом мы повернули и… я не бывала внизу, хотя Медведь как-то спускался, скорее из интересу, чем по реальной надобности. Любопытно ему было в настоящей шахте побывать.
Что скажешь.
Внушает.
Потолок над самой головой. Деревянные подпорки у стен, что ребра неведомого зверя, в камень вросшие. Неровный пол. И сами стены тоже бугрятся. Под ногами хрустит камень.
Красный.
- Дальше, чего встала?
- Княжича ты забрал?
- Чего добру пропадать? – отпираться Лютик не стал. – Я его сразу заприметил. Уж больно дар у него… никогда не думала, что несправедливо это?
- Что именно?
- Ну, что одним все, а другим – хрен с маслом? Вот возьми тебя… ты вот девка молодая, справная. А дар тебе силком раскрыли, да и тебя поуродовали так, что от женской сути ничего-то не осталось.
Знает?
И… я прикусываю губу.
- Откуда?
- Я ж не ты. Мне ж знать надо было, с кем я тут… тебя-то я помнил, но так одно дело в госпитале, где все свои, а совсем другое – с княгинюшкой. Пусть и в отставке.
А смешно.
Я ведь и вправду княгиней стала. А потом и отставку дали. Точнее сама взяла. Одинцов с его дубовой порядочностью нас бы еще долго мучил.
- А ведь средь благородных, почитай, все-то с даром. Малым, большим… и много ты их видала там, на фронте? Нет. Еще целители худо-бедно, они да, и то больше в эвакуациях отсиживались. А в топку войны пошли от такие дурочки, как ты. Которых поманили сладкою морковкой мести, наобещали горы золотые, а чем за это золото платить придется, о том ни словечка…
Я закусила губу.
- Обидно же ж было, небось? Там, на балах… все такие прекрасные. И ты. Все молодые, здоровые… и ты…
- Я не сразу поняла.
Здесь врать смысла нет.
