Посох Мерлина (СИ) - "Любимчик Мориарти" (читать полностью бесплатно хорошие книги txt, fb2) 📗

Стараясь отвлечься от воспоминаний об этом взгляде, мальчик проскользнул в давно найденный потайной проход в стене и очутился во внутреннем дворе поместья.

Холодный воздух заполнил лёгкие, даже слегка обжигая их. Ноябрь выдался настолько морозным, что на траве и на карнизах виднелся иней. Серое небо сливалось с землёй на линии горизонта, из-за чего казалось, что владения лордов были бесконечными. Лишь высокие лохматые ели с яркими зелёными ветвями выбивались из серо-белой картины, словно были проводниками в другой, яркий мир. От сильного аромата хвои слегка кружилась голова. Фосети закашлял, что, видимо напугало ворона, который с громким криком улетел с крыши.

— Я думал, тебе было сказано сидеть в своей комнате, — раздался привычно сухой голос Эзеля.

— Мне стало плохо, отец, и я вышел, — ответил Фосети, поднимая взгляд от следов ботинок на белой траве на безэмоциональное лицо лорда. — Я не думал, что потревожу тебя этим.

— В следующий раз скажи Кэтти, что тебе плохо, прежде чем покинешь комнату. Я думаю, ты слышал, как в доме произошло некое… оживление, и мне не хотелось бы, чтобы ты путался под ногами.

— Прости, отец. Я тогда пойду к себе.

— А я думал, тебе было интересно, что послужило причиной этого оживления, — хмыкнул Эзель и поправил солтор на красивой цепи. — Мне кажется, ты достаточно взрослый для того, чтобы знать, что происходит.

Фосети слегка замялся, удивлённый словами отца, что явно позабавило главу рода. Мужчина принялся рассматривать летающих в небе воронов, будто пытался подогреть интерес сына к происходящему, а потом, не поворачивая головы, продолжил с лёгкой ухмылкой:

— Сколько тебе лет, Фосети? — произнёс Вермор, краем глаза замечая, что губы его сына слегка поджались. — Я не возьму тебя туда, если ты недостаточно взрослый для этого.

— Мне тринадцать, — с вызовом ответил мальчик и ещё сильнее расправил и без того прямую спину.

Эзель удовлетворённо качнул головой и жестом пригласил сына следовать за ним, пока вороны продолжали кружиться в небе.

— Мне думается, — сказал Эзель, когда они прошли мимо какого-то лорда, который обменивался любезностями с матерью Фосети, — ты слышал о шайке нового Барр и об их бесчинствах?

— Ретт говорил об этом, — понизил голос мальчик, входя в отцовский кабинет. — Его семья придерживается их взглядов.

— Да, Алькор сильно изменился после смерти своей красавицы-артифа. Он никак не может определиться, хочет он видеть артифов рядом с собой или под своим каблуком, а ещё совершенно потерял осторожность и треплется об идеях Барр со всеми подряд. Я всё чаще думаю, что слухи не врут, и первые в своём роду действительно настолько аномальны, что их магия вызывает помешательства у нормальных волшебников, как это случилось со старшим Мелроузом. Ты же не якшаешься с подобными отродьями? Молодец. Когда ты займёшь своё место в палате, тебе придётся контактировать с артифами, так что сейчас держись от них как можно дальше — береги свой разум, пока это возможно.

— Я думал, что идеи Барр были правильными, — неловко признался Фосети, взбираясь на ступени бассейна.

— Я бы не стал спешить присоединяться к последователям палача, несмотря на то, что мне импонируют их взгляды. Во всяком случае, те, о которых мне известно. Возможно совсем скоро подростков начнут зазывать в его ряды, но ты всегда должен думать своей головой, Фосети, и не покупаться на заманчивые обещания.

— А куда мы идём?

— На встречу с Барр. Надеюсь, ты не боишься крови.

***

— Пап?

Скотт оторвался от листа бумаги и поднял взгляд на сына. Мальчик неуверенно потоптался на месте, а потом протянул руку с зажатым в ней кулоном-проводником. Пальцы едва заметно дрожали, что можно было бы списать на холод в комнате из-за открытого окна, не знай его отец, что крылось за этим тремором. Брендон в целом выглядел болезненно: лицо сильно исхудало, под глазами залегли тёмные синяки, хотя он хорошо спал с самого приезда домой, а сами глаза, казалось, потеряли свой здоровый блеск и стали тусклыми. Скотт уже водил сына к врачу, но безрезультатно. Однако Брендон продолжал избегать магии и использования солтора, чем тревожил отца и дядю не на шутку, даже когда доктора заверили Картеров в его отличном состоянии здоровья.

