Карл Ругер. Боец - Мах Макс (читать книги онлайн полностью txt) 📗
Солнце уже склонялось к закату, когда с «Аргуса» бросили концы и портовые рабочие подтянули высокобортное судно к деревянному причалу. Карл стоял рядом с капитаном галеры на кормовом возвышении и смотрел на порт. Порт Флоры представлял любопытствующему взгляду немало интересного, но на самом деле Карл смотрел сейчас на одного-единственного человека, который не мог не привлечь к себе внимание, даже если бы Карл его не знал. Всего в нескольких метрах от основания длинного и узкого причала, на который сейчас сбрасывали с «Аргуса» сходни, в полном одиночестве, без слуг и свиты, в кресле, поставленном прямо на гранитные плиты набережной, сидел человек, одетый во все черное. И его высокие кожаные сапоги, и бархатные штаны, и камзол, и даже кружева на шелковой рубашке, как и сама рубашка, были цвета ночи. Никаких украшений, если не считать множества рубинов и изумрудов на рукояти его меча и золотой цепи с герцогской звездой на груди. Непокрытые волосы герцога Корсаги были длинными и совершенно седыми. Двумя серебристо-белыми волнами они спадали на плечи, составляя резкий контраст с мрачным облачением и оттеняя смуглое лицо с орлиным носом и темными внимательными глазами.
Красив, согласился Карл, пытавшийся вычислить, сколько на самом деле лет должно быть герцогу. Выходило, то ли семьдесят три, то ли семьдесят пять, но, в любом случае, выглядел он намного моложе.
Пятьдесят, решил Карл и медленно пошел к сходням.
Вероятно, окружающие его люди что-то почувствовали, потому что все – и пассажиры и матросы – поспешно и молча расступались перед идущим Карлом, освобождая ему дорогу. А он на них даже не смотрел. Смотрел он по-прежнему только на Табачника и шел к нему по сходням и по дощатому настилу причала. Впрочем, и Людо не остался на месте, он встал и так же медленно, как и Карл, пошел навстречу. Встретились они как раз посередине причала и остановились, глядя друг другу в глаза.
«Здравствуй, Людо, – сказали глаза Карла. – Ты звал меня, и вот я здесь».
«Здравствуй, Карл, – ответили глаза Табачника. – Благодарю, что ты откликнулся на мой зов».
«Надеюсь… – Карл полагал, что имеет право зажечь все свечи, – надеюсь, у тебя был серьезный повод, потревожить мое одиночество».
«Да, – ответил Людо. – У меня есть такой повод».
– Здравствуйте, Карл, – сказал Табачник и коротко поклонился. – Рад приветствовать вас во Флоре.
– Здравствуйте, Александр, – в свою очередь поклонился Карл. – Дебора, – обернулся он к подошедшей женщине. – Разреши представить тебе моего старого друга герцога Корсагу. Герцог, разрешите представить вам леди Дебору.
Табачник поклонился и поцеловал Деборе руку. А Карл стоял рядом и любовался Деборой, и радовался за нее, потому что сейчас руку для поцелуя герцогу Корсаге протягивала настоящая гаросская княжна, и усомниться в этом мог лишь тот, кто никогда не видел истинную – кровную – знать Гароссы. По-видимому, Людо тоже все понял правильно, а взгляд черных и по-прежнему молодых глаз, брошенный им на Карла, объяснил тому, что понял Табачник много больше того, что обязан был понять. Он понял главное.
Между тем к Карлу и Деборе подошли и остальные.
– Герцог Корсага, – сказал Карл, оборачиваясь к волшебницам. – Дама Виктория, дама Анна.
При виде колдуний брови Табачника полезли на лоб.
– Виктория! – сказал он, и в его голосе зазвучала тревога. – Боги! Виктория!
– Здравствуй, Александр, – надменно сказала дама Садовница. Голос ее был холоден, как зимний ветер. – И оставь, пожалуйста, этот тон. В конце концов, я имею право появиться на родине, без того чтобы все подряд устраивали при встрече со мной сцены.
Карл с интересом посмотрел на Викторию, и не он один, но, естественно, никто ничего не сказал. Промолчал и Карл. Тайна Виктории, по-видимому, долго таковой уже не останется, но, в любом случае, это ее тайна и ее право хранить ее при себе.
– Герцог, – сказал он, разряжая обстановку, – нас шестнадцать человек, и дело идет к ночи.
– Я понимаю, – кивнул Табачник. – Что ж, не смею задерживать. Встретимся утром, тогда и поговорим – или, может быть, я зайду попозже вечером?
