Двойник для шута - Угрюмова Виктория (прочитать книгу .txt) 📗
— Странные у тебя мысли, — ответил Бангалорская умба нахмурившись. — С каких это пор тебя стала привлекать красота и аккуратность?
— Не вижу ничего странного, — нахмурился Гремучник. — Не пытайся приписать мне слова или поступки и мысли, которые мне не принадлежат. Лучше поделись своими впечатлениями от первого дня турнира.
— Какие могут быть впечатления? — пожал плечами Умба. — Плохие конечно. И если у тебя другие, то это удивительно. Императора охраняют очень серьезно. Ты внимательно рассмотрел его гвардейцев? Это что-то впечатляющее. Я не видел их в деле, но готов биться об заклад, что все эти победители гроша ломаного не стоят по сравнению с любым из телохранителей Агилольфинга. Они стояли не шелохнувшись в течение нескольких часов, как изваяния. Если бы у нас в Ордене было хоть несколько таких воинов, господин мог бы смело начинать борьбу за власть над миром.
— Глупости говоришь, — оборвал его Умба. — Ты о деле думай.
Две фигуры, закутанные в черные шелковые плащи с капюшонами, неслышно приблизились к спорящим магистрам. Умба краем глаза уловил движение за своей спиной, обернулся:
— И не жарко вам? — спросил удивленно.
— Это не имеет значения, — ответил один из йеттов. — Жара и холод, как, впрочем, и боль, и душевная тоска, и счастье, — всего лишь иллюзия, которой можно пренебречь. Обманываются только те, кто хочет обмануться.
Магистры переглянулись: суров был Эрлтон, и они за годы пребывания в Ордене стали далеко не неженками, но убийцы Терея были еще суровее.
— Мы обсуждали возможности устранения императора, — сказал брат Бангалорская умба.
— Мы слышали, — усмехнулся йетт краешком губ, будто сделал одолжение, проявляя тень эмоции. — Для наших обрезанных ушей вы говорите слишком громко.
— Императора охраняют слишком хорошо, — сказал Гремучник. — Вы не находите?
— Именно это и находим, — согласился йетт. — Слишком. Все, что слишком, работает на свою противоположность. Сразу видно, что они не все понимают. У нас есть один шанс, но без вашей помощи нам не обойтись.
— Собственно, для этого Эрлтон нас сюда и послал.
Убийцы Терея переглянулись между собой, словно проверяя, все ли они учли, а затем спросили:
— Кто-нибудь из вас может, не прибегая к помощи запретной или слишком явной магии, сделать для нас маску?
— Какую маску? — изумился Гремучник.
— Обычную. Можно даже не маску, а просто легкий грим, но необходимо исправить форму ушей, сгладить лицо и приблизить его черты к более обычным. Нам нужно, чтобы люди не слишком обращали внимания хотя бы на одного из нас. Завтра мы хотим принять участие во втором туре этих смешных состязаний.
С этими словами йетты удалились в отведенную им комнату, а бангалорские маги остались в саду, пытаясь стряхнуть с себя то странное оцепенение, которое всегда охватывало их в присутствии убийц Терея.
— Что они задумали? — заговорил наконец Гремучник.
— Не знаю, но точно знаю, что все, что йетты ни задумывают, они выполняют, хотя бы потому, что им неважно, будет ли это стоить им головы.
— Ах да! Отличившегося ждет посмертная милость Терея, а жизнь — это только иллюзия, к которой не следует относиться всерьез!
— Ну что, — пожал плечами брат Умба. — Тогда нужно всемерно им помочь и заодно позаботиться о собственной безопасности. Йетты, может быть, и расходный материал, но о нас этого не скажешь. Кстати, что ты думаешь о гриме?
— Пойдем поищем театральную лавочку, затем хорошую косметику для дам, а также рекомендую озаботиться проблемой коней.
— Это не проблема, — откликнулся Умба. — Купим унанганцев. К тому же, — он оглянулся и перешел на шепот, — даже если телохранители императора и схватят убийцу, то они никак не свяжут йеттов с двумя почтенными торговцами с Бангалора — не так ли?
— За всеми не уследишь, — говорил Сивард, прохаживаясь по дворцовому парку в компании с Джералдином. — Но меня и не просят, а это равносильно тому, что признают собственное бессилие. Этот турнир напоминает мне самую азартную игру, в какой я когда-либо участвовал: убьют или не убьют императора?
