Йормундур (СИ) - Азырова Анна (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
К вечеру в просторной темнице им был с пристрастием изучен каждый камень. В тускнеющем свете Брес заметил, что риаг так и не отвёл глаз и, похоже, не моргал, ведь они сделались сухими и матовыми. Опустив чужие веки пальцами, мужчина подивился их сильному напряжению. От голода, жажды и скуки быстро клонило в сон. За дверью шумела стража. В караулке неподалёку жалобно простонали старые петли, и узник приник к дверной щели, прислушиваясь к приглушённому разговору.
— Пойти проверить тех двоих? Рудому давеча хорошо от нас досталось. Как бы не околел раньше времени.
— А куда их потом, не слыхал?
— Слыхал, отчего ж. К ард-риагу Молле.
— В Кэшел?
— Нет, братец, его там и след простыл! Они с господином нашим условились заманить сынка Кеннетига сюда, а там и казнить.
— Выходит, рудому хоть так, хоть эдак на погост дорога лежит!
Дружно заржав, караульные поплелись по коридору наверх. Утоливший голод одними только ценными сведениями Брес пошёл спать на своё место подле Махуна.
Так минул ещё один день. Ночью шёл снег, и горстку по счастливой случайности намело в валяющуюся на земле деревянную плошку. Отогрев воду под рубахой, Брес сделал живительный глоток, а остатки влил в рот Махуну и слегка протёр ему слипшиеся веки. Он пережил ночь, и зеницы упрямых глаз по-прежнему сверлили одну точку. В отличие от сокамерника, пленника как будто не мучили ни голод, ни стужа, ни томительное ожидание смерти. А вот сосед его уже к середине дня так ослабел, что рассудок начали терзать видения. Брес спросил себя снова: пришло ли время бежать? Поскольку здравый смысл опять одержал вверх, ничего не оставалось, как спасаться от безумия беседами с самим собой.
— И всё же я не предвидел. Я как всегда дал волю чувствам… переживая за тебя. Позволить одурачить себя такому фигляру, как мак Катейл… Кстати, у меня была возможность перейти к нему на службу. Что думаешь, Махун? Отличное карьерное продвижение: там недалеко и до правящей семьи.
Спустя долгие часы монологов Брес порешил, что лучшего собеседника, чем отпрыск Кеннетига, он не встречал за всю свою жизнь. Стоило углубиться в сокровенные мысли, как наружу прорвался целый поток, сдерживаемый долгие годы.
— А ведь я хорош в подковёрных играх. Из-за родства с отцом в клане меня считали изгоем, как и мать, повредившуюся умом. Я сошёлся с Бригитой, моей женой. Её славный отец Дагда как раз мечтал о наследниках, которым передаст правление. Удачная партия, не находишь? Я всегда держался поближе к кормящей руке.
Брес не давал себе засиживаться на месте. Наматывая круги по темнице, он ощущал прилив крови, и от этого хотелось ещё больше трещать языком.
— К старости люди ничему не учатся. Ничему. Сколько не живи на этой проклятой земле, ты умрёшь круглым дурнем. Чему учит жизнь, так это смирению. О да, и терпению. Да что там пара несчастных дней в казематах без еды, воды и горячего грога с имбирём? Я живу во лжи и притворстве. Мой единственный друг — трусливый полудурок. Хотя для тебя, поди, я значу не больше деревянного солдатика. Бедняга.
После заката обжигающей волной внезапно накатил озноб. Тело забила лихорадка, и единственным укрытием от неё было тёплое местечко на циновке под плащом Махуна. Улёгшемуся калачиком Бресу сосед по камере в немыслимой близости представился глыбой льда. Он прижался к холодному боку и так, в бреду, скоротал их третью ночь в подземелье.
Первые лучи солнца застали узника вконец разбитым. Бледное лицо с тёмными овалами вокруг глаз и синими губами с трудом вылезло из-под края плаща. Стоило вдохнуть морозный воздух, лёгкие сотряс долгий приступ хриплого кашля. Голова раскалывалась от жара. Утерев обильный пот со лба, Брес рывком повернулся на звук.
— Как… к… к-ра… — медленно зашептали растрескавшиеся в кровь губы Махуна. — Кра… си-во.
Опомнившийся помощник взглянул туда, куда вот уже несколько дней безотрывно смотрел господин. За решёткой в узеньком окне на фоне белого неба падали хлопья снега. Так гусиные перья осыпали кухню, когда молодая Блатнайт ощипывала селезня на жаркое.
