Опиумная война - Куанг Ребекка (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
И в конце концов чимей перестал бороться. Его мышцы расслабились, ноги больше не брыкались. Рин переступила через его голову, тяжело дыша. Она прожгла его лицо до кости. Под обугленной, дымящейся кожей виднелся тонкий белый череп.
Рин слезла с трупа и сделала большой, тяжелый вдох. А потом ее вырвало.
— Прости, — сказал Нэчжа, когда очнулся.
— Не извиняйся, — ответила Рин.
Она лежала рядом с ним, прислонившись к стене. В переулке выплеснулось все содержимое ее желудка.
— Ты не виноват.
— Виноват. Когда ты его увидела, то не застыла.
— Застыла. Как и весь эскадрон. — Рин ткнула пальцем в сторону мугенских трупов на рыночной площади. — И ты помог мне взять себя в руки. Не вини себя.
— Я был идиотом. Мне следовало знать, что та девочка…
— Никто не знал, — отрезала Рин.
Нэчжа промолчал.
— У тебя есть сестра? — спросила она через какое-то время.
— Раньше был брат. Младший. Он умер в детстве.
— Ох. — Рин не знала, что на это сказать. — Сочувствую.
Нэчжа сел.
— Когда чимей кричал на меня, мне казалось, что… что это моя вина.
Рин сглотнула комок в горле.
— А когда я его убивала, мне казалось, что я убиваю близкого человека.
Нэчжа окинул ее долгим взглядом.
— И кем он был для тебя?
Рин не ответила.
Они молча похромали обратно, периодически ныряя в темные углы, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Скорее привычка, чем необходимость. Рин решила, что в этой части города еще долго не появятся солдаты Федерации.
Когда они дошли до перекрестка дорог в штаб цыке и на базу Седьмой дивизии, Нэчжа остановился и повернулся к Рин.
Ее сердце пропустило удар.
Он был так красив, стоя на перекрестке под лунным светом, заливающим лицо и отбрасывающим с другой стороны длинную тень.
Его кожа выглядела фарфоровой. Не человек, а скульптура. «Он не может быть настоящим, — подумала Рин. — Человек из плоти и крови не может быть так болезненно прекрасен, без единого изъяна».
— Так вот. О прошлом, — сказал он.
Рин скрестила руки на груди.
— Не самое подходящее время.
Нэчжа безрадостно рассмеялся.
— Идет война. Подходящее время никогда не наступит.
— Нэчжа…
Он положил ладонь на ее руку.
— Я просто хотел извиниться.
— Не нужно…
— Нет, нужно. Я вел себя с тобой как полный говнюк. И не имел права говорить так о твоем командире. Прости.
— Я тебя прощаю, — осторожно произнесла она и поняла, что так и есть.
Когда Рин вернулась, Алтан ждал ее в кабинете. Он открыл дверь, прежде чем она успела постучать.
— Его больше нет?
— Его больше нет, — подтвердила Рин.
Ее сердце все еще бешено колотилось.
Алтан коротко кивнул.
— Хорошо.
Они молча посмотрели друг на друга. Алтан стоял в тени от двери. Рин не видела выражения его лица. И была этому рада. Сейчас она не смогла бы посмотреть ему в глаза. Не могла бы посмотреть на него, не представив его лицо в огне, разламывающимся в ее руках, превращающимся в вязкое месиво плоти, крови и сухожилий.
Из головы вылетели все мысли о Нэчже. Какое это сейчас имеет значение?
Она только что убила Алтана.
И что это значит? Означает ли это, что чимей думал, будто она не способна убить Алтана, но она все равно его убила?
А если она способна на такое, то способна на все.
Кого она не смогла бы убить?
Может, это и есть тот гнев, который может вызвать Феникса с той же легкостью, как это делает Алтан. Не просто гнев, не просто страх, а глубинная ярость, раздуваемая жестокой обидой.
Может, в конце концов Рин кое-чему научилась.
— Что-то еще? — спросил Алтан.
Он шагнул к ней. Рин вздрогнула. Видимо, он это заметил и не стал приближаться.
— Ты хочешь сказать мне что-то еще?
— Нет, — прошептала она. — Больше ничего.
