Вторжение (СИ) - Беловец Александр (полные книги .TXT) 📗
Можно действовать…
***
Вальдрес выплыл из небытия, и некоторое время лежал, прислушиваясь к окружающей обстановке. Где-то рядом стонала женщина (или две) и напряжённо сопел мужчина. Маг пробежался по энергетическим резервам и пришёл к неутешительному выводу — магии в них ни на грош. Но это не так страшно как то, что он не чувствует ни единой природной жилы, будто шатёр, где довелось проснуться экранирует от внешнего мира.
Вальдрес решил осмотреться, но тело отреагировало сперва дикой слабостью, а затем тысячью злейших иголок. Закусив губу и едва не плача, он стал разминать затёкшие конечности, пока застоявшаяся кровь окончательно не рассосалась. Вдруг в проясняющейся памяти промелькнули картинки: воин с белым пламенем вместо глаз; ассасины Храма Теней; некромант, вторгающийся в сознание; медальон на чужой шее и сонное зелье, летящее в лицо. Затем провал…
Бездна, медальон!
Вальдрес инстинктивно пошарил на груди, но, как и ожидалось, кругляша на цепочке не оказалось. Скользнул в себя и… да, вот она, едва заметная ниточка силы цветка — тянется в сторону вошедших в раж любовников. А раз так, то и меч Тхереса должен быть здесь.
План родился сам собой.
Когда женские стоны, наконец, перекрыл могучий рык испускающего семя самца, и в шатре воцарилась относительная тишина, маг осторожно выглянул из своего укрытия. И сразу же наткнулся взглядом на жреца, что однажды его усыпил. Толстяк лежал к нему лицом, выпучив глаза и выкатив посиневший язык. Вальдрес на всякий случай проверил его ауру (точнее её отсутствие) и невольно порадовался. Если бы не инфаркт спать бы ему здесь до самой смерти.
Дальше взгляд пробежался по убранству шатра и остановился на раскинувшемся в мягких подушках кочевнике. Тело воина блестело от пота, а могучая грудь мерно вздымалась, говоря о крепком сне. Рядом сидели две юные наложницы и, потягивая вино из кубков тихо перешёптывались.
Ещё раз, проверив связующую нить, Вальдрес убедился, что она тянется куда следует и мысленно прикоснулся к кокону, в который заключил силу Х’ииш. Аккуратно, дабы не разрушить оболочку, он стал расширять канал, подпитывающий медальон, одновременно сдерживая усиливающийся поток. На миг показалось, будто вернулся в детство и вновь пытается удержать ручеёк ладошками. Воды становится всё больше, она готова хлынуть поверх пальцев, но в последний момент он убирает руки и радостно наблюдает, как волна набрасывается на кораблик из щепки...
Накопленная сила скользнула вдоль нити, едва Вальдрес перестал её сдерживать, и воин дико закричал. Вскочил, растолкав наложниц, и принялся бить себя по плечу, будто в него вцепился плотоядный жук. Возможно, по ощущениям так и было, ведь медальон стараниями мага раскалился добела и будто масло прожёг левую руку почти до кости. От потери конечности Турлака спасла лишь мгновенная реакция и неимоверная сила воли, благодаря которой он выдрал из раны плавящее плоть железо.
Вальдрес грязно выругался. Он планировал прожечь кочевнику сердце, но видимо пока тот спал, медальон скатился с груди. Вот что значит положиться на удачу, которая в ответственный момент крутнёт перед тобой пухлым задом. Как бы то ни было, кочевника следует добить.
Маг вскочил на ноги и едва не упал вновь. В глазах поплыло, будто мозг обуял вакуум, а ноги превратились в тряпки — видимо остаточный эффект от сонного зелья. Он пошатнулся, но устоял и, действуя лишь на инстинктах, швырнул в сторону воина огненную волну. Вернее попытался швырнуть, так как она даже не сформировалось, будто Вальдрес никогда не повелевал огненной стихией.
Проклятье, он забыл о С’айхиис!!!