— Снег пошёл, — оживлённо просипел Брес и подполз ближе к риагу. — Тебе нравится? Красота, правда? Махун, тебе…
Скрип провернувшегося в замке ключа прервал разговор. В камеру вошли двое тюремщиков, один держал в руке моток толстой верёвки.
— Проснись и пой, арестант! У вас сегодня праздник — горячее подают. Слыхали о последней трапезе приговорённого?
— Так. Подняться и руки за спину, — отъевшийся детина размотал край верёвки. — Шевелитесь сами, не то живо накостыляем.
Брес выпрямился на коленях. Откуда не возьмись в нём вскипела необоримая ярость. Охладевший ум вмиг просчитал, как тело его разбегается в несколько прыжков и выверенные удары раскидывают увальней мак Катейла по разным углам. Когда нога пленника, разгибаясь, уверенно шагнула вперёд, за мгновенье до скачка его задержало прикосновение. Ледяная рука Махуна камнем сжала ладонь, не давая вырваться.
— Бе-ги… сам, — промолвили окровавленные уста, как только глаза встретились с глазами.
Ослабшая рука упала на циновку. В следующий миг Брес бросил остатки сил на то, чтобы оказаться уже за спинами ничего не подозревающих стражников. Осталось забрать у одной из человеческих статуй связку ключей и скрыться тем же путём, каким их привели в казематы. Но в дверях что-то заставило беглеца остановиться. Он повернулся, наблюдая, как за окном тягуче падает снег, а конвоиры мучительно долго тянутся за оружием. Времени хватило вспомнить о долге перед фоморами, о жертве, брошенной на их алтарь без колебаний, о предательстве Бриана, о переломе в ходе войны… И всё же выбрать верный путь не хватило бы целой вечности. Тогда Брес выбрал самый простой, за который не станет себя ненавидеть.
Будто обрывая след на снегу, он прошёл по своим стопам к извечному месту возле господина, опустился на колено, и время вернулось к привычному течению, словно так было всегда. Поднявшийся заключённый покорно повернулся спиной, руки зашли за спину, и запястья грубо связали колючей пенькой. Не церемонясь, охранники накинули на глаза Бреса повязку и пинками погнали через замок во двор, где его вместе с обездвиженным Махуном закинули как будто в крытую кибитку, двинувшуюся в неведомом направлении.
В бойницах высочайшей башни Сеан Корад горел огонь. Стража замка держала дозор денно и нощно, но неладное жители Киллало заподозрили, когда вместе с жёлтым светом из окон повалил чёрный дым. Сигнальные колокола и звук рога оповестил о нападении на замок. Враг сумел пробраться за стены тишком, не дожидаясь, когда забьют тревогу. Всполошившиеся фуидиры и солдаты в испуге передавали друг другу слух: в Сеан Корад вошёл небольшой отряд Уи Фидгенти и Эоганахтов, а впустил его кто-то из своих. Когда командиры в спешке собирали воинов, выкрикивая приказы, захват смотровой башни уже шёл полным ходом.
Нападчики ловко воспользовались устройством винтовой лестницы: пока мечи дозорных в замахе налетали на несущий столб, снизу ратники лёгкими ударами пробивали себе дорогу наверх. Ближе к выходу на смотровую площадку, где проливался дневной свет и веяло морозным воздухом, положение переменилось. Захватчики стали задыхаться и слепнуть от подступающего дыма. Сверху доносились один за другим мощные удары стали о сталь, и затем по лестнице кубарем скатывался кто-то из поверженных. Пробившиеся вперёд счастливцы, узрев неуязвимого врага, оторопели. Широкий и рослый, как сноп сена, гэл сбивал увесистой окованной дубиной каждого, кто осмелится подойти. С бравым кличем воины бросились на прорыв. О стену размозжились чьи-то черепа, кости других дробились о каменные ступени. Шаг за шагом неистовый гэл, рыча, убирал с дороги новых и новых противников. До тех пор, пока нечто незримое лёгким дуновением ветерка не просочилось ему за спину.
Остановившийся здоровяк оглянулся. Несколько стражников позади него упали, как подкошенные, не успевая зажать брызнувшие кровью раны. Повисло молчание. Наконец отошедшие от ступора захватчики подняли оружие, и несколько мечей и копий пронзили открывшееся для удара брюхо.
