Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата) - Елисеева Ольга Игоревна (бесплатные версии книг TXT) 📗
— На что они мне, — вздохнула женщина. — когда самого Чарли уже нет в живых?
— Ты не понимаешь. — покачал головой Дерлок. — Молли его дочь, и они будут тебя защищать. Клан совсем не такая плохая штука, как может показаться снизу, из долины. А Мак-Финны — люди добрые. Кстати гораздо добрее, чем Босуорты. — он сухо рассмеялся, припомнив свое семейство.
В голове у Феоны всплыла старая история, рассказанная ей когда-то мужем, о том, как род обошелся с Дерлоком из-за королевы. И она от всего сердца пожалела собеседника. «Да, ему нужна другая семья, вернее другие отношения с семьей, а без умной жены это не получится. Уж женился бы он поскорее на хорошей. — подумала вдова. — Чего мыкаться? Ведь, судя по тому, что Харвей остался в столице, у них с королевой все наладилось».
Босуорт поступил так, как и сказал Феоне. Добравшись до родного замка вместе с оравой вооруженных юнцов, он послал вестовых к верным короне кланам, не принявшим участия в грабежах, и написал в столицу, требуя немедленного подкрепления. Вскоре с горскими отрядами прибыл старший Мак-Даген, который хорошенько надрал брату уши. Война шла нешуточная, волновались северные роды, которые при дележе земли в долине как всегда оказались самыми последними, а увидев, что лучшее уже разобрано, подняли бунт. Постепенно их удалось унять. Босуорт разбил войска Чизлхолмов и Мак-Дуфов в нескольких стычках и отправился на переговоры, обещая попросить королеву о выделении северянам другой, более плодородной земли.
Все эти события не только на время отвлекли внимание Дерлока от сердечных неудач с Хельви, но заставили его вновь почувствовать себя уверенным и нужным. Здесь, в горах, он был на своем месте, и с его возвращением в родные места вернулось какое-то внутреннее равновесие. Порядок, природу которого никто из окружавших лорда понять не мог, но чувствовал, что он исходит именно от Босуорта.
Феоне жилось в поместье настолько хорошо, что порой, просыпаясь, она думала, не ущипнуть ли себя, чтоб окончательно прийти в чувства. Дети были возле нее, к работе по хозяйству она привыкла, а, зная множество городских премудростей, быстро приковала к себе внимание женской половины рода Босуортов, и начала мягко, незаметно, но уверенно подбирать их под себя.
Дерлоку это нравилось. Он только посмеивался в душе происходившему. «Так их, давно пора!» Если б не беспокойство за самого Босуорта, Феона чувствовала бы себя чудесно. Но горы, война и частые отъезды главы клана неизвестно почему заставляли ее волноваться. Уж так она была устроена.
Время от времени наблюдая, как он гарцует на коне по двору поместья, женщина вспоминала, что еще в годы войны, без памяти любя Чарли, она нет-нет да и заглядывалась на красавца-командира горцев. «Может быть все еще и наладится. — думала в такие минуты Феона. — Не даром же он привез меня сюда и не отпускает к Мак Финнам».
Глава 7
Снег над долинами Сальвы падал густыми хлопьями. Белые поля выглядели словно затопленные взбитыми сливками. Тонкие сиротливые стволы деревьев чернели над косогорами, и дальние перелески расплывались в чуть дрожавшем стеклянном воздухе ранней оттепели.
Стоял февраль. Его вьюжное начало мелькнуло, как один непрекращающийся хоровод метелей, преградивших на время дороги к столице. Заносы и сильный ветер не позволяли крестьянским телегам с продуктами и лесорубам с дровами пробиться в город. Но старых, еще военных запасов хватило, и голода в столице удалось избежать. Хельви приказала открыть склады и начать раздачу муки населению.
Королевская чета снова жила вместе. Деми перебрался из своей спальни к жене сразу после памятной охоты на волков, когда так бесследно исчез беотийский посол. Он чувствовал, что Хельви о многом догадывается, может быть даже знает их с д’Орсини тайну, но ни о чем не спрашивает. Эта молчаливая поддержка очень тронула Харвея. Он был благодарен королеве за то, что она взяла на себя труд дипломатических извинений перед Дагмаром по поводу пропажи — в письмах Хельви упорно употребляла слово «бегство» — сэра Джозефа Кларенса.
