Имя для ведьмы - Первухина Надежда Валентиновна (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Ко всему прочему, на город просто обрушился сезон дождей. Этот монотонный шум льющейся воды навевал дремоту и вообще лишал меня былого боевого задора. Я уж подумывала о том, не научиться ли мне вязать. А что – приличное занятие для ведьмы в декретном отпуске…
Мама и ее супруг укатили-таки в свадебное путешествие на Урал, обещая привезти мне оттуда эксклюзивных самоцветов. Но у меня благодаря тетушке к самоцветам была стойкая идиосинкразия. И вообще… Черти их на Урал понесли! А вдруг там еще опасно, магия какая-нибудь несанкционированная бушует… Хоть процесс по делу Анастасии и завершился, и ей дали восемь лет за нарушение всех мыслимых законов (создание деструктивной идеологии, разрушающей психику подвластных ей людей, незаконное использование природных ресурсов в корыстных целях и, конечно, неуплата налогов)… Кстати, на одном из судебных заседаний в качестве свидетеля выступала Наташа. Она вполне пришла в себя и произнесла разгромную речь против деятельности «Лика Тьмы», клеймя Анастасию и подвластных ей адептов врагами человечества… Еще о Наташе мне известно то, что она работает библиотекарем там, куда я ее и направила, прекрасно зарекомендовала себя в коллективе и среди читателей и даже начала писать научно-практическое исследование на тему «Роль литературы романтического направления в процессе актуализации нравственных ценностей читателей-подростков». Я думаю, при ее упорстве она сможет все это дело защитить как диссертацию.
А я… Я слушаю, как шумит дождь за окном, как тикают золотые настольные часы эпохи барокко (подарок Баронета), и понимаю, что как бы мне ни не хотелось шлепать по лужам до ближайшего магазина, а идти придется. Жизнь дала трещину. Бананы кончились.
Мало того. Бананы кончились и в ближайшем от моего дома магазинчике! Ну разве это не роковой удар судьбы! Дождь льет, как будто его специально кто наколдовал, а мне придется пять остановок ехать (а скорее всего, идти, все трамваи наверняка дождем смыло) до супермаркета. Но чего не сделаешь ради любимого фрукта!
Отоварившись, я с сумкой бананов в одной руке, с зонтом – в другой торопилась домой под непрекращающимся ливнем, глядя себе исключительно под ноги. Поэтому я даже не сразу заметила, что на разбухшей от сырости скамейке возле моего подъезда сидит какой-то человек.
Ну сидит и сидит, не прикрывшись ни зонтом, ни плащом, весь наверняка промокший до нитки. Вон, даже сигарета потухла и унылым размокшим столбиком повисла между пальцев… Какое мне дело до того, что этот человек кого-то упрямо ждет?
Он поднимает голову, а я не успеваю спрятаться за спасительным зонтом.
– Вика, – говорит Авдей, и сигарета выпадает из его пальцев. – Я так долго ждал тебя, Вика.
Он стоит под дождем, и я вижу, что он не первый день пьян, небрит, а его когда-то модным костюмом теперь побрезгует даже бомж. И он понимает, что я имею полное право молча развернуться и уйти в свою квартиру, к своим книгам, вязанью и бананам. Ведьмы не умеют прощать. Кажется, я где-то это читала.
– Идем, – устало говорю я Авдею. – Раз ты меня ждал, значит, дождался.
Нет, честное слово, я из ведьм переквалифицируюсь в работника службы спасения бездомных животных!
Авдей робко стоит в коридоре, покуда я на кухне выкладываю бананы из авоськи (делая это в полнейшем и даже определенно тягостном молчании). Когда я наконец соизволяю глянуть на своего негодного возлюбленного, то вижу, что с его ботинок на коврик натекла преизрядная лужа.
– И сколько ты торчал под дождем? – любопытствую я.
– Не знаю. Несколько часов, наверное…
– Ой, только, пожалуйста, не старайся меня разжалобить! Мог бы зайти в подъезд, там сухо, хоть и воняет всеми кошками нашего квартала.
– Так ведь дверь железная, заперта, домофона нет, – принимается объяснять Авдей, переступая хлюпающими ботинками. – Вика, а можно я их сниму?
– Ботинки? Все с себя снимай и в ванну, живо! Ромео подбалконный, три типуна тебе на язык!
