Страстные сказки средневековья Книга 2. (СИ) - Гаан Лилия Николаевна (лучшие книги TXT) 📗
Как и рассчитывал Вальтер, Ульрика на свидание прибыла с минимальным количеством сопровождающих. Мало того, даже носилки, к облегчению молодого человека, оказались наемными. Похвальная осмотрительность, если девица хочет, чтобы о её похождениях никто не узнал! Единственная сопровождающая служанка никакой опасности не представляла.
- Мадемуазель, - Вальтер галантно подал руку Ульрике,- я так боялся, что вы не придете!
- Я пришла,- улыбнулась она, и тут же с сожалением вздохнула, - увы, но наша встреча будет недолгой, мне придется через час вернуться домой. Отец очень строго относится к моим отлучкам!
В этот раз его тяжелый вздох не был притворным. Конечно, это досадное обстоятельство не могло помешать планам фон Валленберга, но солидно осложняло их исполнение. Все-таки, в темноте было действовать гораздо безопаснее, чем в сумерках. Вдруг какие-нибудь внезапные свидетели? Эти людишки вечно болтаются в самых неподходящих местах, как будто им больше нечего делать!
- Но я бы могла послушать вас и здесь,- между тем, беспечно продолжала девица,- в этом нет ничего дурного!
Ах, вот даже как!
- О,- Вальтер сделал вид, что колеблется,- вы, конечно же, правы! Только здесь достаточно людно, и звуки гитары привлекут ненужное внимание. Предлагаю, вам отправиться на прогулку по реке. У меня здесь неподалеку лодка, и там, среди безмолвных волн, я смогу вам исполнить все свои песни, а затем высадить неподалеку от вашего дома. В сумерках Сена необычайно живописна!
Ульрика заколебалась, размышляя о безопасности такого предложения, но потом, видимо, решила, что оно достаточно безобидно.
- Надеюсь, там хватит места и для Люсиль!
- О, при желании мы смогли бы разместить там всех ваших сестер, но... - Вальтер тонко улыбнулся,- зачем нам кто-то ещё, если мы сможем быть одни - я, вы, мои песни, вечер и река!
Удивительно, как легко клюют на такую приманку даже самые рассудительные девушки - стремление романтично обставлять свои любовные похождения у них в крови!
Переодетый лодочником слуга так разместил Ульрику, что она очутилась спиной к движению лодки, и даже не понимала, что движутся они вдоль берегов предместья вовсе не по направлению основного русла Сены, а совершенно в другую сторону. Едва же лодка отошла от берега, как Вальтер, отвлекая внимание женщин, тронул струны гитары, затянув первую пришедшую ему на память песню.
Ульрика его слушала внимательно, хотя с каждым аккордом её недоумение возрастало.
- Мне кажется, - в сомнении поделилась она, когда он закончил свой мадригал,- что я уже слышала эту песню!
Что ж, вполне возможно!
- Слова любви часто звучат одинаково,- елейно заметил фон Валленберг,- но чувства, вложенные в них совершенно разные. Послушайте вот эту балладу...
Это была старинная трирская, длиннющая баллада о любви, и, конечно же, девушка никогда её не слышала, но и не поняла ни слова из того, что ей пел этот юноша с серьезным ликом херувима.
- Это обо мне? - усомнилась она.- Но..., я не понимаю!
- Госпожа,- вдруг раздался взволнованный голос служанки,- не пора ли нам возвращаться домой? Мы уже так далеко отплыли от города!
Дальше все произошло очень быстро. Ульрика не успела толком отреагировать на сообщение своей Люсиль, как та, получив сильный удар по голове, камнем пошла ко дну.
- Что это зн...
Ей не дали договорить, крепко зажав рот. Действовали мужчины слаженно, поэтому не прошло и нескольких минут, как связанная по ногам и рукам женщина уже извивалась на дне приставшей к берегу лодки, где похитителей уже ожидал второй слуга с парой лошадей. Сумерки ещё только окутывали оставшийся далеко позади город, а их небольшой отряд с запеленатой в плащ пленницей уже скакал по направлению к Триру. Чтобы лошади не выбивались из сил, Ульрику везли все по переменке, и когда наступала очередь Вальтера, тому было крепко не по себе сжимать в невольных объятиях обманутую девушку. Но оскорбленные чувства брата взывали к мести, и кто, как ни он, должен был отплатить коварной кокетке за поруганную любовь Гуго?