Глава 18
— Берег реки чист, — сказала Рин. — Есть признаки активности в северо-западном углу, но ничего нового. Вероятно, просто подвозят новые припасы в дальний конец лагеря. Сомневаюсь, что они что-нибудь сегодня устроят.
— Хорошо, — откликнулся Алтан.
Он отметил точку на карте и отложил кисть. Затем потер виски и замер, словно забыл, что хотел сказать.
Рин потеребила рукав.
Они не тренировались уже несколько недель. Ну и ладно. Сейчас все равно не было времени для тренировок. После нескольких месяцев осады Хурдалейн оказался в тяжелом положении. Даже с подкреплением, Седьмой дивизией, портовый город был близок к тому, чтобы попасть в руки Федерации. Три дня назад Пятая дивизия потеряла важный город в окрестностях Хурдалейна, служивший транспортным узлом, и восточная часть города стала уязвимой для атаки.
А кроме того, они потеряли значительную часть импортных поставок, и армии пришлось довольствоваться еще более скудными порциями. Теперь они жили на рисовой похлебке и ямсе, Бацзы объявил, что после окончания войны больше ни разу в жизни к ним не притронется. А цыке скорее пришлось бы жевать сырой рис, чем рассчитывать на приличную пищу из столовой.
Передовые части Цзюня отступали метр за метром и несли тяжелые потери. Федерация занимала на берегу одно укрепление за другим. Много дней вода в ручье была красной, и Цзюню пришлось послать людей за водой, не зараженной разлагающимися трупами.
Помимо центра Хурдалейна Никан по-прежнему занимал три важных здания у пристани — два склада и бывшее торговое представительство Гесперии, но силы таяли, и было неясно, сколько времени они сумеют удерживать здания.
Но они хотя бы разбили вдребезги мечты Федерации о скорой победе. Из перехваченных сообщений стало известно, что Муген собирался взять Хурдалейн за неделю. Но осада уже растянулась на месяцы. Рин понимала, что чем дольше они удерживают Хурдалейн, тем больше времени будет у Голин-Нииса для создания линии обороны. Они уже сделали больше, чем можно было надеяться.
Но все равно чувствовали, что Хурдалейн находится на грани полного поражения.
— И еще кое-что, — сказала Рин.
Алтан резко кивнул.
— Пятая дивизия хочет устроить совещание по поводу береговой атаки, — быстро заговорила она. — Они хотят получить подкрепление, прежде чем потеряют людей на складе. Самое позднее послезавтра.
Алтан поднял брови.
— А почему Пятая передает сообщение через тебя?
Вообще-то, сообщение передал Нэчжа от имени своего отца, наместника провинции Дракон, с которым вел переговоры Цзюнь, не желавший пускать Алтана в свой штаб. Все эти политические игры крайне раздражали Рин, но она ничего не могла с этим поделать.
— Потому что хотя бы один солдат из Пятой питает ко мне симпатию.
Алтан прищурился. Рин тут же пожалела о своих словах.
Прежде чем он успел ответить, утренний воздух прорезал крик.
Алтан первым добежал до караульной башни, но Рин не отставала. Ее сердце бешено колотилось. Это что, атака? Но она не заметила поблизости ни одного солдата Федерации, а над головой не летали стрелы.
На полу башни распласталась Кара. Она была одна. Она извивалась на каменном полу и тихо, гортанно стонала. Глаза закатились. Руки и ноги судорожно дергались.
Рин никогда не видела такой реакции на ранение. Кару что, отравили? Но с какой стати Федерации нацеливаться на какого-то часового? Рин с Алтаном машинально пригнулись, чтобы не оказаться на линии огня, но стрел не последовало, если они когда-то и были. Не считая судорог Кары, все оставалось по-прежнему.
Алтан опустился на колени. Он схватил Кару за плечи и усадил ее.
— В чем дело? Что случилось?
— Больно…
Алтан тряхнул ее за руку.
— Отвечай.
Кара лишь снова застонала. Рин поразило, как грубо Алтан с ней обращается, несмотря на ее мучения. И тут она с запозданием поняла, что у Кары нет видимых ран. А на полу и одежде нет крови.
Алтан дал Каре легкую пощечину, чтобы привлечь внимание.
