Разведчик с Острова Мечты - Тихонов Алексей (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Верно. Замерзнем — не замерзнем, а сызнова мелкой шайкой обернуться тяжко… До утра подготовимся к походу?
— Да все уже давно готово. Хвала Небесам, впервые мешки-то заплечные чем-нибудь забили. Не разобрались единственно с этой… с козой.
Сегеш перевел взгляд на сидевшего рядом Торена, напряженно застывшего и молчаливого:
— Последнее слово за тобой, хозяин. Ты нас спас, и мы тебе зла не желаем. Решишь-таки остаться — получишь назад и козу, и припасы.
Отшельник, смутившись, долго откашливался, затем негромко, но твердо сказал:
— Я свое решение принял. Если не прогоните, пойду с вами. Потому выгребайте здесь, господа-братья, подчистую. И козу… Жалко, конечно, кормилицу, да куда ей по лесам странствовать? Чем голодом уморить или к волкам, пусть уж… Дайте только попрощаться со старушкой.
Вернулся он нескоро, сразу прошел к себе на лежанку, и Шагалан поклялся бы, что глаза монаха были мокрыми.
Наутро отряд двинулся в путь. Даже не оправившись до конца, все заметно повеселели, потяжелевшая ноша словно лишь одаривала дополнительными силами. Торен, несмотря на брюшко, не отставал, вдобавок под его опеку угодил неугомонный Йерс — постреленок, отъевшись, вновь взялся шастать, где попало. Тем временем стали встречаться первые редкие поселения, их огибали стороной, как ни манили домашним теплом далекие огоньки. Удлиняли поход и поля с луговинами. К желанию Шагалана держаться перед колонной отнеслись спокойно, чувствовалось — некоторое доверие повстанцев он сумел завоевать.
— Власти сейчас нас потеряли, — объяснял юноша. — Вряд ли найдут даже уничтоженную погоню. Но и в том случае они на распутье, след давно остыл. Что им делать? Окружат район, где нас последний раз заметили, постами да секретами, перекроют дороги, посадят соглядатаев в окрестных деревнях. Мелонги обречены на выжидание, пока мы сами не дадим о себе знать, не зацепим нити их паутины. А наша задача — проскользнуть между такими нитями. Тут щупальца чуткие нужны, не мощь.
Работа требовала недюжинной ловкости и осторожности, оспаривать его первенство в этом никто не смел. И уже к вечеру второго дня пути задумка дала результаты. В промозглых тяжелых сумерках Шагалан внезапно вынырнул прямо из-под ног ведущего колонну Шурги, молча поднял одну руку, давая сигнал к остановке, а другой прикрыл ватажнику рот. Смахнув чужую ладонь, Шурга гневно фыркнул, но повторил знаком приказ: всем враз окаменеть.
— Что еще? — спросил он сиплым шепотом. — Никак на ведьм лесных наткнулся?
— Хуже. — Юноша силком пригнул к себе голову товарища и теперь шептал в самое ухо: — Застава вражеская в нескольких шагах. Командуй людям на цыпочках назад.
Разросшиеся было довольство с благодушием точно ветром сдуло. Увешанные оружием и тяжелой поклажей повстанцы беззвучно попятились в темноту. Не хрустнула ни одна вездесущая веточка. Шурга проследил за отходом отряда, затем прислушался к цоканью капель, наполнившему лес.
— А тебе не причудилось, дружище? — прохрипел он. — С устатку и не то иногда мерещится. Тишина кругом-то.
— Ничего не причудилось, дядюшка. Хочешь убедиться? Пошли, но чтоб без единого шороха.
Два опасливых призрака скользнули в окаймлявший тропу кустарник. Шагалан не мог не признать — долгая жизнь в лесу сделала из его спутника неплохого разведчика. Совершив буквально с десяток шагов, затаились среди густой еще листвы, юноша пальцем ткнул в небольшую брешь в ветках. За ней — крохотная прогалинка и вновь стена кустов, уже сливающихся в сплошное черное облако. Ничего подозрительного, ни одного шевеления, ни одного необычного звука. Казалось, здесь даже капли избегали падать, разве что это и настораживало.
