Самозванец. Тетралогия (СИ) - Аксенов Даниил Павлович (электронная книга txt) 📗
– Но потом же придется отдавать! – воскликнул Ксарр.
– Неизвестно, что будет потом. Может быть, у нас появятся деньги.
Чернобородый скептически хмыкнул.
– Есть еще один способ. Открой игорный дом. Предоставь возможность играть там во все известные азартные игры. А я напишу указ, по которому запрещу подобное занятие вне игорного дома. Солдаты, да и те же купцы, понесут деньги туда. И они будут оседать в наших карманах.
Ксарр задумался. Идея ему понравилась.
– Может быть, еще открыть государственные трактиры? – спросил он.
– Нет, этого делать не следует. Мы не сможем достойно конкурировать с частными. Но вот налоги с трактирщиков брать можно и нужно. Как и со всех торговцев, которые сбывают свой товар в подконтрольных нам поселениях.
– Насколько большие налоги можно установить?
– Не скромничай особенно. Примерно четверть от дохода как минимум.
– Но как же узнаю об их доходе? У нас нет людей, чтобы за каждым следить.
– А ты подсчитай их доход приблизительно, – сказал Михаил. – Или узнай тем или иным способом. И обяжи их выплачивать ежемесячно сумму от этого приблизительного дохода. И смотри внимательно, плачут они или смеются, – улыбаясь, добавил он.
– Почему они должны смеяться? – не понял Ксарр.
– Я слышал о царе, которого звали Александр, – пояснил Михаил. – Так вот, однажды он послал своих людей собрать налоги в одном завоеванном городе. Те принесли деньги. Потом послал за деньгами еще и еще раз. Те приносили снова и снова, но в последний раз сообщили, что жители плачут и утверждают, что у них уже больше ничего нет. Тогда Александр сказал, что это ничего, пусть идут опять. Его люди пошли и вновь принесли деньги. Они все еще были у жителей. Но когда царь захотел собрать налоги снова, то его посланцы вернулись с вестью, что жители не только утверждают, что у них ничего нет, но еще и смеются при этом. И вот только после этого Александр сказал, что у тех людей уже действительно ничего не осталось.
– Хорошая шутка, но наши трактирщики и купцы точно не будут смеяться, – ответил Ксарр.
– А ты следи за ними. Если они жалуются, но продолжают работать, значит, все в порядке, у них еще есть нормальный доход. А если вдруг ктото из них всерьез засобирается закрыть свое дело, то тут же снижай для него налоги. Нам нужно получить деньги, но разорять никого не следует.
– Где бы еще найти честных и надежных людей, которые бы за всем этим следили, – вздохнул чернобородый.
– А вот это уже твоя забота. Может быть, я помогу тебе с этим, но потом. Когда получу корону. Раньше никак не получится.
Дни у Михаила были расписаны буквально по минутам. Он инспектировал армию, принимал присяги, разбирался с просителями, выдерживал натиск местного дворянства, которое хотело устроить бал, или большую охоту, или чествование чегото, неважно чего – малейший повод подходил. Его осаждали отпрыски знатных родов, полагавшие, что их происхождение является залогом высокого чина, а также купцы и ремесленники, ищущие для себя выгод. Он с трудом находил время даже на встречи с Инкит, которые затягивались допоздна. Утром он вставал невыспавшийся, и если бы не его умение управлять ти,то давно бы уже превратился в бледное подобие самого себя. Но больше всего времени отнимали суды. Сначала он пытался вникать во все, даже мельчайшие тяжбы и происшествия. Но потом понял, что у него не хватает на это ни времени, ни сил. При этом новоявленный принц не хотел пускать судебную систему на самотек. Ведь именно она формировала впечатление о законности и справедливости царствования. Здесь нужен был очень тонкий подход. Следовало пересмотреть множество существующих законов, подредактировать некоторые и полностью отказаться от других. А также ввести новые. Ведь, к примеру, целый свод правил Ранига регламентировал, что делать в том или ином случае с рабами, тогда как рабства уже не существовало. Михаилу требовалась уйма времени, чтобы разобраться со всем. А временито и не было. Поэтому поначалу он старался судить сам, руководствуясь лишь интуицией и своим видением справедливости. Но долго это продолжаться не могло. Он не справлялся с потоком жалоб. Следовало искать себе помощников.