Беотийский владыка, конечно, рвал и метал, но формально он не мог ни к чему придраться, поскольку все необходимые извинения были принесены и слова сожаления сказаны, а сам посол исчез без следа.
Дело едва-едва начало заминаться, и консорт вздохнул, наконец, с облегчением, но тут грянул гром.
Вечером, когда королева уже спала — Хельви из-за беременности теперь ложилась рано — в кабинет Харвея буквально ворвался д’Орсини.
— Ты что пьян? — взревел Деми. — Стучишь дверьми, как в кабаке. Разбудишь ее. Тише!
Но Симон не обратил на его слова никакого внимания. Он был бледен, вернее сер, как не выбеленный льняной холст.
— Проклятье! — простонал рыцарь. — Мы — два идиота. — и рухнул в кресло у стола. — Два козла, которым показалось интереснее поиграть в благородство, чем честно доделать работу! И у меня ведь был уже заряжен пистолет! О, Мадонна! О, святые угодники! Ну почему, почему ты его не зарезал?
Харвей встал, пересек комнату и плотно прикрыл дверь. Хельви спала не в соседнем покое, а через два будуара и гардеробную, но крики д’Орсини могли поднять из могилы ее покойных родителей, не то что чутко дремавшую женщину на седьмом месяце.
— Что случилось? — встревожено бросил он, вернувшись к столу. — Симон, ради Бога.
— Он жив. — выдохнул рыцарь и вытер вспотевшими руками лицо. — Эта гадина жива. А может ад не дает ему умереть?
Деми почувствовал, что и его лоб становится мокрым от испарины. Он сразу понял, о ком говорит д’Орсини, но все еще не мог поверить.
— Кто тебе сказал? Ошибка исключена?
Гость безнадежно махнул рукой.
— Абсолютно. Воскресший Кларенс сегодня вернулся в свою резиденцию и полон решимости посетить двор.
— Но как это может быть? — протянул Деми. — Его же унесло под лед. Я сам видел.
— И я. Что с того? Течение слишком быстрое. Тело выбрасывало наверх в каждой следующей вымоине. Так что он, видимо, не успел задохнуться. — Симон постучал пальцем по столу. — Ну ты мне нальешь или будешь изображать святого Иова, у которого сдохли все стада, жены и младенцы?
Харвей машинально исполнил просьбу и сел напротив друга.
— Значит ты все-таки поехал туда за мной? — спросил он.
— Решил подстраховать. — невесело усмехнулся д’Орсини. — Подстраховались! Я даже запретил крестьянам прибрежных деревень неделю после того случая вылавливать утопленников, ссылаясь на возможность чумы. Так нет же, нашлись два добродетельных лесоруба, которые ничего не слышали, и на которых наш любимый мертвец выплыл совершенно случайно. И вот ведь наш народ: вместо того, чтоб двинуть его паленом по голове и забрать себе одежду, на которой золотых побрякушек больше, чем они могут заработать за всю жизнь — вытащили, вылечили у себя в хижине и привезли в столицу, где он им даже не заплатил. Будут знать, кого вытаскивать!
Харвей долго молчал.
— Наши дела исключительно хороши. — наконец сказал консорт. — Он меня видел перед падением в реку, и я недвусмысленно размахивал кинжалом.
— Ну и меня он видел. — пожал плечами Симон. — И я очень недвусмысленно пнул его в рожу сапогом, когда он пытался выбраться на берег.
— Мессир д’Орсини, я от вас этого не ожидал. — саркастически заявил Деми. — Благородный рыцарь, командир королевской охраны, губернатор Южного Гранара, человек с задатками главы тайной полиции…
— В сговоре с принцем-консортом, коронация которого назначена на конец апреля, — поддержал его Симон, — не смогли прикончить жалкого толстого слизняка, который теперь потащит нас обоих на суд и ославит в глазах всех дворов. Что скажите, сир?
— Н-да. — Харвей наполнил кубок, но сейчас даже вино не особенно ласкало ему горло. — Скажу то, что ты сказал мне месяц назад: его надо убить. И уж теперь совершенно точно. Потому что сейчас я даже не в силах представить всех последствий воскрешения Кларенса.
