Мечи Дня и Ночи - Геммел Дэвид (книги онлайн TXT) 📗
Луна почти закатилась. Скилганнон спокойно дожидался атаки.
Она началась внезапно. Что-то сверкнуло у него перед глазами. От вскинутого вверх Меча Дня отскочил дротик. Скилганнон нырнул влево, и второй дротик пролетел в паре дюймов от его головы. Он сделал выпад и рассек мечом темный плащ. Еще один нырок — на сей раз Меч Ночи пронзил саму Тень. Он даже не видел, как она подобралась к нему, и нанес удар безотчетно. Что-то острое вонзилось ему в плечо. Скилганнон отшатнулся, поняв, что яд уже делает свое дело. Он упал на колени, вытянул руки, уперев мечи в землю, и снова заставил свое сердце биться помедленнее. Появились две оставшиеся Тени. Скилганнон не моргал и не шевелился. Тени, разинув рты, приближались к нему. У одной над нижней губой торчал один клык, у другой два. Подойдя к Скилганнону, они присели, и тут Меч Дня раскроил горло одной из них. Другая успела отпрянуть, но Меч Ночи проехался по ее ребрам и вспорол ей живот. Она попыталась уйти, но в корчах упала на землю.
Руки и ноги Скилганнона отяжелели, мечи выпали из рук. Он медленно опрокинулся набок, не чувствуя холодной травы под щекой. Вопреки параличу он торжествовал. Все три Тени мертвы, и он опять победил!
Потом он увидел, что на пригорок поднимается четвертая Тень.
«Не будь таким заносчивым, Скилганнон».
Он в жизни еще не слышал ничего более верного.
Тень присела, злобно глядя на него, и достала кривой кинжал.
— Съешь свое сердце, — сказала она.
Ответить он не мог. Кинжал уперся ему в грудь. Он ясно видел этот кинжал, но Тень вдруг куда-то пропала. В следующий миг она повалилась на него с глухим стоном. Что происходит? Может, она уже прокусила его утратившую чувствительность шею?
Затем Тень бесцеремонно отшвырнули прочь, и он увидел стрелу, пробившую оба ее виска.
— Кто это тут у нас? — прощебетала Аскари, усевшись рядом. — Неужто тот самый непобедимый воин, который бьется в одиночку и не нуждается ни в чьей помощи? Да нет же, это просто кто-то похожий.
Земля ушла вниз — это его взяли на руки. Скилганнон припал головой к мохнатой груди Шакула.
— Когда очнешься, голова у тебя будет раскалываться, но ты это заслужил, — сказала Аскари и закрыла ему глаза.
Вернувшись в свои комнаты, Мемнон разделся и смыл кровь с рук. Рубашка, как видно, пропала — кровь с шелка плохо отстирывается, — а жаль. Синяя, с золотой каемкой, она принадлежала к числу его любимых вещей. Вымывшись и переодевшись, он послал слугу за Оранином.
Тот явился час спустя, с поклонами и пространными извинениями.
— Я отсутствовал у себя в комнате, мой господин, поэтому меня не сразу нашли.
— Ничего. Какое-то время ты будешь работать один. Ищи записи о том, как Ландис Кан создавал меня. Понял?
— Разумеется, мой господин. А Патиакус? Возвращается в Диранан?
— Патиакус мертв. Он предал меня. Его ошметки валяются на полу в лаборатории. Прибери там, пока слуги не всполошились. Завтра я уезжаю в армию, к Вечной. Работай усердно, пока меня не будет. Я жду от тебя успехов.
— Я не подведу вас, мой господин. — Оранин опять поклонился. — Могу я спросить, в чем провинился Патиакус?
— Зачем тебе?
— Чтобы не совершить такой же ошибки, — с трогательной откровенностью сказал ученик.
— Дело не в ошибке, Оранин, — вздохнул Мемнон. — Я убил его не в порыве минутного раздражения. Он отравил моих Возрожденных. Мне следовало ожидать чего-нибудь в этом роде. В людях я вижу только хорошее, это моя беда.
— Для чего же он это сделал? — ужаснулся Оранин.
— Вечная приказала ему. Это же очевидно. Как смертный я верно служу ей, бессмертным могу стать для нее угрозой. Я понимаю. Если бы все обстояло наоборот, я, вероятно, пришел бы к такому же выводу.
— Вы не держите на нее зла, господин?
— Злоба мне чужда, Оранин. Кто я такой, чтобы судить о Вечной в категориях верности или предательства? Достоинство первой эфемерно, порочность второго сомнительна. Все зависит от политики, Оранин. Ступай и сделай то, что я велел.