Вероятно, воин, слышащий зов меча Тхереса, что-то почувствовал, может какой-то импульс, потому как его глаза вдруг вспыхнули белым пламенем и, забыв о беспощадной боли, он повернулся к Вальдресу. Медленно потянул артефакт из ножен и сквозь дурманящую пелену маг увидел, как С’айхиис пульсирует в такт его сердцебиению.
А дальше время будто остановилось.
Он видел, как неестественно медленно воин с татуированным лицом замахивается, норовя одним ударом снести ему голову; как ужас исказил лица юных наложниц; и как из собственного тела вырывается изумрудный туман. А затем зелёное пламя поглотило и кочевника, и наложниц, и шатёр…
Вальдрес пришёл в себя от того, что с ним кто-то говорит. Открыл глаза и слепо уставился в пространство прямо перед собой. Сознание как в тумане, а настойчивый голос продолжает повторять одно и то же:
«Подними меч… подними меч…»
В глазах, наконец, прояснилось, и маг смог оценить масштаб произошедшего. Шатра больше не было, впрочем, как и близлежащих, а дома вокруг площади покрылись копотью. Такое впечатление, что кто-то огромный выплеснул в середину эспланады ведро с жидким пламенем. Вальдрес стоял на обуглившейся брусчатке, а у ног лежал оголённый костяк, рука которого сжимала ничуть не пострадавший С’айхиис.
«Подними меч… подними меч…» — снова услышал он усиливающийся голос, звучащий в голове.
И вдруг как вспышка боли:
«Подними меч, Вальдрес!!!»
И рука мага сама собой потянулась к артефакту.
Костяшки, сжимающие рукоять, осыпались пеплом стоило лишь к ним прикоснуться, и меч сменил хозяина. На миг Вальдрес ощутил приятное тепло чего-то родного, а затем пелена в глазах замелькала яркими образами.
Нет, он не увидел пылающий Ивокарис и гибнущих в кровавой вакханалии магов, как это случилось в Хайвердском лесу. Не испытал и жгущей ненависти к самой магии, которую приписывали С’айхиис. Теперь он знал, что сон был навеян альбиносом, а ненависть к магам обладателю меча прививали жрецы. Вальдрес держал в руке одно из чудес Хигиона и благоговел от потока знаний, что пролился на него бодрящим дождём. Того, что ему открылось не знали даже боги.
Вплетая зерно Иррилия в энергетический каркас Хигиона, Атиш ти-Вару даже предположить не мог, что тем самым направляет историю целого мира в новое русло. Всё, чего он хотел это создать ключ к возрождённой сущности и обрести власть над миром, но чуждая Иррилию энергетика внесла свои коррективы. Зерно разделилось надвое и воплотилось в одинаковых самоцветах, которые наделили энергетические потоки мира способностью к трансформации и взаимодействию со всем живым.
Они родились одновременно — С’айхиис и Источник, будто рука Создателя уравновесила чаши весов. Два камня, заключённые в горную породу, два полюса силы, два брата, обречённые вечно стремиться друг к другу. Атиш ти-Вару высек из каменной глыбы чашу, подобную той, что погибла с его миром, а Тхерес Магоубийца (по указке имгитов) извлёк самоцвет наружу, отчего энергетика Хигиона постепенно стала меняться. Помимо перераспределения баланса энергетических жил, это отразилось и на первых расах, которые стали чувствовать стихийную магию.
Вальдрес стоял посреди выжженной площади и как заворожённый смотрел вглубь камня, величиной с кулак взрослого воина. Во всём мире не осталось никого, кроме него и меча Тхереса. Альбинос солгал — Источник не рождает магию, а С’айхиис её не гасит. Как он вообще мог поверить в подобное? Нет, камни всего лишь инструмент для работы с энергией мира. Они уравновешивают друг друга, упорядочивая то, что принято называть магией. Но если камни сойдутся, магия исчезнет. И именно поэтому меч ни в коем случае не должен попасть в Хайвердский лес…
***
Пока Вальдрес наслаждался артефактом, площадь стала наполняться зрителями. Кочевники, а затем и гадрахи, появлялись один за другим и, не смея приблизиться к пугающему коротышке, постепенно окружали его кольцом. Они просто стояли и смотрели на беснующуюся в руках менк’оа энергию, пока на сцене не появились новые действующие лица — посланники Храма Теней.
