Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ (книга бесплатный формат txt) 📗

— Мы всегда говорили друг другу только правду, Керован. Я тебя хорошо знаю и в спутники выбрал бы только тебя. Но разве я могу обещать, что приведу тебя к счастью? — он помолчал. — Когда-то я шел по дороге, ведущей к свадьбе, и некоторое время я был даже счастлив. Но если твое отличие от других на виду, то мои отличия находятся внутри. Да, они у меня есть, и я не такой, как другие. И та, с которой я должен был разделить Чашу и Огонь, увидела эти отличия и встревожилась.

— И ты никогда не был женат? — воскликнул я.

— Не был… Но в моей жизни есть другое!

— Что же? — быстро спросил я.

— Это! — и он развел руки, как бы показывая, что находится в его доме.

— Значит, у меня будет также. Я был обручен, так как этого требовали обычаи и спокойствие отца. То, что я слышал о браках, заключавшихся лордами, не обещало мне огромного счастья.

Наследники и лорды женились, чтобы увеличить свои поместья за счет приданого невест, чтобы продолжить свой род. Если впоследствии возникали любовь и уважение, то приходило и счастье в дом. Но так бывало редко.

— Может быть, ты на это способен, — сказал Ривал. — Есть одно дело, о котором я давно думаю и мечтаю. И сейчас пришла пора взяться за него.

— Идти по Дороге! — я вскочил на ноги, как будто намереваясь тут же отправиться в путь, чтобы открыть тайну, так как Дорога действительно была тайной. Мы набрели на Дорогу во время скитаний по Пустыне. Один вид ее заставил бы покраснеть от стыда наших строителей дорог. Ведь у нас дороги представляли всего лишь протоптанные кривые тропы, пригодные для передвижения верхом. Дорога была выложена тщательно подогнанными каменными плитами. В ее начале не было ничего, что могло бы объяснить, зачем она построена. Она просто начиналась в Пустыне примерно в полудне пути от дома Ривала. Дорога вела прямо в Пустыню — широкая, прямая и местами засыпанная желтым песком. Дойти до ее конца было нашим давним желанием. И то, что мы решились на это путешествие, полностью вытеснило у меня мысли о Джойсан. Теперь она была всего лишь звуком, именем, и встреча с ней должна была состояться через долгие годы, а путешествие начаться прямо сейчас. Я ни перед кем не отчитывался в своих действиях, кроме Яго. А он в это время года ездил в Ульм, чтобы встретиться со своими товарищами по оружию и доложить отцу, как обстоят здесь дела. Поэтому я был полностью свободен и мог делать, что хочу. А хотел я пойти по Дороге.

ДЖОЙСАН

Я, Джойсан из Икринта, была помолвлена в Год Змеи Брызжущей Ядом. Вообще-то этот год не считался пригодным для новых начинаний, но мой дядя, лорд Цпарт, обратился за советом к даме Лорлиас из Норстиц Аббы, которая настолько хорошо понимала язык звезд, что к ней приезжали за консультацией даже издалека. Она трижды читала звезды и заявила, что мой брак совершенно необходим для моего же счастья. Сама свадьба меня мало беспокоила, но из-за этого я стала центром долгих и утомительных церемоний. Под конец я настолько устала, что чуть не расплакалась. Когда человеку восемь лет, то ему невозможно вникнуть в думы и тревоги, которые владеют окружающими его взрослыми людьми. Свое обручение я воспринимала, как яркое пышное представление, но не могла понять в нем своей роли. Помню, что я была разодета и украшена жемчугом и драгоценностями. Однако, все мое внимание было занято тем, чтобы выполнить суровые приказы дамы Мат и ничего не запачкать. Платье на мне было голубое, хотя мне никогда не нравился этот цвет. Я больше любила цвета, богатые оттенками, например, цвет осенних листьев. Но голубой — это цвет невесты, и я была вынуждена одеть это платье. Моего жениха здесь не было и он не выпил со мной Чашу Жизни и не зажег Свечу Дома. На его месте был человек такой же суровый, как и мой дядя. Он показался мне очень старым, так как его борода уже была подернута серебром. На его руке я помню ужасный шрам и я очень боялась, когда он взял меня за руку во время церемонии. В другой руке он держал огромный боевой топор, символизирующий моего настоящего жениха, который должен был соединить свою судьбу с моей. Правда, моему жениху нужно было прожить еще по крайней мере лет шесть, прежде чем он сможет поднять такой топор.

