Песочные часы (СИ) - Романовская Ольга (книги бесплатно txt) 📗
Когда всё началось, я расставляла флакончики по полкам в ванной госпожи и сначала даже не обратила внимания на приступ резкой боли — такие периодически у меня случались в последние недели. По словам врача, они были естественны.
Переждала острый момент, немного посидела и продолжила заниматься повседневными делами. Но примерно через час боль повторилась, на этот раз сильнее.
Забеспокоилась я, когда меня согнуло в третий раз, а бельё намокло, будто у младенца.
Попросив Фей скрыть последствия моего конфуза, я пошла переодеться, но, разумеется, у самой ничего не вышло, пришлось звать на помощь. И сжимать зубы от очередного мучительного приступа. Четвёртого.
Выслушав мой сбивчивый рассказ, госпожа немедленно послала за врачом и акушеркой, той же самой, что принимала норину Ангелину, и приказала переодеть меня в ночную рубашку. Только тогда я поняла, что рожаю. И запаниковала, потому что оказалась совершенно к этому не готова.
Вспомнились роды норины Мирабель, её стоны — скоро и я буду так же кричать.
Шоан, как же мне страшно! А вдруг я не смогу, я же не знаю, как надо. Вдруг ребёнок не родится и умрёт? Вдруг я как-то наврежу ему?
Приехал хозяин, сменил у моей постели супругу. Переживал жутко, но, что сказать, не знал, просто сжимал руку, когда меня снова сводила судорогой боль.
Осмотрев меня, врач сказал, что до самих родов ещё долго, и, оставив вместо себя акушерку, отправился домой обедать.
Меня тоже через силу накормили бульоном — больше ничего желудок не принимал.
Время тянулось медленно, время от времени прорезаемое болью. Схватки, застигая врасплох, заставляли тихо вскрикивать. Я старалась сдерживаться, кусала губы, потому что видела реакцию норна — взволнованный взгляд, испуг, сочувствие и досада. Насколько я понимала, на себя, за бессилие мне помочь, потому что это проскальзывало, когда он отворачивался.
Когда я начала тихо взвизгивать, он не выдержал и ушёл.
До ужина так ничего и не произошло, если не считать того, что схватки участились.
Вернулся врач, посмотрел, сказал, что скоро, в течение часа должно всё начаться. И оно началось…
Как и что было, я не помнила, память сохранила только истошные стоны какого-то существа, наверное, меня, скрюченные от боли пальцы, потное влажное тело, переставшее быть моим и превратившийся в один сгусток боли, и доносившиеся словно издалека слова акушерки: 'Тужься, тужься, милая! И дыши, как собачка'. Я так и дышала, потому что иначе не могла. Казалось, я никак не могла.
Я не знаю, сколько это длилось: потеряла счёт времени, а портьеры в комнате были задёрнуты, но, наконец, внезапно, сквозь пелену полусознательного состояния, ощутила, что мой живот пуст, а боль ослабила хватку, убрав клыки от горла растерзанной жертвы.
И в этот миг раздался крик младенца.
Я вдруг ощутила себя такой счастливой, что окружавшая меня пелена дрогнула, позволив проникнуть в сознание звукам, образам, запахам.
Усталость, облегчение, предвкушение и нетерпение — вот что я чувствовала в те несколько минут, пока моего малыша вводили в мир.
Акушерка показала мне его уже отмытого, но всё ещё кричащего ребёнка:
— Поздравляю, отмучалась. Крепкий родился, большой, поэтому так тяжёло было. Вырастет сильным, маме на радость.
— Это мальчик? — облизав сухие губы, хрипло спросила я.
— Мальчик, — улыбнувшись, подтвердила она и, положив сына мне на живот, вышла, чтобы позвать норна.
Я внимательно, трепетно рассматривала это крошечное существо, надрывавшееся от плача. Мой ребёнок… Даже не знаю, похож ли он на меня — глазки тёмные, наверное, будут, как у отца. Нет, носик мой.
Какие же у него пальчики, как кукольные!
Не выдержав, я прослезилась и, приподняв руку, осторожно коснулась его лобика. Замолчал, уставился на меня своими круглыми глазёнками. Да, малыш, я твоя мама.
Дверь отворилась, и в комнату осторожно вошёл хозяин. Взглянул на меня и с облегчением вздохнул.
— Поздравляю с рождением сына, мой норн, — врач собрал инструменты и вышел.
