Призраки во плоти (СИ) - Самсонова Катерина (онлайн книга без .TXT) 📗
Герман растерялся — он понял, что она догадывается. Она и не намеревалась скрывать подозрения. Мимолётное потакание, она всего-навсего пешка, нечего жалеть. Герман овладел собой и ответил, продолжая играть выбранную роль:
— Мы оба так решили.
«Он сыграл на моей слабости, но я последовала за ним в полном сознании. Я вынула шприц, чтобы всадить его в грудь Тимофея. Насколько это дико, я понимала ещё тогда. Но у меня был резон. После стольких провалов в опытах Германа, я сомневалась, что эликсир подействует. Точнее, я бы хотела верить, что эликсир сработает, но я не верила в то, что он может быть настолько силён, чтобы выдернуть душу Марка из цепких лап Дома Слёз и как иглу в моей руке всадить её во второе тело.
Если бы эликсир не подействовал на Марка, то я хотя бы вернула к жизни Тиму. Кто больше всех не заслуживал смерти, так это он. Он всего лишь оказался жертвенной пешкой в нашей игре. Чтобы воскресить совершенно чужого человека у меня не хватило бы полноты чувств. Я думала о Марке и жаждала воскрешения. Я смотрела на Тимофея — и мои эмоции росли.
Герман ждал от меня именно этого».
Тина вознесла заветный шприц над несчастным телом. Герман обхватил его голову, прижав большие пальцы к вискам, и хором с Тиной произнёс заклинание три раза подряд. Их голоса слились в единую мощь, невидимым образом отливающуюся в магическую силу, выше которой нет на свете.
— Что ушло, то вернётся. Что мертво, то оживёт. В жизни вечной и после смерти, да будут мои слова священны, ибо я дарую второй шанс. Да пробудят мои слова мертвеца. Да будет так!
И на последнем слове шприц вонзился прямо в центр груди.
Герман был готов поклясться, что воочию видел искру энергии, передавшейся из руки Тины в орудие воскрешения. Она была прекрасна. Чистое воплощение самого сильного чувства. Неразделённая женская любовь, идущая на любые жертвования ради возлюбленного, способная как на созидание, так и на разрушение. Её сила страшна, и она столь же прекрасна.
Тина держала шприц в том же положении, со страхом перекидывая взгляд то с мёртвого тела на Германа, то наоборот. Её зелёные глаза, единственная видная часть лица, говорили больше тысячи слов. Сколько упорства, подумал Герман. А ведь они очень похожи. Её стремление будет вознаграждено.
Из груди Тимофея просочился белый свет. Его тело затряслось, будто в судорогах. Тина выдернула иглу и прижала его плечи к поддону. Оживающий труп раскрыл глаза и стал извиваться на месте, вскрикнув от ужаса перед внутренними изменениями. Не успел он замолчать, как новый крик разорвал пространство холодильника, заставив и Германа с Тиной вскрикнуть от того, как подскочили их сердца.
— Вот же дьявол! Кристина, держи его, давай! — Герман сомкнул пальцы вокруг запястий воскресшего.
Тот неумолимо сопротивлялся, вырываясь от него и Тины. Его вопль всецело завладел слухом Германа. Беспощадно напоминая о страданиях Ирмы, сливаясь с её воображаемым криком, этот вопль ржавой пилой прорезался в его разум. Ещё немного, и он был бы счастлив отрезать себе уши…
Тина приложила тыльную сторону ладони ко лбу того, кто когда-то был Тимофеем, и успокаивающе заговорила, пусть и было заведомо ясно, что эта затея пуста.
— Стой, стой. Тише. Тише.
Однако, более-менее придя в себя, воскресший спокойно сел при поддержке Германа, поджав под себя ноги.
Подумать только. Эликсир, он действует! Под кожей восставшего из мёртвых запульсировала кровь, сама кожа едва заметно, но порозовела, в глазах, заплывших ужасом и непониманием, пробивалось сознание. В его теле пробудилась самая настоящая душа.
Вопрос лишь только — чья?
— Марк? — тревожно заговорила Тина, протянув руку к его лицу. — Это же ты?..
Очнувшаяся душа инстинктивно отстранилась от неё.
— Мы пришли спасти тебя, — сказала Тина. — Взгляни. Почувствуй. Ты теперь живой. Живой!
Парень огляделся и осмотрел двух спасителей. Его страх перед ними не переставал расти, и он почти вскрикнул, но Тина прислонила указательный палец к губам, укрытым под шарфом, и зашептала:
— Тише, тише…Тсс… Вот так.
