Царская дыба (Государева дыба) - Прозоров Александр Дмитриевич (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Все это было бы хорошо, коли не один пустяк: гвозди по цене оказались столь кусачими, словно ковали их если не из золота, то по крайней мере из серебра. В результате доски, которыми плотно обшивали сараи по обе стороны опорных столбов, для тепла забивая пространство между ними все тем же сеном, одноклубники приспособились сажать на косые деревянные шипы, всякого рода стойки и поперечины привязывать ивовым лыком — содранной с заготовленных жердей корой, — а длинные кованные гвозди квадратного сечения вколачивать только туда, где более дешевыми путями не обойтись, где соединение особо важное и должно быть заведомо прочным. Или просто там, куда с шипами, долотами и лыком не подобраться.
Поэтому Юля сидела на крыльце возле выделенной ей в единоличное пользование избы и драла лыко, обдумывая — а стоит ли новый куриный приплод, для которого предполагалась небольшая отдельная загородка, таких мук? Может, стоило дать пинка курице, да и сварить все яйца на хороший, сытный завтрак?
Хотя нет, наседку сварить надо, как цыплят высидит, — чтобы дурь такая в голову больше не приходила. Всадник, промчавшийся мимо двора с часовней — поверит ли кто, что все их селение начиналось всего лишь с этих двух изб и одного сарая? — направился прямо к ней. Конь, жалобно заржав, остановился, и одетый в расстегнутую на груди простенькую косоворотку, потемневшую от пота, коричневые шаровары и низкие серые сапоги боярин спрыгнул на землю.
— Здрава будь, боярыня! — поклонился он, тяжело дыша.
— Здравствуй, Варлам, — кивнула Юля, откладывая нож. — Коня-то вконец загнал, парень! Ты чего?
Она подошла к буланому жеребцу, ласково погладила его по морде:
— Ну-ну, хороший, успокойся.
Тот всхрапнул, опустил голову, подставляя ласке — даром что скотина, а женскую руку чует, милуется!
— Радость у меня, боярыня…
Юля с удивлением подняла голову. Вид у гостя был отнюдь не радостный. Скорее, наоборот — словно любимую собачку схоронил.
— Загонишь так коня, — девушка погладила скакуну лоб между глаз. — Вконец загонишь.
— Поместье мне государь жалует. Втрое большее, нежели у отца, с пятью деревнями.
— Ну, так поздравляю, Варлам, — кивнула Юля, продолжая задумчиво водить рукой по белому пятну. — Богатеешь на глазах. Скоро в князи выбьешься.
— Поместье новое под Осколом. По ту сторону княжества Московского, на южных рубежах.
— Далеко, — кивнула Юля. — Зато юг, тепло. Тюльпаны по весне дикие цветут: вся степь, как ковром красным выстелена. Арбузы, дыни. Хорошо.
— Откель знаешь, боярыня? — удивился Варлам.
— На соревнованиях бывала… Ты хоть подпругу отпусти, хозяин!
Гость послушно выполнил указание, и конь тут же потянулся к лежащей возле крыльца копенке.
— Когда во владения вступать поедешь, Варлам?
— Летом надобно, — пожал плечами тот. — К зиме дом поставить, сена запасти, дров. Может, скотиной обзавестись, двор обнести. Осенью урожай снимать станут, амбар загрузить. Первый год в любом разе тяжело, а там посмотрим.
— Да, на пустом месте тяжело, — согласилась Юля.
— Мы с братьями мыслим, неделю на сборы взять, да и отправляться. Государь нам всем, младшим пятерым, поместья бок о бок отписал.
— Через неделю, значит, — задумчиво кивнула девушка.
— Через неделю, — повторил гость. — Ты откуп-то мне придумала, боярыня?
— Да нет еще, — пожала плечами Юля. — Ничего в голову не приходит.
— Что же делать? Уезжаю я…
— Не знаю. Не с тобой же ехать?
— А ты замуж за меня выходи! — встрепенулся Варлам. — Люба ты мне, боярыня. Всегда люба была. Верным мужем стану, выходи.
— Десять детей рожать? — усмехнулась, припоминая давние слова, Юля.
— А как же без детей, боярыня? — не стал отпираться Варлам. — Без них семьи нет.
— Десять детей… — задумчиво покачало головой Юля, прошла вдоль коня, погладив его по шее, положила руку на седло, резко повернулась к гостю, оказавшись с ним глаза в глаза. — Да только если уедешь ты, кто же желания мои исполнять станет?
— Так пойдешь за меня, боярыня? — лицо девушки обожгло жарким дыханием.
— Пойду, — она зажмурилась, и потянулась навстречу его губам…
Потом открыла глаза — Варлам уже успел затянуть подпругу и заскочить в седло, да так вдарил пятками под ребра коню, что выбил воздух из его легких, заставив скакнуть с места вперед метров на семь.
— Ты чего, глухой? — растерянно пробормотала Юля. — Согласная… Согласна! Варлам!!!
Но шапка боярина уже мелькала далеко у леса, перед поворотом на ведущую к Оредежу тропу.
— Варлам! Стой! Идиот, козел, мудак безмозглый, скотина, тварь подколодная! — она со злостью пнула лежащие возле крыльца жерди, схватила нож и метнула в стену — тот вошел рядом с дверью едва не на половину лезвия и мелко задрожал. Юля еще раз пнула жердины, потом рванулась в дом и вскоре выскочила оттуда в своих старых, потертых джинсах и джинсовой куртке поверх чистой поневы. В руках она сжимала лук, из-за спины торчало оперение десятка стрел.
Девушка стремительно пересекла поселок, едва не сбив по дороге сосредоточенно волокущего охапку высохших свиных шкур маленького Архина.
— Ты чего с цепи сорвалась? — рявкнул тот, пытаясь удержать закачавшуюся кипу.
— Заткнись, застрелю!
— Э-эй, — Миша решительно скинул шкуры на землю, нагнал девушку, схватил ее за плечо. — Юля, что случилось?
— Отвяжись! На охоту иду.
— Да нет, правда, что ты в самом деле? Скажи, может разберемся вместе?
— Отстань!
— Юлька! Перестань. Мы тут все вместе, заодно. Так что нечего дурочку позаброшенную изображать! Давай, говори, что случилось.
— Варлам, сука, — лучница неожиданно всхлипнула. — Приехал предложение делать…
— Ну так что? Отказала, а теперь жалеешь?
— Согласилась! — отчаянно рявкнула спортсменка. — А он, ублюдок, как услышал: сразу на коня, и такого стрекача задал, что чуть часовню не снес.
— Сбежал? — прыснул в кулак Архин. — Так ч-чесанул?
Юля рванула из-за спины стрелу, и Миша, подавившись хохотом вскинул перед собой руки:
— Нет, Юленька! Я хотел сказать… Мне очень жаль… Он, наверно, чего-то не понял… Все будет хорошо, все разрешится…
