Носители. Сосуд (СИ) - Лаженицын Иннокентий (книга бесплатный формат .txt) 📗
– Отдалит? – переспросил я.
– Именно. В любом случае тебя это ждет. Сам посуди, обычный Сосуд живет порядка трехсот лет, пока его ресурс окончательно не исчерпывается. Ты же у нас новый, улучшенный, еще неизвестно, на сколько хватит тебя. Тем более, как побочный эффект, в тебе присутствуют все человеческие чувства, что, скорее всего, приблизит твои психологические проблемы. Еще есть вопросы? – уточнил Владимир.
– Да. Как делают Сосуд? И где мои настоящие родственники?
– Информация засекречена, но, думаю, в твоем случае тебе не с кем будет ей делиться. Обычно для шести чувств в Сосуде нужно шесть поколений. В первом поколении обычного человека скрещивают с носителем первого чувства. В твоем случае это ненависть, их ребенка скрещивают со следующим носителем, у тебя это Страх, и так далее. Каждое новое поколение добавляет в последующего отпрыска новое чувство. И в конце ребенок от шестого поколения, наполненный всеми этими чувствами, должен оплодотворить совершенную, которая рожает Сосуд. Сам понимаешь, насколько это долго, сколько людей приходится выращивать до половозрелого возраста. Не говоря уже о том, что не все выживают, кто-то просто сходит с ума.
– Тяжела ваша судьба, – ответил я на его сетования.
– А живых кровных родственников у тебя нет, – пропустил он мимо ушей мой сарказм. – От них требуются только их детородные способности, а дальше они бесполезны. Учитывая, что все скрещивания происходят насильно. Да и в целом трудно назвать их содержание на нашей ферме комфортным и человечным. Проще от них избавляться, чтобы сор из избы не был вынесен. Как видишь, твоя судьба не самая трудная. Средний возраст твоих родственников – пятнадцать лет.
Беспринципность и жесткость комиссаров не переставали меня удивлять. Мне казалось, более низко и жестоко, чем со мной, поступить уже нельзя, создав меня искусственно, окружив меня ложью и заперев на века. Но тут я узнаю о судьбе людей, участвующих в моем создании.
– Есть у него живой кровный родственник, – напомнила Владимиру его ненастоящая жена. – Совершенная, которая его родила.
– Точно. Как я мог забыть, тем более ты довольно близко с ней знаком. Наверняка помнишь Нежность, которая сидела перед входом в подвалы Конторы. Ты еще избил ее, когда Мария организовывала тебе постановочный побег. Как неловко, избил единственного настоящего родственника, да еще и мать родную, ирония судьбы, – он засмеялся тем самым смехом, которым смеялся, будучи моим отцом, и с которым у меня были связаны только теплые воспоминания детства. Это в очередной раз резануло меня по сердцу тупым ножом.
– Ну тогда уж и про Михаила расскажи, – вновь напомнила лже-отцу лже-мать, как это происходило и в некогда нашей обычной семейной жизни. Мама всегда была негласным секретарем постоянно все забывающего папы. Никак я не мог окончательно открепить их образы от своих родителей.
– Это я помню, хотел чуть позже рассказать. Михаил – главная причина твоего отличия от прошлых Сосудов. В качестве эксперимента в процесс твоего создания мы добавили еще и совершенного с целью улучшить твою способность контролировать в себе несколько доминирующих чувств, что в итоге оправдалось. И как я уже говорил раньше, побочным эффектом оказалось, что в тебе сохранились и обычные человеческие чувства. Так вот, Михаил – твой прадед. Тот самый Михаил, которого ты довольно зверски убил. Может, ты не многим лучше нас? – подмигнул он мне. – Прадеда убил, мать избил.
– Если оба совершенных – мои кровные родственники, – проигнорировал я его провокацию, – почему мои чувства не нашли в памяти поколений информацию о том, что они участвовали в моем создании?
– Наверно, потому что мы не идиоты. Совершенной не было сказано, кого она рожает, так же как и Михаил не знал, для чего нам нужна была его сперма. Это было нашим условием для принятия их в наши ряды и сохранения их жизни, у них не было права знать. Всю информацию мы им предоставили уже после твоих родов, когда нам потребовалась их помощь в наполнении тебя чувствами, – ответила лже-мать.
– Еще вопросы есть? Может, просьбы? – наигранно услужливым тоном спросил главный комиссар.
– Всего одна – оставьте меня.
– Как пожелаешь, – не стал спорить отец. – Надеюсь, вся эта правда, вывалившаяся на тебя за последние часы, не сильно деморализовала тебя, – сказал он, перешагнув порог.
– Надейся, чтобы мне никогда не удастся выйти отсюда, – ответил я ему.
– Сделаю для этого все возможное, – улыбнулся главный комиссар и закрыл за собой дверь.
