Аббатство Теней - де Кастелл Себастьян (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Почему ты целуешь меня, когда захочешь, но я никогда не чувствую, что могу поцеловать тебя?
— Потому что ты не станешь рисковать, что тебя отвергнут, и вместо этого продолжаешь надеяться, что какой-то счастливый случай сделает все за тебя. Влюбиться — не то же самое, что случайно увлечься, Келлен. — Ее пальцы коснулись моей руки. — Кроме того, ты понятия не имеешь, как часто мне хотелось поцеловать тебя, но я останавливалась в последнюю секунду.
— Почему?
Она пригладила мне волосы, откинув их с лица, ее пальцы задержались на моей щеке.
— Потому что я думаю, что люблю тебя, Келлен, но не буду знать наверняка, пока не встречу мужчину, которым ты однажды станешь, устав наконец быть мальчиком, которым некогда был.
Она поцеловала и пушистую морду Рейчиса, как раз над левым глазом. Он зарычал на нее.
— Не злись. Я думаю, это мило.
А потом они с Айшеком ушли, и все. Странная девушка с тремя пальцами на каждой руке, которая бросила все, чтобы прийти и спасти меня, снова ушла из моей жизни.
Либо я невообразимо бездарен в любви, либо все это было просто еще одним мошенничеством.
— У тебя есть зеркало? — спросил Рейчис, вытряхнув эти мысли из моей головы.
Я повернул голову и обнаружил, что он добрался до моего рюкзака и копается в нем, тычась задницей мне в лицо.
— Нельзя ли поосторожнее? И зачем тебе вообще зеркало?
Он привстал и развернулся мордой ко мне.
— Хочу увидеть, как выглядят мои метки. Бьюсь об заклад, они свирепые.
Он подался ко мне мордой так близко, что все, что я мог видеть — это клочок шерсти.
— Ну же. Они крутые, правда?
— Крутые? — Я остановился, позволив грязи крепче вцепиться в мои ботинки. — Ты совсем спятил? Крутые? Рейчис, у тебя теперь Черная Тень! Ты хоть понимаешь, что это значит?
Вид у него сделался обеспокоенный.
— Хочешь сказать, они выглядят не круто?
— Рейчис, у тебя на морде проклятый портал, связанный с эфирной гранью, которая будет медленно питаться твоими самыми худшими, самыми мерзкими мыслями. Со временем эти метки будут только увеличиваться, и в конечном итоге мысли станут демоном, который овладеет всем твоим существом.
К тому времени он снова развернулся и копался в моем рюкзаке.
— Ты вообще меня слушаешь? — спросил я.
Он вынырнул из рюкзака со сдобным печеньем в пасти. По-видимому, в некий момент посреди всех умирающих людей и падающих зданий ему или Айшеку удалось разграбить кладовые аббатства с запасами печенья.
— Прости, что?
— Я пытался объяснить тебе, что у тебя…
— Я тебя слышал. Мерзкие мысли. Демон. Большая, уродливая, злая тварь. Однажды я превращусь в одного из них?
Я кивнул.
Рейчис вытащил из пасти сдобное печенье.
— Я превращусь в чудовищную машину для убийств, которая терроризирует всех на своем пути?
— Скорее всего.
Рейчис сел на моем плече на задние лапы, откусил кусочек печенья и некоторое время шумно жевал, а потом сказал:
— Круто.
— Ты идиот, — сказал я.
Он сжал лапу в белкокошачьем эквиваленте кулака и постучал им по моей голове.
— Быть маленьким плаксивым голокожим — симптом Черной Тени? — спросил он. — Потому что это многое бы объяснило.
Прежде чем я успел ответить, он снова залез в мой рюкзак.
— Надо было принести больше сдобного печенья, — сказал он, лихорадочно копаясь и заставляя меня терять равновесие. — Кроме того, почему ты тратишь драгоценное пространство рюкзака, предназначенное для печенья, на это письмо?
— Какое письмо?