— Маркиз! — укоризненно произнес секретарь. — Что вы такое говорите? Одумайтесь.
— Перестань, — досадливо отмахнулся одноглазый. — Что вижу, то и говорю. Не выдумываю же я. Тела не нашли, Крыс-и-Мыш растворились в пространстве, как утренний туман, — можно подумать, я их сам выдумал! Где шляются эти мерзавцы, хотел бы я знать! А-а-а-а…
Джералдин вздохнул. Он полностью разделял тревогу своего начальника, но не мог предложить в данном случае ничего конкретного. Ему точно так же казалось невозможным гарантировать безопасность императора в многотысячной толпе, и так же, как Сивард, он полагался только на удачу. С его точки зрения, шансов было маловато.
Они вынырнули из лабиринта, образованного вьющимися растениями, и чуть не сбили с ног Аббона Флерийского и князя Даджарра, которые вышли после ужина в парк отдышаться.
— Нет! — воскликнул Аббон при виде одноглазого. — Нет! Только не это пытливое и любознательное чудовище! Прочь, нечистый…
— Ишь ты, ишь ты, раскричался, — сморщил нос Сивард. — Можно подумать, я рыскал в окрестностях в поисках тебя, единственного и незаменимого. Да ты мне вовсе и не нужен, если хочешь знать — я отдыхаю и душой, и телом, а дела меня не интересуют. Кстати, ты не мог бы мне разъяснить один непонятный момент?
— О-о-о, — промычал Аббон.
— Знаете, друзья, — ослепительно улыбнулся князь Даджарра. — Вы тут побеседуйте, а я пойду работать.
И он в буквальном смысле слова улизнул, оставив мага на растерзание встревоженному, а потому как никогда вдумчивому Сиварду.
Джералдин деликатно отошел в сторону и уселся на краю бассейна, погрузив руки в прохладную чистую воду.
— Что же ты и сам мучаешься, и другим покоя не да ешь? — спросил Аббон. — Что на сей раз?
— Ты только не сердись, — тронул его Сивард за плечо. — Я просто себе места не нахожу: мечусь вот, понимаешь. Скажи, Аббон, можно ли почувствовать… нет, не так — можешь ли ты почувствовать такого же, как ты, если он будет совсем близко?
— Конкретнее, пожалуйста.
— Ну, если во время турнира кто-то воспользуется возможностью и попытается напасть на государя… ну, я не знаю как! Ты же должен знать!
Аббон потер шею, затем оттянул воротник, словно тот душил его, и уселся прямо на траву, подобрав под себя ноги. Одноглазый примостился рядом.
— Умеешь ты ткнуть пальцем в больное место. Вечно, что ни спросишь — то рану разбередишь. Понимаешь, Сивард, толпа — это нечто особенное, мы с тобой уже говорили об этом. Когда несколько тысяч человек одновременно пугаются, злятся, радуются — короче, переживают все, что происходит на арене, то получается такой выброс энергии, что сам Браган может спокойно становиться у меня за спиной, да еще и делом заниматься — я его все равно не смогу почувствовать. С точки зрения мага, амфитеатр во время турнира превращается в кипящий котел с такой концентрацией силы, что если бы люди научились еще и направлять ее на одну цель, а не разбрасывать как попало, то мир можно было бы перевернуть.
— Итак…
— Итак, ответ на твой вопрос: нельзя, абсолютно невозможно.
— И даже дракона ты бы не почувствовал?
— Дались тебе эти драконы! — вскипел Аббон. — Нет! Нет и еще раз нет — ни дракон бы ничего не почувствовал, ни дракона бы никто не почувствовал.
— Но это же замкнутый круг какой-то! — возопил одноглазый.
— В том-то вся и беда, друг Сивард. Потому и существуют двойники, что никакая система охраны не может быть совершенной и безупречной. Хоть какая-то лазейка да найдется.
— Это мне известно, — осклабился рыжий, наслаждаясь воспоминаниями о том, сколько крови попил у своего предшественника.
— А страшнее всего фанатики. И ты тоже это знаешь. А что касается турнира, полагаешь — ничего больше сделать нельзя?
— Будем ждать. Но, между нами, Сивард, я почти распрощался с очередным близнецом. Потому что, если бы это я хотел совершить покушение на императора, то не видел бы лучшего способа, чем воспользоваться его присутствием на турнире.