— Лорд Керован и леди Джойсан! — прокричали гости и обнажили ножи. Их лезвия зловеще засверкали в свете факелов. Гости поклялись доказывать в будущем законность этого обручения, даже если придется прибегнуть к орудию. От страшного шума у меня заболела голова. Возбуждение прошло и я как во сне дождалась конца празднества. Старый лорд Плон, представляющий на свадьбе моего жениха, ел со мной из одного блюда. И хотя он спрашивал меня, что я желаю из кушаний, находившихся на столе, я настолько боялась его, что не могла произнести даже слова, и он выбирал блюда, совершенно не соответствовавшие моему вкусу. Мой желудок отчаянно протестовал против насилия и меня едва не стошнило. Чуть позже женщины уложили меня в одной ночной сорочке на громадную кровать с балдахином. Мужчины во главе с моим дядей принесли этот ужасный топор и положили его рядом со мной, как будто это был действительно мой жених. Такой была моя помолвка. После она уже не казалась мне странной, просто это было трудно понять ребенку. И только этот топор, который был моим партнером по брачному ложу, являлся предвестником того, что придет не только ко мне, к моему дому, но ко всей нашей стране, к Высокому Халлаку. После отъезда лорда Плона жизнь возвратилась в прежнюю колею. По обычаю я должна была продолжать жить под родительским кровом, пока не достигну определенного возраста и мой лорд не призовет меня к себе. Но незначительные изменения все же произошли. На больших празднествах я теперь сидела по левую сторону от дяди и ко мне обращались, называя меня — леди Ульмдейла. На моей праздничной одежде теперь был не только один герб моего дома, а два, разделенные центральной золотой лентой. Слева был изображен прыгающий Грифон Ульмдейла, а справа — Сломанный Меч Харба, знаменитого воина, основателя нашего рода в Высоком Халлаке, прославившего его, победив сломанным мечом ужасного Дракона Пустыни Ирр. В мои именины, как только погода позволяла пуститься в дорогу, приходили подарки от лорда Керована с приветствиями и поздравлениями. Но сам Керован как бы не существовал для меня в плоти и крови. С тех пор, как умерла жена моего дяди, он поручил управление замком Икринт своей сестре даме Мат. И она занялась моим воспитанием. Вот этому, этому и этому необходимо научиться, чтобы я была отличной хозяйкой, когда войду в дом своего мужа. Заданий становилось все больше и больше и они были все труднее по мере того, как я росла. Иногда у меня возникало желание ничего не слышать об Ульмдейле, о наследнике, и никогда не выходить замуж. Но от дамы Мат с ее чувством долга я ускользнуть не могла. Я совсем не помнила жену дяди. У него почему-то не было наследника и за годы, прошедшие со дня смерти жены, он так и не женился. Я иногда думала, что он не осмеливается хотела немного принизить значение дамы Мат. То, что она умела управлять замком и приносила мир и покой всем, кто жил под ее правлением, никто не мог отрицать. Все в замке было в полнейшем порядке. В юности я никак не могла поверить, что леди Мат, так же как и я — с помощью топора — была помолвлена с лордом из южных долин. Но прежде, чем она стала его настоящей женой, пришла весть, что он скончался от тяжелой болезни. Никто не знал, как она переживала эту потерю. Но когда миновало время траура, она удалилась в Женский Монастырь в Норсдейле, основанный для успокоения женских душ. Но смерть жены ее брата произошла до того, как она приняла суровые обеты, и она вернулась в мир, чтобы исполнять обязанности домоправительницы в Икринте. Она всегда носила скромную строгую одежду и дважды в год путешествовала в Норсдейл на поклонение, а когда я стала старше, она и меня брала с собой. Вопрос о наследнике дяди не был решен, он еще не объявил его. У него была младшая сестра, которая имела сына с дочкой. Но сын был наследником своего отца, и дядя не мог назвать его своим наследником. Я была дочерью его младшего брата, но как девочка, не могла наследовать Икринт, кроме как по его завещанию, которого он еще не оглашал. Мое приданое было достаточным, чтобы привлечь хорошего мужа, и дядя мог, если бы захотел, впрочем — это даже было его долгом, назвать наследником моего мужа. Я думаю, что дама Мат хотела бы видеть меня в монастыре. Она желала, чтобы моя свадьба никогда не состоялась. И по правде говоря, наши поездки в Норсдейл мне нравились. От рождения я обладала пытливым умом и это привлекало ко мне внимание аббатисы Мальвины. Она была стара и очень мудра. Поговорив со мной, она предоставила мне право заниматься в монастырской библиотеке. В ее шкафах хранились громадные сокровища — свитки с записями о путешествиях, о войнах, о прошлом. Эти истории околдовывали меня. Но больше всего меня увлекли упоминания о Прежних, которые правили этой страной до того, как наши люди пришли на север. Я хорошо знала, что эти упоминания дошли до нас в отрывочной и искаженной форме, так как Прежние покинули эти места до того, как здесь появились первые люди. Наши предшественники общались только с отдельными оставшимися представителями Прежних, которые, возможно, были оставлены для того, чтобы запутать наше представление о них. Некоторые из них были злом, врагами людей, как тот дракон, которого прикончил Харб. Остались места, в которых колдовство притаилось, и человек, по глупости оказавшийся там, мог попасть в его сети. Другие, оставшиеся от Прежних, заслуживали благодарности и даров. Такова была Гуппора — Мать Плодородия — ей поклонялись все женщины, и ее могущество могло сравниться с могуществом Очищающего Огня, которому был посвящен Женский Монастырь. Я сама носила амулет Гуппоры — зернышко, соединенное с засушенным фруктом. Остальные не были ни хорошими, ни плохими. Они не укладывались в человеческие стандарты. Иногда они проявляли удивительную капризность: одним делали добро, другим — зло, как будто взвешивали людей на весах и, оценив их, затем соответственно обращались с ними. И очень редко удавалось войти в контакт с кем-нибудь из Прежних, кроме Гуппоры. Иногда я отыскивала аббатису Мальвину в ее маленьком садике и расспрашивала ее. Она отвечала, если могла, а когда не знала ответа, то сразу же признавалась в этом. Во время нашей последней встречи я нашла ее сидящей с каким-то сосудом, поставленным возле ее колена. Сосуд был из зеленого камня и сделан так искусно, что казалось, ее пальцы просвечивали сквозь камень. На нем не было никаких украшений, но его линии были настолько изящны и четки, что сосуд являлся настоящим произведением искусства. На самом донышке сосуда было вино. Я знала, что это вино, так как мне в нос ударял его терпкий запах. Вино, нагретое ее пальцами, пахло виноградом. Мальвина медленно покачивала кубок и вино омывало его стенки. Аббатиса не смотрела в кубок, она испытующе смотрела на меня. Мне стало как-то неловко и я старалась припомнить, не совершила ли я каких-либо прегрешений.