Крутен, которого не было - Купцов Василий (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Девушка прибежала первой, попыталась что-то сказать князю, но ей не дали, отвели чуть в сторону, но оставили на виду. Равно как и двух парней, ее сопровождавших. Наконец, привели и беглого раба, парень не сопротивлялся, встал перед князем, не склоняя, подобно многим иноземцам, лица к земле. Пиштим порывался выхватить меч, но его быстро утихомирили.
— Тебя зовут Алуш, ты приплыл в наш город слугой этого человека? — спросил князь парня.
— Да.
— Не слугой, а рабом, не смеющим поднять глаза! — выкрикнул купец, — Я отдал за него много денег…
— Ты был куплен? — спросил князь.
— Да.
— Ты родился свободным или от других купленных? — на мгновение князь растерялся, сам не зная зачем задав этот вопрос.
— Я родился свободным, в моей стране никто не делал других людей рабами, — ответил смуглокожий, — я еще не стал мужчиной, когда на нашу деревню напали чужие. Многих убили, а меня увели в плен.
— Ты не плохо владеешь речью сынов Сварога, — отметил князь, — где научился?
— Уже третий раз, как я на этой земле…
— Все равно, быстро выучился, — кивнул Дидомысл, — тебя увели в полон соплеменники Пиштима?
— Нет, меня долго везли морем, вместе с другими, был большой, очень большой город, там людей продавали из одних рук в другие, меня передавали несколько раз…
— За тебя заплатил Пиштим, ты служил ему, и не первый раз на нашей земле?
— Да, это так, владыка!
— Почему же ты не ушел от него раньше, — допытывался князь, — или только что узнал законы крутенские?
— Я полюбил девушку вашего рода, она полюбила меня, мы решили пожениться, — ответил беглый раб.
— Это — она? — князь указал на девушку, пришедшую с ним.
— Да, это она.
— Что на мужском игрище делает девица? — вмешался купец.
— Так здесь не Эль-Лада, вход на игрища девицам не заказан, может и сама кулачком помахать, — выкрикнули из толпы. Иноземный гость отступил.
— Подойди ко мне, — позвал Дидомысл девушку, — как звать тебя, девица, кто твой отец?
К князю смело подошла, не потупив взора, девушка лет шестнадцати, боги не обидели девицу красотой, вот только одежды — так себе, не то что обноски, просто — бедноваты.
— Отец мой, Варашко, уж пять лет, как покинул нас, меня да братьев, ушел теми полями, откуда не возвращаются… Была я Варашкина дочь, да теперь Алушина прозываюсь!
— Оженились, значит, с пришлым, — голос князя выдал раздражение, — и что, братья твои? Согласны были? Эти, что ли, братья-то?
Двое молодых мужчин, лет по двадцать, подошли поближе к князю. Похожие друг на друга, разница, видать в год — не больше. Поклонились князю, как положено людям свободным.
Одежды, как и у сестрички — заношены, но чисты и ухожены, заплатки аккуратные. Что же — детство не богато, но руки есть, дадут боги — разбогатеют…
— Кто из вас старший? — спросил Дидомысл.
— Я — старший в семье, Осьнякой кличут, — откликнулся тот, что ростом поменьше — бывает и так, младший брат перерастает старшего, — а это мой меньшой братец, Сосняка, так втроем с сестрицей и жили. Теперь — замуж вышла, дом строим молодым всем миром…
— А что замуж захотела за такого, не нашего рода, согласны были?
— Нет, мы ей запрещали, ругали, закон напоминали…
— Только говорили?
— Нет, князь, и бивали, чего таиться-то!
— Не помогло, стало быть, — Дидомысл раздражался все более, — значит, сбыть сестричку с рук, да можно самим ожениться, так?
— Зачем такие слова говоришь, князь? — выступил вперед младший из братьев, — Уж как ей Осьняка запрещал и грозил — все бесполезно, видеть, впрямь желанье Лады поверх всего…
— То-то и порядки в вашей семье, не дивлюсь уже, что девка за темнолицего замуж полезла, — князь все более серчал, — коли младший брат наперед старшего слов молвит…
— Я муж взрослый, свободный, — огрызнулся Сосняка, — князю своему говорю, что хочу, а брат за меня не ответчик.
— Какой ты муж, молоко на губах не обсохло! — махнул рукой Дидомысл, — Вот женишься, заведешь детей — станешь мужем.
Парень побагровел, но сдержался. Вновь наперед выступил старший из братьев.
