Дорога в бесконечность - Суренова Юлиана (книга жизни TXT) 📗
Ей показалось, что она летит, стоя на плечах ветра. Этот полет был удивителен и прекрасен, каждый миг полон наслаждения. И ни тени страха перед неизвестностью, а ведь она не знала, куда вели ее тени.
"Впрочем, - блаженная улыбка легла на губы девушки, - так даже лучше. Загадочнее!"
А потом... В конце концов, ей было совершенно все равно. В этот миг она думала, мечтала только об одном - продлить полет, насладиться им сполна и по возможности запомнить все, чтобы потом постараться повторить. Самой. Ни от кого не завися, никому ничего не должна.
Между тем ветер принес ее в столь удивительное место, что, всецело захваченная им, Мати даже не расстроилась по поводу столь быстрого завершения сказочного путешествия.
Это был сад - и, в то же время, не совсем сад. Ледяные деревья и кусты сверкали в лучах невидимого солнца. Белые стволы и веточки, листочки, переливавшиеся всеми цветами радуги, становясь то зелеными, то желто-красными, а то и вовсе фиолетовыми. Под ногами шуршали травы - не просто прикрытые инеем, а состоящие из него. Застывшие под стеклом льда цветы походили на огненную воду, заключенную в чреве лампы.
Сад был разделен зеркальными стенами на небольшие залы, не позволявшие потеряться ни искорке света, высвечивавшей удивительную неповторимость каждой снежинки.
"Жаль только, что вся эта красота мертвая..." - погрустнев, Мати вздохнула. Опустившись на корточки, она протянула руку к ледяному тюльпану, однако в последний миг остановилась, боясь, что цветок рассыплется в прах или сгорит в жаре ее рук.
То, что произошло в миг, когда она все же решилась, было настолько невероятным, неожиданным, что девушка даже растерялась. Прикосновение освободило цветок от ледяного плена и он, живой, тронул ладонь, щекоча ее своим нежнейшим шелковым прикосновением.
"Поразительно! - восторженно глядя на белоснежный тюльпан, она склонилась над цветком, принюхалась. - Даже пахнет! Это... Это просто чудо какое-то!"
Выпрямившись, Мати огляделась вокруг, выискивая что-нибудь особенное, достойное того, чтобы ожить.
-А! - радостный возглас вырваться у нее из груди, когда она увидела маленькую дикую розочку, на ледяном лепесточке которой застыла, точно стеклянная брошка, легкокрылая бабочка.
И, не задумываясь, что делает, Мати встала перед цветком на колени, на миг застыла, любуясь его неземною красотой, потом осторожно, боясь ранить хрупкий лепесток, поднесла ладони, свели их чашечкой вокруг бутона, а затем, не мигая, с наслаждением и восторгом следила за происходившем прямо у нее на глазах превращением.
Покрывавший цветок и бабочку лед начал истончаться, сперва - по краям лепестков и на кончиках крыльев. Потом он треснул, ставшая ненужной скорлупа опала на землю капельками воды, тотчас заблестевшими алмазами среди белоснежной травы. Наконец, вернулась жизнь. Бутон чуть шевельнулся, коснулся руки, благодаря за избавление от ледяных оков вечного сна, а затем выпрямился на успевшем позеленеть стебельке, потянулся к свету и теплу ее глаз. Бабочка, дождавшись, когда ее крылья подсохли, расправила их, взмахнула, испытывая их силу, прежде чем закружить в легком трепетном танце, все выше и выше поднимаясь над землею. Открыв от восхищения рот, Мати запрокинула голову, любуясь ее сказочным полетом, который, казалось, длился целую вечность.
Но все имеет конец. Даже чудо. И усталая бабочка, подрагивая толи от напряжения, толи от холода, вернулась на свою розу. Обе они были чужими этому ледяному краю - единственные живые существа во владениях смерти.
В глазах девушки грусть смешалась с разочарованием. И, все-таки, она понимала ее:
"Я тоже чувствовала бы себя здесь чужой, - вздохнула она, задумчиво глядя на притихшую бабочку, - если бы была жива..."
Подняв голову, она вновь огляделась вокруг, но уже с другим чувством - не радостной свободы, а задумчивой грусти. И край, который еще мгновение назад казался ей самым удивительным и чудесным на свете, поблек в ее глазах. Нельзя сказать, чтобы он казался совершенно мертв. Нет, в нем была жизнь. Но именно была - когда-то. И осталась - только в прошлом.
