Дракон мелового периода - Гурова Анна Евгеньевна (читать книги без TXT) 📗
– С этого места поподробнее, пожалуйста, – перебил его Хохланд, блеснув глазами.
«Боже мой, как бы Джеф ему все не разболтал!» – с ужасом подумала я.
Мои опасения немедленно оправдались… К слову, загадочное появление Джефа в квартире Хохланда скоро объяснилось. Виноват в нем был не кто иной, как Саша Хольгер. Надо заметить, что действовал он с самыми благими намерениями. Вскоре после того, как мы с Хохландом ушли из разоренной мастерской Савицкого, у Саши достало сил и храбрости, чтобы направиться прямиком в Академию художеств и доложить кому надо о том, что случилось в училище на Авиаконструкторов. Но во дворе академии Саша наткнулся на Джефа, который к тому времени как раз восстановил выход из Хоразона. По словам Саши, рассказавшего мне потом эту историю, Джеф в невменяемом состоянии кинулся на него, требуя немедленно сообщить, где я прячусь. Затем последовал краткий разговор, из которого выяснилось, что Джефу нужно от меня то же, что и раньше, то есть пробирка с кровью, причем немедленно, «а то цветы завянут». Саша решил, что помешанный на Книге Джеф все-таки меньшее зло, чем убийца Хохланд, и все ему рассказал.
– Ах, как интересно, – бормотал Хохланд, глядя то на меня, то на Джефа. – Скушала, значит, листик из Книги, и процесс превращения пошел. Меловое море оживает, и… Значит, девочка не врала и море все-таки у вас. Как я понимаю, вы хотите предложить обмен?
– Обмен – да, – кивнул Джеф, – но море тут ни при чем. Этого моря мы больше не увидим.
– Почему? Где оно?
– Я полагаю, оно там, где живо, – в меловом периоде.
Несколько секунд мы молчали, переваривая информацию.
– Перенос материи во времени… – произнес наконец Хохланд. – Значит, у живого камня есть и такое свойство?
– Да, это ценная штука, – небрежно подтвердил Джеф.
– Что будем делать?
– Все очень просто. Утраченная часть Книги, дающей власть над материей, – в крови этой девочки, – сказал Джеф. – А я нашел способ ее извлечь.
– Знаю, о чем вы, – отмахнулся Хохланд. – Эликсир из крови и волшебных цветов. Идея достаточно старая, остроумная, но не применимая на практике. Ни одному алхимику за последние двести лет еще не удавалось подобрать упоминаемые в рецепте «волшебные цветы», поскольку никто не знает, что это такое.
– Мне удалось, – сказал Джеф. – У меня есть эти цветы.
С минуту Хохланд сидел молча, переваривая информацию.
– Где вы их взяли? Что они из себя представляют?
– Земля не производит ничего такого, что бы не было прежде посеяно в небе, – еще более загадочно заметил Джеф.
Для меня эти слова прозвучали полным бредом, но Хохланд встрепенулся.
– Ах, вот в чем дело! Вот какой цветок имеется в виду? Так Ангелина его все-таки вырастила?!
– Ничего я не выращивала! – возмутилась я.
– Я вас понял, – отрезал Хохланд. – Перейдем к делу. Итак, у нас очень интересная ситуация. Вы обладаете катализатором, а я – основным компонентом эликсира. Что вы желаете мне предложить?
– Поделиться, конечно. Пусть эликсир будет у нас обоих. Дальше – уж как пойдет. Варианты – от взаимовыгодного союза до вооруженного нейтралитета. Я бы предпочел просто разделить сферы влияния и не мешать друг другу. С вами у меня никаких личных счетов нет, я, в отличие от бедняги Савицкого, не ваш завистливый ученик и не конкурент по научной работе…
– Похоже, я вас немного недооценил, – сказал Хохланд. – А вы не боитесь, что недооцениваете меня и мои возможности? Вы сейчас, извините, никто – бывший научный сотрудник, ни имени, ни связей, герой-одиночка, тогда как я…
– Если у нас будет эликсир, с помощью которого можно восстановить Книгу и вырастить философский камень, ваши научные достижения и связи не будут иметь никакого значения.
– Рад, что вы это понимаете, – буркнул Хохланд. Никакой радости в его голосе не было. – И все-таки, как вы себе представляете раздел… хм… основного компонента? Девочка только одна…
– Мне – мозг, сердце и печень, – с людоедской ухмылкой предложил Джеф. – Вам – все остальное.
