Н 8 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович (читать хорошую книгу TXT) 📗
— Да кто же так удерживает два разнородных плетения! — возмущенно запыхтел старик, размахивая руками. Шоркая ногами, он проделал глубокую борозду в опилках, густо усыпавших пол сарая, где проводились ежедневные занятия с единственной ученицей, и подошел к Аноре.
Закусившая губу девушка так и продолжала стоять с вытянутыми перед собой ладонями. На левой, дрожа язычками пламени, переливалась желто-алыми цветами странная каплевидная сфера; между пальцами правой руки обвились тонкие зелено-голубые жилки водяных «щупалец». Обе магоформы жили своей жизнью, пытаясь вырваться из плотных сдерживающих заклинаний, что выглядело забавно. Они то и дело слезали с ладоней, перетекали на запястья и как шаловливые ребятишки разбегались разноцветными ртутными шариками по коже.
— Ты формируешь боевое плетение и сразу его швыряешь! — Петренко раздраженно притопнул ногой. — А тебе нужно научиться держать его в кулаке, вот так!
Сухонький, маленький костистый кулак возник перед лицом едва не плачущей Аноры, а потом резко разжался.
— Зачем его держать?! — звонко выкрикнула девушка. — Передо мной враг — его нужно убить! Ты думаешь, я клоун?
— При чем здесь клоун? — фыркнул Иван Степанович.
— Зачем заставляешь жонглировать? — Анора покраснела от накатившей злости. Пять часов занятий, вместо обеда — обильное питье, и изнуряющие тренировки по концентрации. — Видишь, сколько энергии я заложила в магоформы!
— Вижу, — Петренко неожиданно резким движением руки смахнул огненные и водяные шарики с запястий, играючи гася излишние выплески энергии. — Сожми кулаки!
Девушка послушно выполнила просьбу, и какое-то время сквозь ее пальцы на землю тягуче скатывались капли концентрированных плетений и исчезали в опилках.
— Что не так? — тряхнув косицами, спросила она вредного старика, которого успела возненавидеть за неделю, что находилась у него в доме. Ненависть ее не перекидывалась на учителя, как на человека — в этом отношении Анора проявляла свою природную мудрость и заветы дедушки Урмана. «Если твой учитель возбуждает в тебе страх, злость, раздражение и даже самое плохое — ненависть, не вздумай относиться к нему таким же образом в качестве обычного человека, — говорил он внучке, когда показывал разнообразные секреты боевой магии. — Сердце должно быть чистым после занятий. Иначе вам нужно будет расстаться».
Анора после первых занятий хотела на все плюнуть и убежать в большой город, который ей понравился, несмотря на кажущуюся суровость громоздких и высоких строений, на скудное северное солнце. Здесь все было так непохоже на родной дом в Бухаре, что вгоняло в жуткую тоску. По ночам девушка просыпалась и грызла подушку, обдумывая, как будет добираться до особняка Назаровых.
А утром начинались занятия, и девушка забывала о мыслях, смущавших ее душу. Дедушка Урман не одобрил бы такого шага. И тяжело вздыхая, Анора заходила в сарай, переделанный из конюшни, как сказал старик Петренко, для магических занятий и на целый день забывала, что такое отдых.
— Да все не так! — заворчал Иван Степанович, уперев руки в бока. Очень внимательно посмотрел на высокую худенькую ученицу, что-то решая в своей голове. — Тощая больно! Откармливать надо. Дух, может, у тебя и присутствует, а силенок для концентрации маловато. Негоже девице после каждого занятия без сил лежать на постели…
Анора жутко покраснела. Она ни разу не давала повода наставнику усомниться в своих силах; учеба, как оказалось, требовала неимоверных сил и напряжения, от которых к вечеру девушка просто без задних ног валилась на кровать. Теперь Анора хорошо понимала мужчин Рода, которые не допускали женщин к серьезному обучению по магии. Женщина должна заниматься домом, детьми, хозяйством. А какой от нее будет толк, если целыми днями надо на пределе сил создавать магические плетения, закачивать в них энергию? Человек не может постоянно генерировать эту самую Силу из Природы и Космоса, иначе сгорит. Так что дедушка Урман еще жалел свою внучку.
— Я не валяюсь! — попробовал оправдаться Анора, а потом возмущенно воскликнула: — А зачем подсматриваете? Это нехорошо! Я пожалуюсь своему господину!