Мати могла бы попытаться оживить еще один цветок, и еще, и еще... Но зачем? Чтобы, спустя краткое мгновение, он увял в окружении холодных ледяных зеркал? Вот и тюльпан уже поник шелковой головкой, белые покровы подернулись желтизной умирания, зеленые лепестки, ослабев, обвисли, пожухли...
Она поднесла ладонь к лицу, прикрыла рот, словно сдерживая готовый сорваться с губ стон. В глазах вспыхнули слезы - не тусклые, мутные капли обиды неудачи, нет - чистые, ясные слезы искреннего душевного сопереживания и глубокого сочувствия.
-Простите меня, - прошептала она, а затем, склонившись над розочкой, дохнула на нее. Сорвавшееся с губ облачко-пар в мгновение ока окутало цветок и застывшую на нем бабочку, обернувшись затем ледяным стеклом.
-Прости, - Мати вернулась к тюльпану, - но так будет лучше, - и его окружил лед. - Пусть ты уже не будешь живым, но и не умрешь... - прошептала она, а затем, выпрямившись, опустила голову на грудь, вздохнула, обращаясь сама не зная к кому: - Спасибо за урок. Теперь я поняла, что такое вечный сон: то, что останавливает смерть за мгновение до того, как она уводит душу в подземный мир. Это не жизнь и не смерть, это надежда, которую боги дают живому. Надежда, которой иначе бы не было. На новую жизнь, на бессмертие... - и, все же, грусть не покинула ее глаза, скорее наоборот, сгустилась. - Потому что она навсегда останется только надеждой.
Слезы побежали по щекам. Срываясь с длинных черных ресниц каплями огненной воды, они, едва касаясь холода щек, не успевая остынуть, покрывались льдом, обращаясь в алмазы.
"Ну что ты плачешь, дуреха? Уйми скорей поток слез! Все равно никто больше тебя не станет жалеть, никто не попытается утешить. Ведь ты уже не маленькая караванщица...
"Но кто же я теперь?" -она прикусила губу, боясь услышать в ответ: - "Никто! Тебя больше нет. Ты - только тень..."
Хотелось кричать: "Ну, вот же я, вот!"
Но в голове уже звучало, полное боли и безысходности: "И что же? Взгляни на этот цветок во льду..."
Вздохнув, Мати качнула головой. Вновь оглядевшись вокруг, она поняла, что зрелище, еще мгновение назад завораживавшее, а потом - вызывавшее сочувствие, стало безразличным.
"Пора уходить..." - поняла она и, глядя себе под ноги, медленно поплелась прочь, при этом ей было совершенно все равно, куда идти, зачем?
Девушка старалась не смотреть по сторонам, предпочитая не замечать ничего вокруг, нежели обнаружить что-то, чего она не хотела бы видеть. Поэтому не удивительно, что, в конце концов, она налетела на какую-то преграду.
"Стена, наверное", - подумала Мати, и повернулась, собираясь обойти ее, но тут она почувствовала на себе чей-то взгляд.
"Неужели я здесь не одна? - ее душу обжег страх. - А что если это госпожа Айя? Что я Ей скажу? Ведь я пришла сюда без Ее приглашения, да еще и стала пытаться навести свои порядки, нарушая Ее покой... " - она почувствовала себя такой виноватой, что щеки запылали румянцем, а в глазах блеснули слезы. И, все же, втянув голову в шею, словно готовясь к удару, она осторожно подняла взгляд.
"Ой! - Мати растерялась, обнаружив, что стоит перед зеркальной стеной, лицом к лицу со своим отражением. И более вокруг не было никого. - Ну и дура же я! - на смену страху пришло радостное возбуждение. - Испугаться собственной тени!"
"Интересно... - она с все нараставшим любопытством рассматривала зеркало. - А почему я вообще в нем отражаюсь? - Мати, подняв руку, коснулась пряди волос, следя, настолько точно повторит отражение ее движение, словно стремясь поймать его на обмане. - Ведь мертвые могут увидеть себя только в зеркале времени, и то лишь такими, какими они были когда-то. Но я никогда прежде не носила это платье, - она, оторвавшись на миг от зеркала, посмотрела на себя, любуясь сверканием прекрасной ткани, которая струилась, колышась на невидимом ветерке, одним своим видом успокаивая, усыпляя... - Такая мягкая! - она провела ладонью по рукаву, осторожно тронула подол. - Кто же я, если не тень?"