От шуточек Джефа у меня едва не отнялись ноги. Но Хохланд как будто вообще не уловил в словах Джефа никакого юмора.
– Печень – мне, – серьезно возразил он. – И глаза, если у вас нет возражений. Сердце и мозг можно разделить пополам.
– Теобальд Леопольдович, – тихо позвала я Хохланда. – Вы же не всерьез? Этот Джеф – он же настоящий маньяк…
Хохланд в мою сторону даже не покосился.
– Этот разговор о дележе – преждевременный, – сказал он Джефу. – Первым делом разрешите поинтересоваться, какое количество катализатора вы готовы мне выделить. Второй вопрос: сколько крови, по вашим расчетам, требуется для эликсира?
– Джеф! – воскликнула я. – Немедленно прекратите надо мной издеваться!
– Помалкивай, – бросил Джеф. – Раньше надо было думать, пока с тобой говорили по-хорошему, а теперь поздняк метаться, сама виновата. Извините, коллега. Насчет крови – ну, поскольку нас теперь двое…
Когда Джеф перевел взгляд от меня к Хохланду, я быстро огляделась по сторонам. Колени дрожать, к счастью, перестали, но адреналин в крови так и гулял, и это было по-своему неплохо. Рюкзак я так и не сняла, он висел за плечами. Напротив двери, развалившись в кресле, сидел довольный собственной хитростью Джеф; у окна, спрятав лицо в тени и зловеще поблескивая глазами из-под морщинистых век, стоял Хохланд. Оставался третий путь. Насчет которого меня предостерегали все кому ни лень. Но сидеть здесь и ждать, пока меня поделят два маньяка: «Вам мозги, а мне задние ноги», – я не была намерена.
Прервав на самом интересном месте сложные химические вычисления Джефа, я сорвалась с табурета, взлетела по винтовой лестнице и одним движением проскользнула в люк лаборатории.
14
Шепчущее поле, горящее дерево и рунный круг
Я как будто нырнула в холодное темное море. Черт, как же здесь мрачно и зябко после кабинета Хохланда! Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, что нахожусь там же, где и в прошлый раз, – в густом непроходимом лесу.
Путаясь в лямках, я немедленно начала стаскивать с плеч рюкзак. Действовать надо быстро, кто знает, не явится ли сейчас сюда Хохланд. Будь мы одни, он бы так и сделал, но, к счастью, в кабинете сидел Джеф, а я уже немного знала Хохланда, чтобы понять: чужого человека в своей драгоценной квартире он из виду ни на секунду не выпустит. А в лабораторию Джеф за ним не полезет, если у него есть хоть капля разума. Следовательно, какое-то время – пока Хохланд не выпроводит Джефа – у меня есть.
Выудив из рюкзака шар, я позвала: «Эзергиль!» Ура, шар по-прежнему мне повиновался – Эзергиль возникла рядом, как призрак. Она и выглядела, как привидение, – бледная, растрепанная, будто разбудили посреди ночи. У меня промелькнула мысль, что последнее время в Эзергили остается все меньше и меньше от человека, и вряд ли она и сама знает, что она сейчас такое. Но кто бы она ни была – призрак, оборотень или биоробот, – она все равно оставалась моей подругой. Теперь, после ссоры с Маринкой, – самой близкой.
Эзергиль рассеянно поправила прическу, посмотрела по сторонам… и ее лицо перекосила гримаса ужаса и отвращения.
– Боже мой, опять это место! – воскликнула она.
– Эзергиль, о чем ты? – Я схватила ее за руку, поймала безумный взгляд. – Что за место?
Эзергиль посмотрела на меня, вымученно улыбнулась… Секунда – и взгляд стал осмысленным. Вид у нее был нездоровый и все еще немного ошалевший. Но ее самоконтролю можно было только позавидовать.
– Что случилось? – резко спросила она, отнимая руку. – Мы попались?
– В некотором смысле, – подтвердила я и вкратце рассказала обо всем, что случилось после разгрома мастерской Савицкого. Эзергиль слушала, с каждым мигом все более встревоженно.
– Зачем же ты сюда-то полезла? В сто раз лучше было остаться внизу!
– Ага, тебя бы начали делить на составные части, я бы посмотрела, как бы ты усидела на месте…
– Если бы только Хохланд не применил дематериализацию! – с досадой воскликнула Эзергиль. – Но я ужасно чувствительна к таким превращениям, даже если их проводят не со мной, а просто рядом. Я ведь создана искусственно, дематериализовать меня очень легко. И как только Хохланд начал развоплощать Савицкого, мне стало так плохо…