Кажется, на минуту норн потерял дар речи, окаменел, потом порывисто сунул в руку акушерке горстку монет и подошёл ко мне. Присел на корточки у изголовья и поцеловал, нежно проведя пальцами по щеке. Глаза светились радостью.
От него пахло рашитом — значит, волновался.
— Сын, у меня родился сын. Лей, ты хоть понимаешь, что это значит? — он аккуратно взял ребёнка на руки. Более глуповатой улыбки, чем сейчас, я на его лице не видела. — Иалей, ты… Ты принесла счастье в этот дом. Змейка, радость моя!
Положив сына на место, хозяин порывисто обнял меня и принялся целовать, не обращая внимания на струившийся по моей коже пот.
Со словами, что я устала, должна отдохнуть, а перед этим ещё и покормить ребёнка, акушерка вытолкала его вон.
А потом я заснула, сама, без снотворного, крепко, как могла, и в то же время бережно, прижимая сына к груди. Судя по всему, проспала долго: за время моего сна в комнате успели убраться, поменять постельное бельё (надо же, я даже не проснулась!)…и забрать ребёнка. За что, куда? Неужели его сразу у меня отняли?
С трудом сев, я испуганно огляделась по сторонам в поисках детской кроватки — нет. В углу — букет цветов, на столе — какой-то бархатный футляр, а сына нет.
Пошатываясь, как пьяная, я кое-как встала с кровати и побрела к двери. Мне нужно найти сына, я хочу его видеть! Если его отнимут, я же сойду с ума! Никогда бы не подумала, что так буду его любить, но, увидев всего один раз, поняла, что никому никогда не отдам. Даже норине Мирабель.
Это жестоко, отнимать его сразу после родов! Я хочу его кормить, смотреть на него, видеть его первые движения… Я его мать, я имею право!
— Госпожа, вам нельзя, госпожа, ложитесь! — откуда ни возьмись, появилась Фей и потащила меня обратно к кровати.
— Где мой сын? — истошно закричала я, отбиваясь от её рук, и чуть не упала. — Верните мне сына!
— С ним всё хорошо, госпожа. Кормилица покормила его, и он спит.
Кормилица? Спит? Почему не я? Почему он спит не со мной? Потому что Тиадей?
В этот миг я ненавидела хозяина и, окажись он рядом, выцарапала бы глаза.
Отнять ребёнка у матери, отдать чужим людям — и полагать, что я не замечу, смирюсь, быстро успокоюсь?
Не выдержав, я заверещала, не знаю, как, оттолкнула Фей (а ведь сейчас была слабее неё) и, как есть, в одной ночной рубашке, рванулась в коридор.
На меня с ужасом уставились служанки, сметавшие пыль — видимо, было, за что.
Полагая, что ребёнка отнесли в детскую, я метнулась туда, но по дороге упала, запутавшись в подоле. Какая я всё-таки слабая…
Голова закружилась, заставив меня сесть, прислонившись спиной к стене. В этом положении меня и застали хозяева, судя по всему, только что закончившие завтракать или обедать — я никак не могла понять, день сейчас или утро.
Хозяин метнулся ко мне, осторожно поднял и грозно отчитал мявшуюся на пороге комнаты Фей, пригрозив ей плетьми.
— Лей, зачем ты встала? Ты ещё слаба…
— Где мой сын, верните мне сына! — я изо всех сил ударила ему в грудь кулаками — боюсь, он даже не почувствовал, зато ярость в моём голосе заметил.
— Тихо, успокойся, никто у тебя сына не отнимал. Что за глупость ты вбила себе в голову? — он прижал меня к себе, ласково погладив по спине. — Просто врач сказал, что тебе нужно денёк отдохнуть, и я распорядился…
— Сын! Не отнимайте его у меня, не отдавайте прямо сейчас госпоже, умоляю! — не выдержав, я разрыдалась, повиснув на его руках. — Я… я понимаю, что потом его отдадут ей на воспитание, но пока он маленький, позвольте мне…
— Никого я у тебя отнимать не собираюсь, до пяти лет будет с тобой. Сама же читать научишь. Мирабель просто будет с ним заниматься, чтобы подготовить к школе, привить некоторые знания… А ты подумала, что Мирабель заменит ему мать?
Я кивнула. Разве он сам не намекал на это? Кому же ещё воспитывать норна, если не норине, не торхе же!