Передвигались тайно, ночами и безлюдными дорогами, но без привалов было не обойтись - нужно было дать отдых лошадям, поесть и размять руки и ноги. Пленницу, понятно, тоже пришлось развязать, и самое неприятное - освободить ей рот.
- За что, - хлынули слезы из прекрасных глаз,- за что?
Она не угрожала, не молила о пощаде, а только лишь спрашивала, чем заслужила такое отношение, и, в общем-то, это была правильная позиция.
- Скоро вы все узнаете, сударыня,- холодно уклонился от выяснения отношений Вальтер,- потерпите, осталось уже недолго!
Но она так и продолжала смотреть на своего мучителя широко распахнутыми, полными нестерпимой муки синими глазами.
- Неужели это сделали вы - тот, кому я отдала свою любовь?
Вальтера передернуло, и хотя в сердце заползла мерзкая змея сомнений в правильности поступка, он не дал ей там обосноваться, сурово напомнив о долге перед горячо любимым братом.
- Вам не нужна моя любовь,- жестко отрезал он,- и ничья либо другая! По-настоящему, вам нужно только преклонение, и кто-то должен был наказать вас за тщеславие и суетность, и это сделаю я!
- Но что вы намерены сделать? - в ужасе прошептала она.
- Увидите!- лаконично ответил Вальтер, и отошел в сторону.
На самом деле он не знал, что предпримет отец, но не сомневался, что тот будет возмущен таким пренебрежением к чувствам своего наследника. Все Валленберги к женщинам, независимо от их положения, относились одинаково - как к созданиям намного ниже по природе, необходимым только для забав и продолжения рода. И если кто восставал, то бунт подавлялся жесточайшим способом - милосердие было не в ходу в Копфлебенце. Чтобы не решил отец, Ульрику ждало неминуемое наказание.
Но действительность превзошла все его ожидания.
Как не гнал лошадей Вальтер, ему все равно не удалось предотвратить возвращение Гуго в Париж. Тот настолько спешил со сватовством, что не задержался дома ни на день, после того как уговорил отца дать согласие на брак.
И когда младший брат пересек порог дома со своей добычей, старший уже въезжал в Париж. К тому времени весть о пропаже старшей дочери графа де Вальбре уже была у всех на устах, и обомлевший от такого известия фон Валленберг не знал, что ему делать - либо подчиниться письму Вальтера и вернуться домой, либо кинуться на поиски исчезнувшей возлюбленной. Понятно, что младший брат не мог прямо написать о том, что произошло - он только убедительнейшим образом попросил его покинуть Париж.
Кто хоть немного знаком с психологией влюбленных, тот сразу же поймет, почему письмо Вальтера было решительно отброшено в сторону, и Гуго с головой ушел в поиск следов любимой девушки.
Надо сказать, что кроме него, толком никто Ульрику не искал. Переполошившийся граф, не дождавшись любимой дочери тем роковым вечером, поднял на ноги всю городскую стражу. Те сбились с ног, разыскивая ушедшую навестить больную тетку девушку, но служанки той категорически отрицали визит юной мадемуазель. Не нашлось и свидетелей, которые могли сказать, куда же она направилась в таком случае. Вывод был неутешительным - имело место преступление. Выдвигалась и версия похищения, но когда к сваям Нового моста прибило тело Люсиль, то надежду увидеть Ульрику живой потеряли даже самые близкие. Покойная служанка была красивой крепкой девушкой, и никому в голову не приходило, что той могли пожертвовать ради похищения госпожи.
- Скорее всего,- сказал начальник городской стражи безутешному отцу,- их ограбили, и чтобы скрыть следы преступления, убили, а тела сбросили в Сену. Так часто делают - мы каждое утро вылавливаем более десятка изуродованных жертв, но ведь многие тела попадают на быстрину и проплывают через Париж ночью. Возможно, её тело и прибьет где-нибудь по дороге в Руан, а может быть и нет...
Гуго приехал как раз к панихиде по невинно убиенной, и растерянно оглядел стройные ряды облаченных в траур родственников, стоящих вокруг алтаря. Для него происходящее было лишено смысла - если нет тела, то какая может быть панихида? Подумаешь, утопили какую-то девку, да он мог рассказать сотню случаев, когда... Но понятно, что тайн Копфлебенца Гуго никому выдавать не стал, зато провел собственное расследование.