Плечи, как и грудь, больше не вздымались, и возвращённая в тело душа вопросительно уставилась на неё.
— Марк? Ты меня помнишь? Взгляни на меня!
Охваченная волнением, Тина высвободила лицо из-под шарфа и сдёрнула шапку, пустив наружу копну блестящих зелёных волос.
— Разве ты не помнишь меня?
Герман обошёл поддон и вместе с Тиной стал наблюдать за реакцией воскрешённого. Дорого бы он сейчас заплатил, чтобы узнать, какие мысли вспыхивали в его мозгу. Он так и не посмотрел толком на него, Германа, когда лицо Кристины явно привлекло его, из-за чего в беспорядочной голове определённо зарождались какие-то мысли. Он что-то обдумывал, Герман разглядел это чётко. Он что-то пытался сказать, однако речь не давалась ему, и язык его заплетался в неразборчивых звуках.
Внезапно страх вернулся к воскрешённому, усыпив здравомыслие, и он закричал, отодвинувшись к краю металлической полки:
— Оставьте меня!
Дёрнувшись на самый край поддона, он неуклюже соскользнул с него и рухнул вниз. Воскрешённый потёр ушибленную спину и пополз по полу как можно дальше от Германа и Тины.
Этот крик запал глубоко-глубоко в сердце Тины. Крик Тимофея. Вернее, его тела.
Так кого же они воскресили? Тимофея? Марка? Или же это и вовсе третья душа, им неизвестная, которая по ошибке попала в это тело?
А главное — чем точно вызван его страх? Неужели это всё-таки Марк, который и после такой тяжёлой психологической травмы узнал своих «друзей» из прошлого?
— Ему ещё трудно двигаться и говорить, дай ему время, — сказал Герман, когда Тина панически затопталась на месте.
— Погодите-ка. По-моему, мы оживили труп, но не Марка.
— Не спеши с выводами, поглядим пока на него.
— Кто вы такие? Зачем… Зачем вы это делаете?! — закричал воскрешённый, через силу продолжая отступать. Он стонал при каждом вздохе, при каждом ползке. Его грудь сияла, и энергия перевоплощения причиняла ему боль.
— Он не узнал нас! — Тина стиснула шапку.
— Да тихо ты, подождём ещё.
— Уйдите! Оставьте меня одного! Прекратите мучить!
Несчастный парень клубочком свернулся на полу, и его глаза заволокло мутной пеленой. Казалось, он снова умирал. Он стремительно слабел и бледнел в нежелании поддерживать в себе жизнь.
— Нет-нет-нет! Только не умирай, слышишь!
Кристина подбежала к воскресшей душе и приподняла его тело за плечи, но воскресший вновь склонился к полу, не в силах пошевелиться. Его губы колыхнулись и устало залепетали, прежде чем глаза закатились под веки:
— Передайте Тине… что я не хотел…
Сердце ёкнуло, и дыхание Тины прервалось на вздохе. Только Марк её так называл под конец жизни, не Тима. Он почти узнал её… Её волосы всё портили!
А, может быть, и нет?
За дверью послышались быстрые грозные шаги.
— Чёрт, нас услышали, — зашипел Герман. — Кристина, бежать надо! Через портал! Давай, давай, шевелись! Я рисую руны, а ты бери его, и мы уматываем.
— Конечно, — Тина натянула на себя шапку и, выхватив из холодильной камеры простынь, обмотала им бёдра нового Марка.
— Подымай его, живо! — зарычал Герман, и из его пальцев заискрился свет.
— Да я уже!.. Не бойся, холод придётся потерпеть, но мы спасём тебя.
Она нагнулась над его ухом и мягко прошептала, проведя рукой по его щеке:
— Да будешь ты пробужден, Эндимион, но забудь воскресшую тебя Селену.
Магия заговора прокралась в душу Марка, неуловимо стирая в памяти её образ. Совсем на миг Марк потерял сознание, но затем очнулся и потянулся к протянутой ему руке. Страха не было, была лишь воля к жизни.
— Вставай.
Марк обхватил шею Тины, борясь с мороком, когда Герман открыл рунический проход. В двери холодильника кто-то ломился, пора торопиться.
— Бежим! — воскликнул Герман, подхватил Тину и Марка, и трое ворвались в небесный свет, когда дверь сорвалась с петель, и прибежавший на шум дежурный застал от них лишь тени.