– И куда же вы собрались зайти, герцог? – усмехнулся Карл, разглядывая Табачника. Конечно, за прошедшие годы герцог Александр изменился, он постарел, хотя и не настолько, насколько должен был постареть, к тому же власть, настоящая большая власть меняет людей, но что-то от Людо Табачника в нем все еще оставалось. Например, этот взгляд.
– Мне помнится, граф, – на титуле Карла голос Людо ощутимо дрогнул, выдав наличие какой-то еще не озвученной мысли, – что у вас во Флоре есть свой дом.
– Мой дом? – Карл почувствовал, как сжалось на мгновение его бесстрашное сердце, и подумал, что еще не вовсе вернулся к себе настоящему. Настоящий Карл Ругер принял бы эти слова гораздо спокойнее.
– Неужели вы могли подумать, Карл, что кто-нибудь осмелится посягнуть на вашу собственность? – искренне удивился Людо. – Вчера, когда мне сообщили о вашем прибытии, я взял на себя смелость распорядиться, чтобы во дворце навели порядок и проветрили помещения. Сейчас там мои слуги. Они будут при вас столько, сколько вы сочтете необходимым, но леди Дебора, вероятно, захочет набрать свой собственный штат так быстро, как только будет возможно, – не так ли?
Карл долго – возможно, минуту или даже две – молча смотрел в глаза Людо. Глаз Табачник не отвел.
– И лошади, конечно, ждут нас где-то неподалеку? – спросил наконец Карл.
– Непременно, – серьезно ответил на его вопрос Табачник.
– И повара готовят обед. – Карл посмотрел на солнце, успевшее уже сесть на вершины Западной гряды.
– Естественно, – пожал плечами Людо. – Надо же вам что-нибудь поесть?
– О чем вы промолчали, Александр? – спросил Карл, не оборачиваясь.
– Четыре года назад во время охоты погиб Ахилл. – Табачник говорил медленно, осторожно, взвешивая слова. – Наследников он за собой не оставил, зато оставил завещание. Но, даже если бы Ахилл ничего в нем не оговорил специально, закон трактует ситуацию однозначно. Сенат подтвердил последнюю волю Ахилла единогласным вотумом, а цезарь утвердил решение сената. Это все.
На секунду в глазах потемнело, потом перед ними прошла багровая волна, и Карл тяжело вздохнул. Это было все, что он мог себе сейчас позволить, но прошлое, которое нежданно-негаданно вернулось к нему, уже зажило в нем своей особой жизнью.
– И тогда вы отправили письма, – сказал он вслух.
– Нет, – покачал головой Табачник. – Письма я отправил не поэтому. Я не стал бы нарушать ваше одиночество, Карл. Без веской причины, я имею в виду. Никогда.
Если нигде не задерживаться специально и двигаться с той скоростью, которую гарантируют здоровые лошади и сезонное состояние путей сообщения, дорога от замка Арвида до Флоры занимает двадцать – двадцать пять дней. Табачник сумел проделать весь маршрут за пятнадцать. Меняя лошадей так часто, как мог себе позволить такой богатый человек, каким он, несомненно, являлся, Людо за десять дней добрался до Забеллы, где их уже ожидала нанятая посланным вперед человеком галера. При этом судно было битком набито лучшими гребцами, каких только оказалось возможно нанять за деньги, перекупив у всех капитанов, которые, на свою беду, находились в это время в гавани. Три смены гребцов работали без устали, подгоняемые железной волей герцога Александра и огромным призом за скорость, обещанным им в компенсацию их страшных усилий и пережитого страха. Не останавливаясь даже на ночь, галера стрелой пролетела расстояние от Забеллы до Во в два суточных перехода, последние семь часов идя сквозь суровый весенний шторм, и еще через три дня ошвартовалась в порту Флоры.
Ничего этого Карл тогда не знал. Его окоченевшее тело, обложенное подушками с горячим песком и завернутое в меха, было нечувствительно ни к бешеной скачке, которая прерывалась лишь затем, чтобы нагреть в костре новую порцию песка и сменить почти загнанных лошадей, ни к морской качке. А душа Карла пребывала в забытье, где снова и снова любила женщин, чьи тени давно уже растаяли в прошлом, сражалась с врагами, чьи имена помнили лишь книги хронистов; и писала полотна, многие из которых уже физически не существовали. Карл пришел в себя лишь тогда, когда в его уши неожиданно ворвался полный жизни и сочных красок гомон многолюдного порта Флоры, куда в полдень пятнадцатого дня пути вошла едва не разваливающаяся от напряженной гонки галера.
