Восхождение тени - Уильямс Тэд (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗

Бриони не хотелось говорить полубогине, что никогда она не слышала о том, чтобы где-нибудь стоял алтарь в честь Лисийи – во всяком случае, не в мире яви.

– Я так и сделаю. Можно ещё один вопрос?

Лисийя медленно перевела взгляд на девушку.

– Думаю, можно. Но скорее, дитя. Погода странно меняется.

Бриони торопливо рассказала о своём затруднительном положении: о том, что её добрые чувства к принцу Энеасу, похоже, грозят расстроить её план заручиться его поддержкой.

– Он прекрасный человек! По-настоящему хороший. Как могу я так с ним поступить? Даже ради благого дела.

Полубогиня вздёрнула неряшливую бровь.

– Но ведь он мужчина, судя по твоим словам – взрослый мужчина и принц. Он сделает выбор сам – быть с тобою или нет, исполнить твою просьбу или нет. Ты что, пообещала ему: «Помоги мне, и я выйду за тебя» – а то и «Помоги мне, и я пущу тебя в свою постель»?

– Ну разумеется нет!

Лисийя усмехнулась.

– Тебе незачем так подскакивать, дитя. Ты уже женщина, я вижу, пусть ещё и нельзя назвать тебя так, а если бы это действие было так ужасно, людей в мире было бы не в пример меньше.

– Нет, я не имела в виду… ну ладно, имела, но… во всяком случае, я ещё девственница!

– Ну, дитя, это вполне естественное состояние. Особенно хвалиться тут нечем.

– Но это… – Бриони судорожно вдохнула, когда от молнии вспыхнули светом все щели в стенах и потолке хижины. Несколько мгновений спустя опять громыхнуло – да так близко, будто прямо у них над головой.

– Но я не о том! Понимаешь, я отдала бы всё что угодно, даже свою девственность, если бы это спасло мою семью. Я отдала бы её и без любви! Но я не хочу лгать при этом… человеку, который добр взаправду. И которого в иных обстоятельствах я могла бы по-настоящему полюбить, – Бриони покачала головой. – Можно ли хоть как-нибудь в этом во всём разобраться?

Лицо Лисийи смягчилось.

– Да, дитя. Но не думаю, что ты поведала мне всю правду.

– Но я сказала!

– Я думаю, ты уже любишь его. Как зовут этого юношу?

– Энеас, принц Сиана. Но… но я в самом деле люблю другого. По крайней мере. любила – теперь уж я больше не уверена, – Бриони рассмеялась – и тут же ей захотелось разрыдаться, но смех всё равно рвался наружу. – Сложно найти двух мужчин более несхожих, чем он и Энеас – исключая то, что оба они очень хорошие люди. У него нет ни связей, ни видов на будущее – он простой человек! И я не знаю даже, жив ли он ещё. Он ушёл уже очень давно, и почти все, кто отправились с ним, мертвы.

– Твоё затруднение – словно яблоко высоко на тонкой ветке, – проговорила полубогиня, – ветка слишком высоко, чтобы достать с земли, и слишком ненадёжна, чтобы влезть на неё и дотянуться до яблока. Но иногда такое яблоко всё же можно достать – с чьей-либо помощью. Ты взбираешься на дерево и упираешься ногами в основание ветки, и яблоко опускается достаточно, чтобы кто-нибудь, стоя на земле, мог подпрыгнуть и сорвать его…

Бриони уже собиралась спросить полубогиню, что, во имя милосердной Зории, она хочет сказать всей этой чепухой о яблоках и ветках, когда свет молнии, ярче которой ещё не бывало, затопил все щели, а чуть запоздавший раскат грома ударил так мощно, что Бриони и Лисийю встряхнуло, как две сухие горошины в миске.

Только это совсем не гром, с ужасом поняла Бриони, перекатываясь по полу и пытаясь восстановить равновесие: то, что она услышала, был голос – слишком низкий и громкий, чтобы разобрать слова, ярящийся и ревущий так, будто великан стоял прямо над домишком, изрыгая вопль из глубин огромнейших в мире лёгких.

– Наружу, дитя! – вскричала Лисийя. – Давай!