Пока я, проклиная себя за мягкосердечие, отчищаю его костюм, из неплотно прикрытой двери ванной, помимо хлюпанья и плеска, доносятся следующие речи:
– Вика, ты меня презираешь, да? Ты права, я сам себя презираю…
– Вика, преврати меня в кого-нибудь, пожалуйста, хоть в жабу. Я согласен. Мне такая жизнь не мила.
– Вика…
Уф, костюм отчищен и выглажен. Ботинки высохли сами собой, едва и метнула на них свой раскаленный взгляд. Ну что, на этом сервисное обслуживание можно считать законченным?
Я иду на кухню готовить свой любимый салат из бананов. Это сакральное действо, ритуал, которого да не узрит око непосвященного. Но непосвященный тут же и появляется: в обмотанном вокруг бедер полотенце, выбритый, трезвый и почтительный. И, к стыду для моей женской гордости, весьма эротичный.
– На стене в ванной висит халат, мог бы и им воспользоваться, – ничего не означающим тоном говорю я. – Кстати, твой костюм в полном порядке. Можешь надевать и отправляться на все четыре стороны.
– Я от тебя никуда не уйду, – тихо, но решительно заявляет Авдей. – Как ни гони.
– Интересно! – Вместо двух ложек йогурта я отправляю в салат пол-литра ряженки. Такое блюдо насмарку! – И на каком основании ты тут намереваешься остаться? Спать на коврике в качестве моего сторожевого пса?
– Можно, конечно, и так. Но я предпочел бы спать в твоей постели в качестве законного мужа.
Бац! Ложка с корицей падает в салат, окончательно испортив мой завтрак. Я смотрю на него специальным пронзительным взглядом. В смысле, не на салат, а на Авдея. Ишь чего захотел! В мужья! До сих пор пьяный, что ли?
Нет, вроде трезвый. И взгляд мой бесстрашно встречает своими благородно-нефритовыми глазами. И… ждет.
– А ты уже забыл, что я ведьма?! Так я напомню! Я ведь ничуточки не изменилась: все так же могу колдовать, насылать чары, превращаться в разных омерзительных тварей. Вот возьму и превращусь сейчас в гиену! Или дракона! Хочешь быть супругом огромной змеи, изрыгающей пламя вместо поцелуев?!
– Хочу, – просто говорит Авдей. – Валяй, превращайся. Может, ты и осталась прежней, да только я изменился. И я знаю одно: я люблю тебя, и ты мне нужна. Любая. Даже изрыгающая пламя. Ну не могу я без тебя, пойми!
Как ему удалось обнять меня, не понимаю; я же оказывала всяческое сопротивление! И вообще, я же очень зла! Просто до слез…
– У меня отвратительный характер, – уткнувшись носом в его грудь, принимаюсь перечислять я. – Я злопамятна и мстительна.
– Я знаю, – тепло шепчет мне на ухо Авдей.
– Я капризна, взбалмошна и ненавижу небритых мужчин!
– Я обещаю бриться два раза в день.
– Я каждое полнолуние буду натираться колдовской мазью и нагишом отправляться на шабаш верхом на помеле! Чтобы предаваться там всякому греху и распутству!
– Да? – озабоченно хмурит брови Авдей. – Ну, если ты без этого не можешь, то я не возражаю. Разве что во время полета тебе лучше теплей одеваться. Женский организм так восприимчив ко всяким простудным заболеваниям…
– Ты не понимаешь! Я – ведьма! Была, есть и останусь ею!
– Понимаю, дорогая. Ты – ведьма. И я тебя люблю…
И что мне еще оставалось после этого делать, как не целоваться?
Салат на кухне явно испортился, дождь за окнами не переставал выводить свою монотонную мелодию, а мы лежали на кровати, и я рассказывала Авдею обо всех приключениях, которые мне и моим близким довелось пережить за все это время.
– Даже не верится, – говорил он. – Чтоб в наше время возникло такое оккультное движение. Последователи Хозяйки Медной горы! Да об этом можно роман накатать в стиле боевой фэнтези!
– Вот и накатай! Материалов у тебя для этого предостаточно, – и я для пущего эффекта полевитировала по спальне. Пусть не забывает, с кем связался…
Авдей подхватил меня за щиколотки и потянул вниз. Я с хохотом рухнула на кровать и тут же горько об этом пожалела. Боль внизу живота скрутила меня так же, как обычную женщину. Беременность не делает скидок, для нее все равны: что королевы, что ведьмы, что просто бабы деревенские…