Он снова появился на свет, держа в лапах смятый и грязный конверт.
— Тут сказано: «Келлену — голокожему идиоту, от какого-то другого голокожего идиота».
Рейчис не умеет читать. К счастью.
Я взял у него конверт. На нем стояло только мое имя, написанное почти потрясающе элегантно — противореча, как жалкому состоянию конверта, так и темпераменту человека, который послал письмо.
— Это от Фериус, — сказал я, вскрывая конверт. — Должно быть, его сунула в рюкзак Нифения.
— Ну? — спросил Рейчис. — И что в нем говорится?
Глава 65
ДВА ПИСЬМА
Малыш,
я, должно быть, начинала это письмо дюжину раз с той ночи на границе с Гитабрией, когда ты вбил себе в голову, что должен уйти. Я написала еще одно, когда девушка (которая настаивает, чтобы я называла ее Нифенией — нужно избавить ее от этой привычки) чуть не погубила меня и гиену, заставив вбежать в горящее здание. Никаких кричащих детей внутри не было, понимаешь, просто дурак, который устроил пожар.
Как бы то ни было, спустя несколько недель после этого я написала еще одно письмо, когда мы наткнулись на Путь Шепчущих Ив. Ты ее еще не встречал, и это к лучшему, потому что, когда она говорит, то говорит бессмыслицу, а говорит она все время. Как можно пребывать в мире, когда вокруг все время дребезжит всякая бессмысленная философия приграничья?
Написала еще пару писем месяц назад, после того как мы отлично провели время с охотником за головами. Парнишка думал, что может устроить мне ловушку, чтобы добраться до тебя. Я тебя спрашиваю, малыш, что такого в маленькой магии, что делает мальчика таким глупцом? Заставила его взять одну из моих долговых карточек в обмен на то, что не врезала ему, как он того заслуживал. Может, он найдет в этом некую мудрость. Но типа как сомневаюсь.
Ну, после всего этого девушка (Нифения, я имею в виду) увидела лицо твоей сестры на буханке хлеба и сказала мне, что мы должны мчаться в Золотой Проход, чтобы спасти белкокота. Это было так же глупо, как и звучало. Тем не менее рада, что мы добрались до малыша вовремя. Видел бы ты след из трупов, который за ним тянулся. После этого мы с Нифенией поссорились. У нас было очень много таких ссор. Хуже тейзана у меня не бывало — в отличие от тебя она никогда не сомневается в Путях аргоси, просто кивает, вроде как поняла, а потом уходит и делает все наоборот. Я пыталась сказать ей, что ты выбрал свой Путь и почти так же хорошо избавляешься от неприятностей, как и влипаешь в них. Но она все равно сбежала. Надеюсь, ты понимаешь, почему я не смогла прийти. Это не Путь аргоси. Тем не менее, поскольку я, похоже, не могу перестать писать и переписывать одно и то же письмо снова и снова, я решила, что лучше отдать ей это для тебя. Все остальные я выбросила, кроме первого, так что увидишь, что все мои блуждающие мысли в конце концов вернулись в то же самое место.
К тебе.
Я вынул второе письмо из-за первого, мои пальцы неловко крутили его. Я не был готов к странной интимности, которую ощущал при виде слов, написанных рукой моей наставницы. Радость держать в руках то, что она написала только для меня, лишь обострила ужасное напоминание о том, что она за тысячу миль отсюда, что я никогда не увижу ее снова и что все это случилось благодаря моему решению.
— Ты собираешься прочесть остальное или как? — спросил Рейчис.
— Не знаю, — ответил я. — Еще не решил.
— Прочти вслух. Ты почувствуешь себя лучше.
— С чего бы мне чувствовать себя лучше, читая тебе личное письмо?
Маленький ублюдок укусил меня за ухо и повис на нем, бормоча:
— Потому что тогда я перестану делать это.
— Прекрасно, — сказал я и прочел ему второе письмо.
