Заклятие немоты - Дарт-Торнтон Сесилия (читаем книги онлайн .txt) 📗
Сучья снова затрещали. Сердце девушки заколотилось. Еще одно лорралъное существо, или?..
Ветви раздвинулись, и показалась голова. Человек. Имриен чуть не разревелась от счастья, узнав рыже-каштановые волосы Диармида. Тот, по-видимому, не заметил ее, повернулся назад и зашагал прочь. Забывшись, Имриен попыталась окликнуть молодого человека. Из горла вырвался лишь тихий вздох. Разум, казалось, предупреждал ее о чем-то, но девушка отмахнулась от неясной тревоги: не до того теперь, нужно как-то привлечь внимание Диармида! Не то он просто уйдет.
Тогда она схватила толстую сухую ветку и с громким хрустом переломила ее об колено. Не успела Имриен выпрямиться, как острый кинжал просвистел над ухом и вонзился в дерево и закачался. Девушка дернулась в сторону и упала плашмя. Туманное предчувствие слишком поздно превратилось в четкую мысль: «Если я застану его врасплох, он примет меня за нежить».
На фоне обрамленного листвой неба вырос темный силуэт мужчины с занесенным над головой мечом. Имриен тоже замахнулась обломком палки, собираясь защищаться, но тут человек изумленно воскликнул:
— Оббан теш!
Точно, это эрт, успокоилась девушка.
Диармид убрал клинок в ножны и помог ей подняться. Его глаза горели от восторга.
— Муирна с тобой?
Имриен покачала головой, и он как будто спал с лица.
— Куда она побежала? Ты видела ее? Где дорога?
Девушка развела руками: она и сама хотела бы это знать. Диармид помрачнел, к нему вернулась его прежняя отчужденность.
— Я звал, но она не откликалась. Я звал и звал…
Помолчав, эрт добавил:
— Что же, нам ничего не остается, как только шагать на запад. Пока не найдем ее, или дорогу, или все сразу. Будь навеки проклят тот черный день, когда я услышал о караване Шамборда.
Он вытащил кинжал из ствола дерева и побрел вперед. Имриен отправилась за ним.
Кожаная форма охранника подходила для диких условий гораздо лучше, чем осеннее прогулочное одеяние состоятельной горожанки. Впрочем, черное сукно было достаточно плотным, если бы не бесчисленные прорехи. Одежда висела на Имриен клочьями. Плащ пропал. Хорошо хоть уцелел капюшон. Часть золотых монет, зашитых под подкладку, вывалилась, однако маленький дорожный кошель под порванным корсетом сохранился невредим. Стало быть, ключ, рубин, сапфир, изумруд и жемчужный браслет у странников все-таки остались. Имриен, Муирна и Диармид — каждый заготовил такой кошелек перед поездкой, на случай ограбления. Все прочие сокровища лежали теперь в ларцах, в самой крепкой из подвод каравана.
— Я учился выживать в лесу, когда готовился в дайнаннцы, — заявил Диармид. — С моими знаниями не пропадешь.
Очень обнадеживающие слова. Особенно утешительно было вспоминать о них через пару часов, когда полил дождь и путники укрылись под кроной мокрого дерева. Желудки у обоих давно сводило от голода. Диармид молча глазел на нескончаемый поток, что монотонно барабанил по листьям.
«Да уж, неразговорчивый спутник, — подумала Имриен. — Не то что его словоохотливый дядя… Ах, Сианад! Если дождь — это слезы неба, должно быть, оно плачет о тебе».
Молодой эрт пытался сохранить невозмутимую мину, но не мог скрыть, что и его гложет тоска по утраченным дяде, брату, а теперь и сестре.
Когда ливень прекратился, Диармид принялся копать западню на тропинке, оставленной каким-то зверьком. Но стоило ему воткнуть палку в грунт, та ломалась пополам. Наконец он сдался.
— Были бы тут нужные инструменты, а так…
Попытки добыть огонь трением тоже закончились неудачей.
— Какие-то сырые деревяшки, — ругнулся эрт и с раздражением отбросил щепки прочь.
Так и не согревшись и не просушив одежд, путники отправились на поиски лесных плодов.
— Разве эти яблочки съедобные? — ворчал Диармид. — Ну и кислятина — вырви глаз.
