Телохранитель ее величества: Точка невозврата (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич (чтение книг .txt) 📗
Она отрицательно замотала головой.
– Дойдешь тут! С таким нулевым объектом!.. – Из ее уст раздалось несколько нелицеприятных слов о ее высочестве, но произнесены они были тихо, под нос. – Ни на что времени нет!
– Служба есть служба! – теперь настала моя очередь пропустить ее злоключения мимо ушей и довольно улыбнуться. Один-один. Жанка про себя хмыкнула.
– Ладно, пока-пока! Я побежала! Будет что интересное – отложи для меня?
Я поднял вверх большой и указательный пальцы, сцепленные в кольцо:
– Само собой!
Вся беседа шла на русском, с акцентом венерианской русской зоны, на котором я говорил уже довольно прилично. Моя почти тезка развернулась и бросилась к шлюзу, бегом, на ходу нацепляя шлем и убирая под него волосы. Винтовка уже была намертво приторочена к спине.
Я развернулся и также рванул, но только в сторону Плаца. Я и так опаздывал, безнадежно опаздывал. Но не отдать "землячке" капсулу не мог, как бы тяжко мне ни пришлось на разводе.
Жанка – хранитель. С недавних пор. Пару месяцев назад у нас произошел небольшой инцидент, один взвод хранителей "забанили", завалив на тестах на профпригодность.Такое здесь практикуют – понижать в статусе за малейшие недочеты, чтоб создать конкуренцию. Но кроме пониженного сорок четвертого взвода был проведен дополнительный набор еще и в "девятку", ставшую не взводом, а оперативным соединением, и Жанке повезло оказаться в числе аж трех новых взводов хранителей. Но как видно, радуется она этому не сильно.
Всегда мы подле – подле короля!
И действительно, чему радоваться? Ее высочество инфанта, которую она теперь охраняет, оказывается, жуткая непоседа, личного времени у хранителей практически нет. А в редкие выходные частенько объявляется усиление в связи с визитом ее высочества куда-нибудь к черту на кулички.
Вот и теперь они заскочили всего на несколько часов, фактически всего лишь переночевать – с утра ее высочество вновь куда-то уматывает. Могли и не заскакивать, отдохнуть во дворце, благо, их покои находятся рядом с покоями охраняемых объектов. Но здесь их дом, а дома отдыхается совсем по-другому.
Ох рано встает охрана!
Еще через пять минут я выскочил на Плац. Все уже собрались, стояли навытяжку в ожидании развода. Чупакабра, наша теперь уже вчерашняя оперативная, сдавала дежурство Капитошке, и судя по лицам, та принять еще не успела, я вовремя. Оббежав полукругом сзади стоящих девчонок в белоснежном, я занял свое место среди выделяющегося черного пятна – позиции "чертовой дюжины".
– Успел? – шепотом спросил у улыбающихся чему-то своему девчонок.
– Да, – ответила Кассандра.
– Капитошка лютует, – доложила Роза. – Уже двоим досталось. И что тебя нет – она видела. Прошлась и зыркнула так…
Я тяжко вздохнул – с Капитошкой у меня особые отношения, особенная любовь.
– Опять эту суку с утра не трахнули! – вроде бы шепотом, но достаточно громко заявила Мия. Стоящие справа и слева девчонки других взводов противно захихикали.
– Так ее и трахать-то некому! – развила тему Роза. – Все мужики посбегали, с таким-то характером!
– Взялся бы ты за это дело, Хуан? Восполнил бы пробелы? – заявила Паула таким серьезным голосом, что все просто покатились со смеху. Я сам чуть не закашлялся:
– Спасибо! Она немного… не в моем вкусе!
С этого тоже засмеялись, но уже тихо.
Начать с того, что "Капитошкой" ее прозвали с моей легкой руки. Да-да, такое здесь бывает – вроде бы имеешь официальный позывной, но за какие-то поступки приобретаешь совсем иное прозвище, которое цепляется похлеще официального. С моей подачи так здесь было "переименовано" человек пять, и новые прозвища в повседневной жизни практически вытеснили официальные. В том числе капитан-лейтенант Ортега, как ее зовут на самом деле. Злющая как сука, вечно недовольная! И я спросил однажды, без задней мысли: "Девчонки, что, Капитошка сегодня опять лютует?" Конечно, имел я ввиду ее капитанские погоны, но девчонкам настолько понравилось это слово, что они не слезли с меня живого, пока я не объяснил, что это – персонаж детской сказки из маминой книжки, оставшейся еще от бабушки, дочери первых русских переселенцев. Ожившая дождевая капелька, которая путешествует по лесу и чего-то там делает.