Келлен,
здесь, на границе с Гитабрией, утро. Я сижу здесь уже некоторое время в ожидании, когда солнце взойдет над теми холмами. В ожидании когда девушка перестанет плакать. Забавно, какая она снаружи крутая и какая мягкая внутри. Надо научить ее, как поменять это местами. У человека должна быть мягкая кожа и сильная кость. Как у тебя.
Держу пари, ты прямо сейчас качаешь головой, говоря себе, как плох во всем, как всех боишься. Это нормально. Наверное, таков твой Путь. Я уже давно аргоси, и мы учим не переходить чужие Пути. Тем не менее есть еще один трюк, которому, как я считаю, следовало тебя научить. Один урок, который я все еще могу преподать, не собьет тебя с твоего Пути.
Он звучит примерно так: с того момента, как я увидела, что ты уходишь (ты же не думал, что на самом деле сбежал от старой Фериус), я ожидала, когда твое отсутствие дойдет до меня. Ты и я, мы путешествовали вместе долгое время (по стандартам аргоси, во всяком случае), и, ну, я не стесняюсь этого сказать. Я люблю тебя, малыш. Не знаю, когда это случилось. Ты мне не родственник, в нас нет ничего похожего. Однако где-то на этих длинных дорогах, по которым мы ехали вместе, ты стал тем, чего у меня никогда не было, и, вероятно, никогда не будет. Не знаю правильно, что это за слово, но это нечто особенное, точно.
Так почему я до сих пор по тебе не скучаю? Почему не проливаю слезы, как дождевую воду, как продолжает делать девушка? Почему не подпрыгиваю при мысли о том, что ты, может быть, в беде, и, вероятно, мы могли бы тебя догнать, и, возможно, есть какое-нибудь пустяковое выслеживающее заклинание джен-теп, которое позволит нам тебя найти? Как так вышло, что я не чувствую, как мне между ребер втыкается нож одиночества — того чувства, для которого у меня даже не имелось слова, пока я не привыкала к тому, что ты рядом?
Может, потому что я все еще мысленно слышу твой голос. Жалующийся. Вопрошающий. Спорящий. Я вынимаю курительную соломинку из жилета и чувствую, как ты смотришь на нее, думая, не слишком ли много я курю, но не говоришь об этом. Я наблюдаю, как восходит солнце, и чувствую надежду, которую ты испытывал всегда, что, возможно, сегодня нам не придется выкарабкиваться из еще одной беды. Знаешь, что самое смешное? У аргоси нет надежды. Первое, что мы узнаём, — это как избавиться от надежды так же, как мы избавляемся от горя. Аргоси должен быть смышленым. Видеть вещи истинными, а не такими, какими хочется их видеть, или такими, какими мы боимся, что они могут стать. Нужно держать голову ясной.
Ну, думаю, что больше не могу быть такой. У меня в голове ты. Но еще рано, и, может быть, ты исчезнешь, только почему-то я так не думаю. Я думаю, теперь ты, возможно, часть меня самой, а может, я — часть тебя. Может, ты там ищешь какое-то ерундовое лекарство от этих меток вокруг глаза и влип в небольшую беду (ничего такого, с чем ты не можешь справиться, конечно) и почувствуешь, что я там, вместе с тобой, и напоминаю танцевать, а не сражаться. Играть музыку вместо того, чтобы говорить. Слушать глазами вместо того, чтобы таращиться. Может, если я буду продолжать слышать, как ты говоришь со мной, это значит, что ты тоже слышишь, как я говорю с тобой, давая тебе совет, который должна дать. Но чаще, наверное, просто напоминая тебе о том, что ты уже знаешь в своем огромном запутавшемся сердце.
Вот в чем заключается урок, Келлен. Те, кто познал любовь даже на малое время, никогда не бывают по-настоящему одиноки.
Это мысль, за которую я буду держаться. Как я уже сказала, аргоси не тратят время на надежду.
Но я очень надеюсь, что когда-нибудь увижу тебя снова, малыш.