Сначала хотел подключить к этому делу Маэта или Торка, как наименее занятых. Поэтому решил сначала проверить, как те понимают справедливость.
– Вот что бы вы сделали с человеком, который, скажем, убил другого человека? Допустим, ради денег, – спросил принц у своих приятелей.
– Если бы простолюдин убил простолюдина, то его следовало бы повесить, – сказал Маэт. – Если бы дворянин убил дворянина, то его нужно было бы заключить в крепость. А если бы дворянин убил простолюдина, то его достаточно оштрафовать.
– А ты, Торк, что думаешь?
– Ну, если ктото убивает раба…
– У нас нет уже рабов, Торк, – со вздохом сказал Михаил.
– Ну ладно. Если женщина убивает мужчину изза денег, то ее нужно казнить. А если мужчина убивает женщину, то еще нужно разобраться, почему это произошло. Если это его жена, то он имеет право ее убить.
Принцу сразу все стало понятно с Торком.
– Маэт, а что бы ты сделал, например, с дворянином, который изнасиловал бы дворянку?
– Вызвал бы на дуэль.
– Ну а в качестве судьи?
– Зачем его судить? Им пусть занимаются родственники изнасилованной. Или жених, к примеру. Она даже могла бы нанять когото из малообеспеченных дворян, чтобы он вызвал обидчика на дуэль.
– Понятно. А что бы ты сделал с дворянином, если бы он изнасиловал простолюдинку?
– Ну как же… А она бы точно не хотела этого сама?
– Точно.
– Тогда не знаю… Может быть, он заплатил бы штраф. А может быть, ничего не заплатил бы. Особенно если бы это случилось на его землях.
Михаил сделал вывод, что его представления о справедливости несколько отличаются от ранигских.
– А что ты сделал бы с вором?
– Тюрьма, штраф, а если украл чтото крупное, то можно и повесить. Слышал, что в некоторых местах за воровство отрубают руку.
– А если вор окажется дворянином?
– Дворяне не воруют! – гордо произнес Маэт.
Торк закашлялся.
– Разве только берут свое, – смешавшись, добавил Ференмладший.
Он уже почти подзабыл, на какие деньги финансировалась вся кампания. И это было нормально: у здорового человека приятные воспоминания всегда вытесняют неприятные, если они взаимосвязаны.
– Что делать с дворянином, я не знаю, – в конечном итоге кратко выразил свою мысль Маэт.
– А вот интересно, что должен совершить король, чтобы подданные восприняли это как преступление? – Михаил задал очень интересующий его вопрос.
– Уж точно не изнасилование, – хохотнул Торк.
Маэт отнесся к проблеме более серьезно.
– Может быть, нарушить какойто закон? – попытался ответить он. – Который как раз создан для королей. Тогда король будет выглядеть преступником. Возможно.
– А для королей должны быть отдельные законы?
– Конечно! Как же иначе? Это же – король! – резонно заметил Маэт.
В целом молодому человеку ситуация была предельно ясна. Чем выше твое положение, тем меньше у тебя ответственности. Этот же принцип работал и в его мире, но не был там закреплен формальноюридически. Даже наоборот, законы чаще всего гласили, что все равны.
Что же произойдет здесь, если он попытается внедрить подобные правила? Когда за один и тот же поступок и дворянин, и простолюдин несут равную ответственность? Вопервых, будет восстание дворян. Но это ладно. Вовторых, простолюдины его не поймут без должной подготовки. То есть сочтут, что у них очень странный король. И тогда ему не на кого будет опереться. Значит, придется мириться с существующими представлениями, слегка их сгладив.
Но эти выводы не отменяли необходимости в справедливых судебных решениях. Справедливых хоть с точки зрения Михаила, хоть с точки зрения жителей Ранига. Что нужно для этой самой справедливости? Немного: понятные всем законы, которые реально выполняются, и неподкупные судьи.