Капелька капелькой, но с того дня капитан-лейтенант Ортега так и зовется Капитошкой, и ничем это слово не выведешь. Кстати, за это она ненавидит меня отдельно, хотя, кажется, разве можно ненавидеть больше?
– Чико! Выйти из строя! – раздался ее гневный окрик. Я вздрогнул – не заметил, как она начала перекличку, и первыми в ее списке оказались мы.
Растолкав Сестренок, я сделал несколько шагов вперед, прижимая винтовку к себе, стараясь заразиться от оружия уверенностью и невозмутимостью.
– Ты опоздал, Чико!
– Так точно, сеньора! – вскинулся я, становясь по стойке "смирно".
– Почему?
– Полоса препятствий, сеньора! Кто-то усилил ее, поставил дополнительные снаряды!
– Это твои проблемы, Чико! – закричала она. Как будто если бы просто сказала, я бы хуже понял. – Вставай раньше, если не можешь пройти полосу за отведенное время!
– Я и так встал раньше, сеньора… – начал я, но получил хлестким ударом по скуле:
– Молчать!
Я благоразумно заткнулся. Но при этом сделал то, что не мог не сделать – ехидно-ехидно улыбнулся.
– Чего лыбишься?
– Я? – я удивленно посмотрел вправо и влево.
– Ну не я же!
– Вам кажется, сеньора! – Я вновь встал по стойке "смирно".
Да, здесь бьют, это норма. Но есть одно "но". Существенное. Бить можно только так, чтобы не вызвать последствий у подчиненного, и никак иначе. Приведу пример: та же Капитошка однажды выбила мне зуб. Это было в первые дни после поступления, когда я имел о местных порядках довольно смутные представления, и тем более смутные о понятии "дисциплина". Возможно, сам был виноват, не буду спорить. Но она мне его выбила, не рассчитав удар, и это ее косяк.
Через час мне вставили в медблоке хороший новенький имплантат (здесь работают просто превосходные врачи, мастера на все руки, все ветераны корпуса!). Еще через час на работу прибыла Мишель и вызвала Капитошку к себе, для разбора полетов. А еще через час имплантаты вставили Капитошке, два штуки. Естественно, сий факт попытались скрыть, но в здешнем террариуме "телеграф" работает настолько четко, это невозможно.
То есть она может меня бить, но только до тех пор, пока результаты ее ударов не отразятся на моем здоровье. А это… Как бы сказать поточнее… В общем, Толстый бил меня сильнее, гораздо сильнее. И обиднее.
Если близко воробей – мы готовим пушку!
– Играться вздумал, щенок?! – Шаг и новый удар. Мою скулу обожгло. Но палка о двух концах: она не может меня искалечить, но и я беспомощен перед нею. Если я уйду от удара, попробую увернуться – карцер. Прескверное место, надо сказать! (Да-да, разумеется я там побывал! И не однажды. Лучше уж по лицу!) Попробую заблокировать – телесное наказание. Вдобавок к карцеру. А это еще хуже. (Естественно, и это пробовал, могу сравнивать.) Если же попытаюсь ударить сам – утилизация. Без разговоров и скидок. С этим тут строго.
Потому я стоял, руки по швам, и скалился ей в лицо. Бьет? И флаг в руки! Но после каждого удара я буду скалиться еще и еще сильнее, на глазах у более чем сотни девчонок, и посмотрим, кому от этого будет хуже! С каждым ударом она будет терять остатки своего и так невеликого авторитета, я же приобретать славу рубахи-парня, протестующего против беззакония, на стороне которого все симпатии рядового состава этого заведения. Стану если не героем, то кем-то близким. А что протест? Наверное, на роду у меня написано, быть вечным борцом за справедливость. Школа, теперь корпус… И что-то подсказывает, это не конец логической цепочки.
Она сумела, остановилась вовремя, не успев создать мне ореола мученика. Я вообще поражаюсь таким людям: зная мою игру, понимая мои цели, она раз за разом ведется и старается ударить, как будто не понимает, что ничего этим не добьется. Но нет, для нее съездить по лицу или дать под дых – святое, пусть даже в ущерб репутации! Дура!