— Господину она пожалуется! — Петренко провел пасс рукой, формируя в воздухе зыбкую дрожащую сферу с выпуклыми боками. А потом несколько секунд держал на весу, покручивая по часовой стрелке. — Он сам мне сказал, чтобы я не жалел тебя. Если ты по вечерам не скачешь козой по дому, значит, не бездельничали, а работали как полагается!
Наставник с видом фокусника провел ладонью перед носом девушки, и сфера исчезла, словно была каким-то миражом.
— Понимаешь, в чем смысл концентрации? — неожиданно мягко спросил Иван Степанович. — Сформированную магоформу нужно накачать нужным количеством энергии для эффективного воздействия на врага. Ты с легкостью показываешь мне разнообразные техники вроде «водяного молота» или «плети ифрита», и в этом мне тебя учить не стоит. Но есть маленькие хитрости, когда эти самые техники можно довести до совершенства. И удар будет мощнее, задержи ты на две секунды дольше магоформу в своих руках.
— А я разве так не делаю?
— Недостаточно! — снова вернулся раздражительный и вредный старик. — Хочешь быть идеальным магом — умей сдерживать свои порывы! Неужели не поняла, что не твоя одаренность считается проблемой, а излишняя эмоциональность!
— Я тебя не понимаю! — завопила Анора, уставшая донельзя. — Сам говоришь, что меня учить не надо, а в то же время мучаешь с утра до вечера! Что я делаю не так?
Она со злости даже не ощутила, как между пальцами у нее возникло жжение, а кожа осветилась оранжево-золотистыми всполохами. Вспухший полупрозрачный пузырь, в котором змеились многочисленные нити, вспорхнул вверх и застыл.
— А теперь наполняй его, наполняй! — чуть ли не громче девушки крикнул Петренко. — Ты сейчас готова швырнуть в меня «звездным огнем», но попробуй влить в магоформу чуть больше того, что уже есть в этом шаре. Как почувствуешь боль в руках — кинь в меня! Испепели своего наставника!
Аноре некогда было анализировать странные слова старика, ставшего вдруг полубезумным от своих нравоучений. Может, и в самом деле, обрушить на него «живую лаву», которую дед Иван по ошибке назвал каким-то «звездным огнем»? Какой же это огонь? Сейчас в руках Аноры концентрировалась мощная магоформа, способная спалить сарай вместе со всей улицей. Легко поддаться на соблазн и выполнить просьбу наставника!
Шар потускнел и превратился в темно-красный мячик с золотыми искорками внутри.
— Гнев — штука страшная, — кивнул Петренко, небрежным, как всегда, взмахом руки снимая защиту. — Рад, что ты думаешь о последствиях и не торопишься дать волю чувствам. Ладно, пошли ужинать. Я уже отсюда чувствую, что Егоровна нас сегодня наваристым борщом побалует.
Анора даже не предполагала, что слова Ивана Семеновича об умении сдерживать свой гнев воплотятся так скоро.
Проснувшись рано утром, девушка быстренько привела себя в порядок, причесала распущенные с вечера волосы. Ловко соорудила одну большую и тугую косу, свернула на затылке в виде бублика, и только потом облачилась в спортивный костюм, купленный Назар-голибом для занятий.
Егоровна — пожилая добродушная женщина, нанятая дедом Иваном для работы на кухне — смешно переваливаясь с боку на бок как утка, заглянула в гостиную и пригласила Анору к завтраку. Она была так похожа на бабушку Шахло — вторую жену деда Урмана — что девушка сразу же прониклась к Егоровне симпатией. Если бы не вредный наставник, она закормила бы до отвала худосочную девицу с удивительным цветом кожи. И так охала первое время, как увидела Анору. Дед Иван рыкнул, чтобы не смела откармливать девчонку. Иначе сытость в желудке приведет к лени. Егоровна дерзко ответила, что голодное брюхо к учению глухо, и нахально, не обращая внимания на ворчание хозяина, приносила в комнату девушки свежие оладьи, лепешки или одуряюще вкусно пахнущие калачики с сахарной присыпкой.
Петренко уже сидел за столом и блаженно потягивал из кружки густой чай. Гора золотистых бубликов высилась в тарелке, рядышком стояло несколько розеток: с медом, сливками, свежей сметаной. Пробуй, к чему душа лежит. Наставник не запрещал.
