Кодекс Ордена Казановы (СИ) - Радин Сергей (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Что случилось?
— Должна быть строка: "Ты меня ждёшь". Ромка сказал другую: "Её не вернёшь". И всё. Связь оборвалась. Что делать?
— Так… "Её не вернёшь". Её — это кого?
— Ладу, наверное.
Первым сообразил Павел — специалист по сбору нужных реплик.
— Они сказали ему, что девушку затравили Чёрной Охотой! Сможешь ему передать, что она в безопасности?
— Он слышит только голос поющего. Если сейчас полностью не заблокировался.
— Тогда рифмуем — и поёшь. Какие там слова были сначала?
Общими усилиями родились строки: "Улицы, улицы. Дождь всё идёт. Лада в окошко смотрит и ждёт".
— Пииты, — пробормотал профессор, непонятно, то ли — насмешливо, то ли — вздохнув.
Прислонившись к стене, Лёхин снова зажмурился. Так, гитара, струнный перебор, вслух наспех придуманные простенькие слова. Спел раз. Тишина. Спел второй. Тишина. Спел всю песню и закончил придуманными словами.
"Она меня ждёт?" — не вздох, а шелест умирающего.
Шишики встрепенулись.
— Угу…"… смотрит и ждёт", — подтвердил Лёхин и прислушался.
Пауза. Напряжённое молчание.
— Дождь!.. — тяжело сказал Роман, словно уронил огромный камень, — и в полный голос. Голос сильного человека, терпению которого пришёл конец.
"Помпошки" с беззвучным воплем спрыгнули с ладоней Лёхина и в панике усвистали за стену, в коридор.
Белые волки поджали хвосты и попятились туда же, не спуская глаз с красно-синих оконных витражей галереи.
— Странная тишина. Как перед… — только и успел сказать Леонид.
— Прячьтесь! — крикнул Соболев и рванул за волками и Шишиками.
Замешкавшегося Лёхина сразу несколько рук втащили за стену — так что ему повезло. А замешкался он, потому что услышал всю фразу: "Дождь, разыщи меня!", произнесённую с отчётливыми интонациями: "Ну, всё! Дождались?!"
Витражи взорвались с грохотом и звоном. И не по одному окну, а все разом, как будто к каждому подсоединили бикфордов шнур, и кто-то, ничтоже сумняшеся, нажал на кнопку с чувством закоренелого террориста, выпущенного наконец-то на свободу.
— Каменный дождь! — крикнул Павел. Его с трудом услышали и закивали.
— Здесь опасно! — завопил Лёхин, почти не слыша себя в стеклянно-каменном громе. — Следующая строка — про ветер!!
Он смёл "помпошек" с пола и ринулся к лестнице.
"Ветер, найди меня!" — слова упали, словно холодные валуны, звякнув тяжёлыми кандалами, грохнувшими на пол.
— Лёхин, стой! У тебя кровь!
— Где?
— На лице!
— Да фиг с ней!
— У меня йод есть! — похвастал Павел. — И пластыри бактерицидные!
Если бы не ситуация, они б легли от смеха. А так — хохотали, чуть не воя, хватаясь за стены и перила, чтобы не упасть.
Только Лёхин знал подоплёку Павловой предусмотрительности. Он-то помнил, как испугался частный детектив за Мокия, раненного стрелами загонщиков. Но знал — и хохотал, как все остальные, стравливая напряжение последних минут.
Дохохотались. Выглянул со следующей лестницы некто лысый, в широченном халате тошнотворного, коричнево-болотного цвета, блеснул призрачными зеленоватыми глазами и удрал вниз.
— Вот они здесь какие — крысы-привидения! — нараспев высказался Павел. За каменным грохотом его расслышал только Лёхин.
Но остальные крысу заметили и насторожились.
Назад, в галерею, уже никак нельзя: ураган за стенами замка уже забрасывал камнями лестницу, внизу которой они стояли. Впереди — неизвестность, кишащая крысами на двух ногах. Но здесь, даже среди крыс, есть шанс прорваться, а в галерее одного шального камня хватит…
И они побежали по второй лестнице, через небольшую площадку свернули к третьей. Дыхание перехватило: третья спускала в небольшую залу, полную двуногих крыс.
Лёхин сквозь зубы потянул похолодевший воздух, когда узнал одного крысюка.
— Анатолий! — бесцеремонно ткнул он пальцем влево.
Леонид протяжно засвистел.
— А позади него — высокий, в чёрном? — поинтересовался Соболев.
Высокий, в чёрном, прятался в тени.
— Альберт, хозяин "Ордена Казановы". Вы же с ним сталкивались, Дмитрий Витальевич. Неужто не узнали?