— Напрасно говоришь, князь, мы с братом, увидевши, что сестренка в иноземца втюрилась, решили ознакомиться с ним, поговорили. Телом-то он слабоват против наших, но духом крепок. Супротив нас, хоть и битый был, но от любви своей не отказался. Взяли мы его посмотреть, работящий парень, доброго нраву, без изъяну какого. Ну и порешили мы с братом — раз неплох, да такова воля богов — то пусть себе живут, а мы им — защитниками станем.
— И оженили?
— Оженили, — кивнул Осьняка.
— А что парень — раб иноземный, не посмотрели?
— Посмотрели, да что из того, у нас рабы свободны…
— А вот он, — Дидомысл указал на Пиштима, — по-другому думает. Так, купец?
— Истинно так, владыка, — Пиштим встрепенулся, чувствуя, что князь держит его сторону, — то— раб мой, а коли оженился — то и жена его, и дети — тоже мои!
— Ишь, губы раскатал! — усмехнулся князь, в толпе заржали, что лошади, — Уж девицу наших, крутенских кровей, да детей ее, я не отдам-то.
— А раба?
— То — не мое дело, — пожал плечами князь, — выдавать не буду, но и защищать — тоже.
— Тогда мои люди его забирают?
— Я тому не помеха, — развел руками Дидомысл.
Вокруг зашумели — одни крутенцы держали сторону беглого раба, другие — кричали что-то вроде: «Нам чужих не надоть!». Но народ разом смолк, завидев, что вперед вновь выступили братья.
— А вот нам — не все равно, мы — помехой будем! — заявили они голос в голос.
— Посмотрим, чья возьмет! — выкрикнул Пиштим, — Пусть будет поединок!
— Пусть будет, — согласился Осьняка за брата.
— Вас двое, их пятеро, сдюжите? — засомневался князь.
— Почему пятеро, я и сам пятерых стою! — воскликнул купец заносчиво.
— А ты, Пиштим, гость наш, усмехнулся Дидомысл, — коли тебя убьют, даже в честном поединке, обида другим купцам будет, перестанут сюда кораблики плавать, товары возить. Так что не обессудь — тебе драться согласия не дам!
— Ничего, — отступил Пиштим, — мои слуги управятся.
— Тогда выходи на лед! — порешил князь.
— Постой, князюшка, — Младояр чуть не оглох, давненько, с самой охоты за Белым Ведуном, он не слышал, чтобы Иггельд говорил так громко, а тут, стоя совсем рядом, аж отпрыгнул в строну, что от грома, — позволь старику слово молвить?
— Что у тебя, Иггельд? — удивился Дидомысл, — Ты-то к ним с какого боку?
— Забыл ты князь, одну мелочь!
— Забыл? Ну, напомни…
Иггельд протиснулся вперед, встал возле братьев, с изумлением разглядывавших известного всему Крутену лекаря-ведуна. Кажется, и они меньше всего ожидали заступничества.
— Так говорите, сестренку с эти человеком оженили?
— Оженили, — подтвердил Осьняка.
— Когда в храм привели, так сразу жрецы и согласны были?
— Нет, сразу согласия не дали.
— А что сказывали?
— Что не по обычаю девке сварогова рода идти под чужую кровь…
— А дальше?
— Пусть, сказали, коли хочет нашу девку взять, у матери из рода сварожьего родится!
— И как, повели обряд?
— Нас не пустили посмотреть…
В толпе загоготали. Воистину, мужскому глазу при родах делать нечего, то — дело бабье. Князь приподнял брови, мысли быстро связались в его голове в простенькую цепочку.
— Так вы что, братцы, нашли добрую женщину, согласившуюся усыновить этого уголька иноземного?
— Добрыми женщинами Крутен славен! — слегка приклонил голову Осьняка, тоже догадавшийся, что драться вряд ли придется, — вдова Осляблина, соседка наша, по сердцу пришелся ей женишок наш, она и на свадьбе матерью верховодила, а теперь — внуков ждет нянчить!
Вокруг зашумели. Кажется, уже больше никто не держал сторону иноземного купца, еще малость — и все бросятся защищать молодых.
— Где и кто провел обряд?
— У Богини-матери, жрицы ее добрые, Матлуша руки приложила, все, как положено, исполнили, мы нашего парня, всего в крови смешанной, голенького и получили, вытирали, могу тряпицу показать… — Осьняка почуял, что сказанул глупость, тут же исправясь, — И мать его новую кликнуть!