Шурга обернулся к юноше, выразительно пожал плечами. Тот упрямо ткнул туда же. Новые всматривания в темноту до рези в глазах — и повторное пожатие плечами. Шагалан, в огорчении покачав головой, опять призвал товарища к вниманию, набрал в грудь воздуху и… заорал. Ватажник едва не кинулся наутек, однако, удерживаемый сильными руками, лишь подскочил на месте. Резкий надрывный вой борового кота вспорол замшелое безмолвие. Шагалан кратко исполнил основные переливы, урчания и замер так же внезапно. С треском сорвались прочь какие-то невидимые ночные птицы, напуганные неприкрытой яростью хищного зверя. На лице же Шурги оторопь сменилась довольной улыбкой: среди вспышки шума, гама и хлопанья крыльев он успел различить неподалеку отчетливое лязганье вскидываемого по тревоге железа.
Назад отступали по-прежнему крадучись. Раздираемый эмоциями Шурга все норовил хлопнуть юношу по плечу, однако тот отмахивался и тянул дальше. Остановились, малость не добравшись до отряда.
— Слышал? — заговорил негромко Шагалан.
— Слышал. А ты что ж, их еще и углядеть сумел? Глазастый, зараза! Нам бы твою-то сноровку чуть пораньше — и от кутузки бы отвертелись, и друзей многих сберегли бы.
О том, что сам обнаружил засаду по чистой случайности, разведчик предпочел умолчать.
— Народ на тропе, дядюшка, бывалый, сведущий. Просто так мимо не проскочить. И резать не хочется: хоть шумом, хоть трупами, а покажем себя.
— Наверняка опять барокаров подняли, — поморщился Шурга. — Тут у них как раз хутор где-то поблизости.
— Кого подняли? — удивился Шагалан.
— Барокаров. Так их мелонги кличут. Ну, то есть не совсем так, да ведь по-ихнему мы все равно не выговорим, приспособились называть барокарами. А чего непонятного-то? Солдаты их бывшие, чужестранцы, на землю нашу посаженные за безупречную службу.
— Фригольдеры, что ли?
— Можно и так сказать, — кивнул повстанец. — Только в наших краях их исключительно барокарами и величают. Фригольдер — он же вольный хлебопашец, человек мирный, а эти… Шакалы шелудивые! Свои-то народы предали, ради прибытка врагам сапоги лизали, в соседние края дорогу им через кровь гатили. Да и после…
— Не успокоились?
— Какое! По любому зову Империи как один вскакивают, ровно битые, но покорные псы всякому в глотку вцепиться готовы. Сами бегут, детей-подростков своих тащат, старики сзади поспешают. Одно слово — барокары, рабы богомерзкие. Если со стражниками-то губернаторскими ясно — пусть подло, но люди на хлеб себе зарабатывают, то этим… хозяйская милость дороже.
— За бесплатно стараются?
— Именно. Что-то им, допускаю, и перепадает время от времени, однако в основном из чистой преданности усердствуют. Я знаю, о чем говорю, у нас давние счеты. Чуть где всполошатся, заметят нашего брата, кого перво-наперво в погоню-то снаряжают, кто по дорогам посты держит? Думаешь, стражники? Эти-то свои головы берегут, куда не следует — не посмотрят, чего не нужно — не услышат. На крайний случай всегда есть шанс откупиться, золото они сильно уважают. Но совсем другое дело барокары. Звери лютые, глаза вострые, по-нашему почти не разумеют, мзду не берут.
— Даже так?
— Это еще что! Болтают, ежели кто из них на взятку-таки позарится, его свои же петлей к небу притянут. Вишь как?! На совесть трудятся, сволочи. Хотя умом-то понять и их можно — землю получили из рук мелонгов, зависят только от них, а у здешнего люда ненависть взрастили похлеще, чем завоеватели. Вот и берегутся. Если что с нынешней-то властью, их самих тотчас под нож пустят.
Шагалан, помолчав, хмыкнул:
— И это будет легко?
— Ну, не спорю, бойцы-то они отменные… — Шурга понурился. — Вдвоем-втроем на десяток наших ребят ходят и частенько верх берут. Немного туповаты, немного прямолинейны, зато рубятся люто. Да и есть чем! Им ведь мелонги все оружие с доспехами разрешают забрать, а на такую-то стену железа не вдруг и наскочишь! Но! — Он поднял вверх заскорузлый палец. — Если народ всей своей массой великой наляжет, не останется от чужаков и мокрого места.
— Кровью умоетесь, — скептически заметил юноша.
— Что ж, свобода, она жертвенную кровушку уважает. А там и для тебя, удалец, работенка сыщется. Тебе-то с товарищами небось по силам перемочь этих супостатов?
— Вот-вот. И мелонгов, и стражников, и… барокаров. И все мы, удальцы.