— С ним-то я как раз не сталкивался. Как-то так получалось, что являлся я в кафе не вовремя, — его всё не было. Так говорите, это он?
— Будете прорубаться к нему? — деловито спросил Леонид. — Спину прикрою, если что.
— Лёхин, а с Романом что теперь?
— Он где-то там, за этой крысиной стаей. Всё за то, что драться придётся.
— Можно подумать — кто-то отказывается. — Олег с улыбкой оглядел противника, поэтому не заметил, как белые волки скептически посмотрели на него. Лёхин им усмехнулся: август вспомнили.
— Леонид, ты у нас товарищ, выученный многому. В том числе и противодействию агрессивной толпе. Вот они стоят — вот мы. Как думаешь, стоит ли проводить мирные переговоры? Хотя бы попытаться? Вы нам Ромку — мы уходим!
— Не получится, — категорично сказал Леонид, не глядя и держа меч за рукоять и за клинок, ближе к эфесу.
— Почему?
— Потому что профессор… Чёрт…
Соболев сбросил плащ и с двумя мечами кинулся вниз по лестнице. Не вперёд, а налево, где пряталась тощая чёрная фигура. Леонид — за ним.
54.
Лёхин не столько поразился двум мечам Соболева, сколько обозлился на него: и правда, какого чёрта?! Пусть перед ним главный виновник гибели жены, но ведь не один же он сюда пришёл! Если уж начинать действовать, то уж всем вместе!.. Развели самодеятельность, блинчики-оладушки…
Потом одёрнул себя: ты не знаешь, каково это — терять любимого человека дважды. Сначала — когда любимая вдруг ни с того ни с сего влюбляется в другого. И второй раз — когда внезапная любовь становится буквально смертельной.
А потом он лишь обрывками удивлялся: я ещё о чём-то думать успевал?! Ай да я!
Орда крысюков навалилась так, что не продохнуть. Лупили в основном мечами — абсолютно одинаковыми и какими-то даже обезличенными. Именно лупили, поскольку полагались не на умение драться, а на душераздирающий вопль. Тем не менее считать их примитивными простаками тоже опасно.
Минут через пять Лёхин, как и остальные, шедший за Соболевым, начал опасаться не того, что могут ранить или убить. Не поскользнуться бы, не оступиться бы… Соболев дрался яростно — в буквальном смысле шёл по трупам. Четверо шли за ним, закрепляя прорыв. Кровь у крысюков оказалась скорее оранжеватой, чем красной, — и таковой сплошь стала прорубленная Соболевым дорога.
Вскоре Лёхин начал различать противников. Слабейшими были те, что сохранили на голове хоть какую-то растительность, лысые — и крепче, и энергичнее, а значит — опаснее. С последними помогали справляться волки — уже не чисто-белые, а в оранжевых пятнах. Но волки успевали не везде. В основном, по старой привычке, наверное, охраняли Олега. Хотя его-то охранять опасно: он дрался, как будто танцевал сумасшедше-энергичный танец. Павел действовал так, словно выполнял работу — деловито и старательно. От боя Леонида веяло некоторым высокомерием: этим — драться со мной? Кишка тонка! "Такими нас видит Каменный город!" — мельком напомнил себе Лёхин. Оправдывал ли профессора взгляд города? Времени подумать нет.
Оранжевым капельным веером брызнула кровь. Лёхин отшатнулся. Клинок Олега, пропоровший крысюка, едва не достал и его. Олег вскинул глаза, странно отрешённые, нервно улыбнулся, видимо ещё сам не понимая чему.
Клинок дёрнулся назад. Визжащий крысюк, зажимая рану, упал ничком. Целым не упал: экономные движения Павла — тело грохнулось, а голова, крутясь, заскользила по оранжевой луже.
Мгновением позже Павел сцепился с плешивым крысюком, а на Олега набросились трое, на спину одного из которых через пару секунд прыгнул волк — и Олег шарахнулся от падающих.
Лёхин отбивался от компании, чуть отрезавшей его от остальных. Отбивался как-то машинально, уже успевая при том замечать всё вокруг, пусть даже не анализируя. Поэтому, когда он увидел картинку, резко отличавшуюся от общей картины кровавого столпотворения, понадобились мгновения, чтобы понять. А картина нарисовалась следующая: где-то впереди, куда шёл разъярённый Соболев, стена вертикально прорезалась, расширилась в узкий прямоугольный проём и захлопнулась, пропустив две тени — высокую, отчётливо худую, и чуть тоньше, неопределённую из-за мотавшегося на ней плаща.