Ночью они спали в куче листьев, прижавшись друг к дружке от холода, и по очереди держали стражу. Диармид стойко боролся с тем отвращением, которое вызывала в нем уродливая спутница, но каждый взгляд на нее воистину ранил его сердце, чувствительное к красоте, ищущее совершенства. Товарищи-наемники прозвали молодого эрта «кочетом» — за нрав задиры и дамского угодника, как бахвалился сам Диармид; за сходство отросших рыжих волос с петушьим гребнем, как утверждали приятели. Как бы там ни было, эту девушку до костей промораживал лютый холод в его глазах и манерах. Для бывшего стражника всегда все было просто: человеческий род делился на врагов и друзей, мужчин и женщин. И только Имриен не вписывалась полностью ни в какие рамки, потому Диармид и не мог определить, как же к ней следует относиться. Да она и не нуждалась в его теплом отношении — разве что совсем чуть-чуть.
Наутро эрт сказал:
— Нынче у нас пятое число месяца гаотмиса. Если так и дальше пойдет, мы достигнем Каэрмелора в нетилмисе, не раньше.
«Меня восхищает твоя вера в лучшее!» — откликнулась девушка.
Днем они поставили силок из ремня Диармида и крепких нитей, вырванных из одежды Имриен. Путники терпеливо прождали в засаде несколько часов, но ни одно лесное существо не соизволило попасть в ловушку, за исключением парочки бордовых листьев.
При взгляде на них Имриен испытала странное чувство, как будто в глубине памяти дрогнула некая потаенная струна, однако это быстро прошло. Развязав ремень и веревки, девушка вернула их спутнику.
— Да ладно, эта возня с охотой и силками только время отнимает. Можно собирать еду по дороге.
Имриен ощутила знакомую сосущую боль в животе. «Если когда-нибудь вернусь в город, непременно выучусь выживать в лесу», — поклялась девушка про себя. Удивительно, как далека жизнь от Историй, услышанных когда-то в Башне Исс! Вымышленные герои не знали голода; лесные плоды так и сыпались к ним в руки.
Не говоря уже о том, что в любое время года эти бесстыжие лгунишки почивали прямо на земле, не зная ни мороза, ни сырости. Вранье, сплошное вранье.
И вдруг… Неужели судьба сменила гнев на милость? Впереди темнели кусты лещины. Переспелые орехи обильно усыпили землю; на ветвях еще оставалось достаточно. Путешественники вне себя от радости кинулись обирать щедрые заросли.
Тут кусты заворочались, принялись расти и, наконец, взорвались изнутри. Из самой гущи показался злобный лик с носом в виде гнилого ореха и гневно завизжал на непрошеных гостей:
Ни орешка, ни листочка
Чернмилк Пег не даст, и точка!
И комка земли не дам
Попрошайкам и ворам!
Из земли вытянулась оборванная, сухая старушонка с шелушащейся зеленой кожей. Существо разрасталось на глазах, словно невероятный мерзкий сорняк, и размахивало сучковатой палкой в узловатых руках. В ухмыляющемся дупле рта торчали источенные личинками зубы.
Будь ты нищий, будь ты тать,
А со мной не совладать!
Убирайтесь, или Пег
Вас распишет под орех!
Хранительница Куста заскрипела зубами и взмахнула дубинкой; на землю отколотыми щепочками посыпались ногти с корявых пальцев.
— Будь по-твоему, гнусная карга, — проворчал Диармид, отступая.
И путники заспешили прочь от запретных кустов, которые долго скрежетали зубами им вслед и яростно брызгали пенящейся слюной. Когда заросли остались позади, эрт с неохотой промолвил:
— Так себе нежить, только с виду опасна. Я бы с ней разобрался… да не поднимать же руки на старуху!
«На бабулю она еще похожа, — поддакнула Имриен, — а вот на одаренного стихоплета едва ли».
Каменное лицо Диармида не дрогнуло; шутка не достигла цели.
На другой день животы все так же пухли от голода. К тому же ночью было холодно. Настолько, что путники в отсыревших нарядах потеряли всякую надежду на сон и просто бродили туда-сюда, стуча зубами. В голову не лезло ни одной мысли, исчез даже страх перед возможной опасностью.
