Приют изгоев - Кублицкая Инна (первая книга txt) 📗
Сначала они миновали два голых скалистых обломка, высаживаться на которых не имело смысла, но все же Сабик разрешил их обследование, хотя бы для того, чтобы дать людям возможность ощутить под ногами твердую землю и по возможности набить птицы, собрать яиц и пополнить запасы пресной воды. Наличие на скалах огромной массы прибрежных птиц говорило о близости гораздо большей земли, но им пришлось пройти вдоль гряды скал еще несколько дней, прежде чем вдоль горизонта вытянулась длинная темная полоса, и они поняли, что это по крайней мере очень большой остров, а возможно, и континент.
Это и был главный остров архипелага.
И люди на острове были – на самом большом острове виднелись проплешины, где недавно свели лес, а за скалистым мысом расположился целый поселок, состоящий из кучки причудливых каменных и деревянных домов, огражденных бревенчатым палисадом, с небольшим пирсом-причалом, – настоящий форт с выходом к береговой линии. Еще больший поселок, почти город, находился на плоском острове посреди залива. На высоком флагштоке над его фортом развевался треугольный флаг – зеленое поле с оранжевой полосой по нижнему краю.
– Не знаю такого флага, – пробурчал шкипер Нод из Кхам-балии, осматривая поселок в подзорную трубу. – А если это пираты?
Кто-то из офицеров, кажется, желчный капитан Эниф Гие-ди, не удержался и пробормотал, что какие могут быть в этих проклятых Небом краях пираты, если здесь и грабить-то некого?
– Можно? – попросил трубу поручик Менкар. Он несколько минут смотрел, потом сказал: – Я такой флаг видел. Это флаг Таласа. Такие же, только меньше, висели над таласарскими подворьями в фортах на Краю Земли.
– Э-э, откуда здесь таласары? – недовольно протянул шкипер. – До Таласа еще идти и идти.
– Так ведь они, наверное, не сидят на своих Отмелях как прикованные, – заметил Менкар.
– Никогда не слышал ничего подобного, – возразил Нод.
– Все равно, – прекратил дискуссию князь Сабик. – Будем просить помощи, выбирать нам не приходится.
– Тем более, что деваться нам уже некуда, – оставил за собой последнее слово Эниф Гиеди и показал вперед – от острова, на котором находился большой форт, к кораблю двигалась большая лодка…
Узнав, что к ним прибыли имперцы, таласары не удивились и не обрадовались, но приняли незваных гостей без враждебности. Разместили их, правда, сначала не в домах – просто отвели место для лагеря и выделили некоторую часть припаса для начального обустройства. Но в таком климате и при такой погоде в палатках было даже комфортнее, чем в тесных комнатушках. Также с ними поделились продуктами и врача прислали.
Форты, оказалось, были опорной базой большой экспедиции, основавшей на главном острове архипелага – Афедроне – колонию и ведущей разведку на остальных островах. Они высадились на острове примерно полгода назад на двух больших кораблях и, надо заметить, уже основательно успели здесь закрепиться.
К удивлению имперцев, среди таласар обнаружился и их земляк – бывший гвардейский поручик Батен Кайтос, который, что еще более удивительно, занимал должность ни много ни мало помощника коменданта колонии. Он и стал основным связующим звеном между беженцами-имперцами и хозяевами-тадасарами.
А на начальном этапе это оказалось необходимым – слишком велика была впитанная с молоком матери неприязнь между вековыми врагами. Имперцам, даже вполне образованным офицерам, не говоря уже о простых матросах, было трудно воспринимать таласаров иначе, чем как полуграмотных дикарей, хотя было более чем очевидно, что это не так; таласары в свою очередь считали имперцев грубыми и наглыми завоевателями.
Батен Кайтос со своей стороны делал все, чтобы приглушить эту неприязнь. Он пробил идею и организовал бригаду из матросов-имперцев под руководством имперцев-десятников, которые работали рядом и наравне с таласарами; он привлекал офицеров к консультациям по разным вопросам; он приходил по вечерам в лагерь имперцев и рассказывал о жизни в Таласе, о таласарах. Но Дело единения бывших врагов шло с большим трудом.
– Нас здесь очень не любят? – однажды напрямик спросил Сабик.
– Да как вам сказать, ваше высочество… – неопределенно проговорил бывший поручик. – Их можно понять. Представьте себе, только-только мы… – Батен осекся и тут же поправился: – Только они добрались до богатых островов, как тут же им на голову сваливаются имперцы.