Она схватила Бриони за руку и потянула за собой к двери. Сон обернулся теперь сплошным кошмаром: как бы отчаянно Бриони ни рвалась, спотыкаясь, вперёд, дверь, которая должна была находиться всего в двух шагах, оставалась недостижима. Лисийя исчезла, и хижина превратилась в необъятное залитое чернотой пространство, которое прорезали зубцы молний, будто трещины в расколотом горшке.

– Лисийя, где ты?! – заорала Бриони.

– Здесь! Здесь!

И девушка ощутила, как мозолистая рука старухи снова крепко обхватила её ладонь. Принцессу дёрнули вперёд, впихнули в куда-то в темноту, во внезапно поднявшийся ветер, а затем вырвали из него на свет, в иссечённый дождём лес. В небе над ней бесновались молнии, вспышка за вспышкой накрывая тучи, превращая деревья в хлещущие, пляшущие силуэты. Громовой голос, всё такой же неразборчивый и ревущий всё так же ужасающе близко, давил на Бриони со всех сторон, пока ей не почудилось, что один его вес может расплющить ей череп так же легко, как яйцо.

– Что это?! – взвизгнула она, зажимая уши ладонями – что ничуть ей не помогло.

– Он начинает просыпаться! – глубинный бессловный рык почти перекрыл слабый голос старухи. – Беги!

– Кто?! – завопила Бриони, опасно пошатываясь и едва не падая под напором ветра и громоподобного голоса.

– Беги! – прокричала Лисийя. – Прошло больше времени, чем я думала! Я должна была рассказать тебе…

– Сказать что?!

– Слишком поздно. Ты должна пойти к Народу камня… они должны привести тебя к своему древнему барабану… к их каменному барабану…!

И с этими словами полубогиня пропала. В воздухе вихрились оторванные от лесных деревьев листья и ветки, остервенело лупя по ней, как разозлённые руки, царапая и почти совершенно ослепляя. В кратких и ярких мазках молний Бриони, однако, сумела разглядеть кое-что – огромное тёмное нечто, маячившее неясным пятном на фоне неба, намного возвышаясь над лесом.

Девушка закрыла голову руками и пустилась бежать, бежать, бежать – мимо падающих деревьев, проносящихся со свистом ветвей, сквозь воздух, сгустившийся и гудящий от рокочущего смеха.

На этот раз она проснулась без крика, но вся в поту, с больно колотящимся в груди сердцем. Она лежала, вцепившись в талисман Лисийи у себя на груди и молясь за брата, и за себя, и за всех, кого любила. Бриони так устала, что казалась себе старше и дряхлее самой древней полубогини, но даже когда сердце унялось и застучало как обычно, она не могла сомкнуть глаз почти до самого рассвета.

Глава 20

Терновый мост

«Хуже меня шпиона боги ещё не видывали, – уныло признался себе Мэтт Тинрайт. – Стоит первому же встречному спросить меня, что я тут делаю, я ведь завизжу как девица и хлопнусь в обморок».

Насколько поэт мог вспомнить, прежде он никогда не бывал в этой части королевской резиденции: незнакомые гулкие залы со старинными, закрывающими стены от пола до потолка гобеленами, с которых на чужака пялились многочисленные чудища, были для Мэтта всё равно что пещера огра-людоеда в глухой чащобе, усеянная костями незадачливых путников. Злой рок, чудилось ему, караулит за каждым углом.

«Будь ты проклят богами, Авин Броун, – ругнулся Мэтт про себя уже, наверное, в сотый раз. – Ты не человек – чудовище!»

Тинрайт отважился на эту отчаянную вылазку в столь опасное место только потому лишь, что обитатели замка большей частью столпились сейчас на стене, пытаясь высмотреть, что за злокозненное чародейство затеяли творить фаэри за отделявшей их от крепости полосой воды. Мэтт, конечно, и сам был бы не прочь взглянуть на это дело, но понимал, что нельзя упускать такой случай. До сих пор Броун с презрением отмахивался ото всех сведений, что Маттиасу удавалось раздобыть, а список зеркал, найденных им в резиденции, граф отшвырнул, обозвав «пустопорожней чушью», - и пригрозил содрать с поэта шкуру и пустить на шапку. И хотя даже сам Тинрайт не верил, что в самом деле окончит свой земной путь в скорняжной мастерской, он, однако, понимал предельно ясно, что граф Лендсендский начинает терять терпение: когда тот в последний раз весьма громко выказал поэту своё неудовольствие, от каждого слова Мэтта пробирало так, что поджилки тряслись.