— Ты уверен, что я должен это сделать?

— В этом нет ничего страшного, малыш, — улыбнулся Скотт и обнял мальчика. — Мы просто израсходуем всю твою силу, а потом вернём её.

— А что если проблема в проводнике? — поинтересовался Брендон. Он не помнил, что именно делал, когда трогал ожерелье основателя перед самым отъездом, но почему-то эта мысль засела в его голове и совершенно не хотела покидать его. Мальчика преследовало ощущение, что проводник основателя туманил его рассудок, оставляя лишь холодное чувство опустошённости и усталости, но всё же продолжал призывать к себе и днём, и ночью. Перед сном мальчик вновь и вновь возвращался к тем моментам, когда ожерелье основателя срывалось с подставки и прилетало в его руку, после чего реальность пропадала за пеленой забвения. Он силился вспомнить хоть что-то, что дало бы подсказку, как вернуть свою беззаботность, но единственное, что Брендон никак не мог забыть — опьяняющие сила и и мощь, которые потом всегда уступали слабости и невозможности сопротивляться древнему солтору.

— Если не поможет очищение, то я отдам тебе свой, — продолжил убеждать сына мужчина. — Или мы найдём другой, как ты и хотел. Мне кажется, это могло бы помочь. Что думаешь по этому поводу?

Брендон не отвечал, а лишь рассматривал мыс ботинка, надеясь увидеть в нём ответы на мучающие его вопросы. Скотт тихо вздохнул, выпустив мальчика из объятий, и потрепал его по голове.

— Слушай, а как дела у Кита и Мелани?

— Последние пару дней мы не очень ладили. Знаешь, у меня совершенно не было сил, чтобы общаться с ними… Я бесполезен без своего хорошего настроения!

— C чего ты вообще взял, что бесполезен? — искренне удивился Скотт. — Неужели ты думаешь, что они дружат с тобой только потому, что ты придумываешь всякие проделки, а не потому, что ты хороший, добрый мальчик, с которым им очень интересно общаться?

— Зачем им дружить с нюней? — так же искренне удивился Брендон. — Конечно же, они дружат со мной потому, что со мной весело! Поэтому я не хочу общаться с ними до тех пор, пока не стану таким, каким был.

— Ох, Брендон… Скажи, ты бы перестал дружить с Китом, если бы он заболел? А если бы у Мелани было плохое настроение из-за оценок, ты бы сказал ей «пока» и перестал поддерживать в трудные для неё минуты?

— Нет, — буркнул мальчик, надув губы. — Но это же другое!

— У каждого в жизни случаются плохие дни, малыш. И хорошие друзья не оставляют друг друга в беде. Об этом даже пишут во всех сказках, разве не так? Может дашь ребятам шанс проявить себя настоящими друзьями?

— Скажи честно, пап, ты привёз меня в Манчестер именно для того, чтобы я помирился с ними?

— Ну-у-у, — протянул Скотт, пряча лицо за кружкой китайского чая, — может, это счастливое совпадение?

Брендон внимательно посмотрел на отца, и его глаза, кажется, даже блеснули прежним огнём. Мальчик уже убрал солтор в карман, когда мужчина снова заговорил, накидывая на плечи куртку:

— Сам не забывай быть хорошим другом, хорошо? Проявляй внимание и заботу и будь честным.

Кит и Мелани сидели в одном из хабитальских кафе, о чём-то без умолку разговаривая. Маршмеллоу в их кружках закручивались в водовороте из какао и молока, следуя за серебряными ложками, а аромат горячего напитка обволакивал детей. Здесь же, за угловым столиком, занятым двойняшками, стояла и третья кружка, но прозрачный пар, валящий от неё, становился всё менее заметным. Несмотря на её увлечённость разговором, серые глаза Мелани устремлялись ко входу каждый раз, когда над дверью раздавался звук медного звонка, а потом со слегка разочарованным взглядом возвращались к таким же серым глазам Кита, когда на пороге появлялись незнакомцы. Однако в определённый момент на её лице прочиталось беспокойство, и Кит обернулся к выходу, отсалютовав вошедшему стаканчиком с какао.