– Но мы ведь беглецы, я же все объяснил вашему начальству! – возмутился Сабик. – Мы попросили убежища.
– Я это понимаю, – вздохнул Батен. – Но простым таласарам трудно объяснить, что ваше появление здесь простая случайность. Слишком долго мы враждовали. Я сам испытал это на себе. Но я был один, и поэтому мне было легче.
– К сожалению, нам придется жить в Таласе долго, – сказал князь. – Больше нам просто некуда деваться.
– Я это понимаю, – повторил Батен, – и делаю все от меня зависящее. В Таласе вам, возможно, было бы легче, там бы вы просто растворились в массе, а здесь… – Он пожал плечами. – Не знаю. Все будет зависеть от вашего личного поведения и того, что в столице известно о событиях в Империи. Поверить в то, что вы сообщили, сложно. Сложно даже мне. Мы ведь находимся здесь больше полугода и не имеем связи с большой землей…
Сабик и сам был не рад, что пришлось просить убежища у талаcap, но другого выхода у него и его спутников не было. Оставалось надеяться на то, что в Таласе действительно знают о событиях в Империи лучше, чем здесь. Хотя поручиться за это было нельзя. Несмотря на то что Батен убедил его в том, что если на Плато произошло действительно нечто серьезное, таласары наверняка были бы в курсе событий, князь не был до конца уверен, докатились ли сами события до Края Земли. Ведь он со своими спутниками вынужден был покинуть Империю с другого ее конца.
…Когда Садалмелики оттеснили сторонников покойного Императора к самому морю Билайт, Сабику ничего не оставалось, кроме как погрузить свои отряды на корабли и отправиться просить убежища у махрийского царя. Тот оказался трусом и подлецом. Он полгода продержал флот князя в Капероне, небольшом порту, где сновали только просоленные рыбацкие фелюги, не говорил ни да, ни нет, продуктами снабжал из рук вон плохо. Сабику пришлось даже заложить один из оставшихся от бегства кораблей, чтобы кормить своих людей – они просто зверели, питаясь только рыбой да моллюсками. А потом царь вдруг объявил, что не желает конфликтовать с Князем-Сенешалем Сегином из-за горстки изгнанников. Конечно, Сабик его отлично понимал. Маленькая Махрия, зажатая между грозной Империей и таинственной и оттого, наверное, еще более грозной Чинфадой, считавшейся в самой Империи просто дикарской страной, в устье Л'Лагина была лакомым куском для обоих больших соседей, не настолько, однако, лакомым, чтобы из-за него стоило без нужды затевать большую войну. И хочешь не хочешь, но всем махрийским царям приходилось постоянно жить меж двух огней. И, чтобы сохранить за собой трон и не быть сожранными кем-то из соседей, умело играть на противоречиях, не доводя, однако, их до крайности…
И все же Сабику было противно, когда посланец короля с вошедшей в поговорку махрийской льстивостью вручил ему письмо с нижайшей, но убедительной просьбой покинуть пределы страны в течение ближайшей недели, да еще и с приложенным к нему именным указом «О всемилостивейшей амнистии, объявленной – подумать только! – Князем-Сенешалем Аларафом Сегином»! Сабика чуть не передернуло, когда он прочел это уведомление.
Одно его порадовало: коли Сегина объявили всего лишь Князем-Сенешалем, значит, Садалмеликам так и не удалось доказать смерть Наследника, а без этого Сегину Императором не стать!
До беглецов доходили слухи, что в Империи объявлена амнистия тем из ее подданных, кто во время смуты сражался против Садалмеликов, и вот они получили подтверждение этим слухам. Возвращаться на родину Сабик не собирался: в добрые намерения по отношению лично к себе Садалмеликов и Аларафов он не верил. Тем же из своих людей, кто поверил посулам, он не посмел запретить вернуться на родину, а сам с горсткой офицеров силой – буквально под угрозой смерти – вытряс из губернатора Капероны обоз свежих овощей, муки и других припасов для длительного плавания и ушел на двух оставшихся плохо снаряженных кораблях – «Данаб-ад дулфин» и «Аз-зубана» – вдоль страшного черного берега Ар-и-Дифа, по пути, которым рискнет пройти разве что безумный шкипер, объевшийся к тому же белены и мухоморов и запивший все это настойкой пейотля, к далекому, чужому и враждебному Таласу.