Оставшись один, Мемнон улегся на диван и закрыл глаза. На освобождение духа ушло некоторое время, и он, отделившись от тела, сразу же полетел на север. Вечная спала в своем шатре, окруженном стражей. Он задержался немного, чтобы полюбоваться ее красотой, и устремился дальше.
Милях в двадцати к северу от расположения армии он нашел Декадо, спавшего в лагере каких-то солдат. Скилганнона там не было. Мемнон облетел все окрестности и направился на восток над травянистой равниной. Не сразу заметив своих Теней, он чуть было не пролетел мимо. Все четверо лежали мертвые. У одного в голове торчала стрела, другой зажимал костлявыми руками кровавую рану в животе.
Четверо Теней убиты за одну ночь. Неслыханно! Трех убили клинком, одного подстрелили. Они не стали бы нападать, если бы с жертвой был кто-то еще. Заметив невдалеке огонек костра, Мемнон полетел туда.
Там он увидел джиамадов и нескольких человек. Одна — двойник Вечной, другой — бородатый мужчина в ярко-красном наряде. Мемнон восхитился его камзолом — отличный крой, хотя ткань не первого сорта. Третий был Скилганнон — он лежал на земле и как будто спал.
— Лучше б его убили, право, — сказал человек в красном.
— Не говори так, Стави!
— Ну извини, я не хотел. Только из-за него моим ребятам плохо придется.
— Это нечестно! Они идут, чтобы не расставаться с тобой. Ты мог бы остаться с ними, а я на обратном пути нашла бы тебя.
— Как же вы в себя верите! Собираетесь найти храм, которого больше нет, и уничтожить источник магии, в которой не понимаете ничего. На что оно хоть похоже, это яйцо? Как вы узнаете, что это оно и есть? Серебряные орлы, волшебные щиты! Чушь собачья!
— Нет, не чушь. Скилганнон мне все объяснил. Древние умели творить чудеса, которые нам теперь непонятны. Не важно, как работает эта магия, главное, что она работает. Вот послушай. Машины древних долго оставались мертвыми и вдруг ожили. Что-то их пробудило, вдохнуло в них жизнь, и это что-то находится в храме. А сама жизнь, по преданию, исходит от небесного серебряного орла.
— Серебряные птички, — фыркнул мужчина.
— Это не настоящая птица. Древние запустили в небо машину, умеющую летать. Сила, идущая от нее, питала другие машины, а потом вдруг почему-то остановилась. Машины затихли... заснули, если так можно сказать. Прошло время, и случилось еще что-то, от чего сила вернулась в них. Понимаешь?
— У меня голова разболелась от этих премудростей.
— Вот представь себе: стоит чаша. Она пустая, и пользы от нее никакой. Потом кто-то идет к колодцу и наполняет ее водой. Теперь из нее можно пить.
— Значит, источник силы — это некто с кувшином?
— Да нет же, глупый! Сама вода. Это она делает чашу полезной. В храме есть что-то, наполняющее машины силой. Мы уничтожим это, и от них больше не будет пользы. Не станет Возрожденных и джиамадов. Не станет Вечной. Она состарится и умрет, как и все мы.
— Хорошо. Положим, все это правда. Но как вы найдете несуществующий храм?
— Он должен быть там, Стави, раз сила по-прежнему действует. Если бы он в самом деле пропал, машины давно бы остановились.
— Все это прекрасно. — Он взял ее за руку. — Но я буду лучше соображать, если ты прогуляешься со мной по лесу.
— Не будешь. Ты просто уснешь, улыбаясь во весь рот.
— Как и ты.
— И то верно.
Рука об руку они пробрались мимо спящих джиамадов и скрылись в лесу.
Мемнон не стал за ними следить. Он уже не раз видел, как люди совокупляются.
Вместо этого он полетел назад, во дворец. Ему требовалось о многом подумать и составить новые планы.
Джиане не раз казалось, что единственная неизменная величина в ее долгой жизни — это скука. Интриги давно утратили интерес, который она испытывала к ним в молодости, только что сделавшись королевой. Тогда она с юношеским пылом училась манипулировать, уговаривать, соблазнять, и каждую маленькую победу хотелось отпраздновать. За последние сто лет она отточила все эти искусства до такого совершенства, что могла бы гордиться, но из удовольствия они превратились в повинность. Было время, когда она интересовалась мужчинами — теперь они в лучшем случае лишь развлекали ее. Их нужды и их достоинства оставались все теми же, и до чего же легко было ими управлять, используя как сильные, так и слабые их стороны.
