Пепелище славы - Денисенко Ярослав (полная версия книги txt) 📗
- Хорошо, ушастый. Я подам знак, если вождь согласится на твои условия. И клянусь быть в этом честным.
- Отряд идет к пещере возле брода. Шенгар, Ришнар и мои товарищи знают ее.
Коротким кивком лучник дал понять, что условия приняты и разговор окончен.
Орки скрылись с глаз так мастерски, что эльфу со своим маскировочным плащом оставалось лишь горько вздохнуть им вслед.
Рассвет выдался холодным. Осень подступала незаметно, с каждым днем заявляя все больше прав на природу. С вечера небо затянули тучи, и мелкий моросящий дождик окончательно портил сомнительное удовольствие от ночного марша.
Тандегрэн плотнее запахнул полы плаща. Как эльфу, ему полагалось находить прелесть в любой погоде, но командиру упорно лезло в голову, что прелестен этот дождик может быть в одном случае: когда сидишь дома перед камином. Он был согласен даже на свой собственный дом. Необжитый, заросший паутиной и служащий пристанищем самым разным существам, от гусениц и жуков до гнездящихся птиц - и даже волчьего семейства, устроившего логово в корнях дерева-стены. Зверье заполонило дом, пока Тандергрэн десятилетиями скитался вдали от эльфийских земель и, пожалуй, обладало на это место едва ли не большими правами, нежели нерадивый хозяин. Но сейчас эльф с радостью предпочел бы неуютную звериную нору, в которую превратилось его жилище, окружающей морозге.
За сотню с лишком лет Тандегрэну довелось повидать не одну тысячу дождей. Но такого мерзопакостного, отвратительного, продирающего до самых костей, не встречалось ему до сих пор. Ни в родных лесах у южной оконечности полуострова, ни в человеческих землях, где эльф бывал неоднократно. Даже шторма, не стихающие над волнами, похоронившими Темную Твердыню, и те казались ласковыми, как теплые летние грозы, по сравнению с этой мелкой дрянью.
Чем можно было объяснить столь демонические свойства безобидного осеннего дождика? Лишь одним: Тандегрэну отчаянно не хотелось идти туда, куда призывали двигаться все возможные причины, от долга до банальной логики.
Объяснить, почему оно так происходит, Тандегрэн не мог даже самому себе. Конечно, Белондара он терпеть не мог все сто пятнадцать лет, которые был знаком с принцем. Но обязанности воина порой заставляли его совершать и более неприятные вещи, чем вытаскивать взбалмошных наследников престола из очередных приключений, которые те отыскали на собственную голову.
Положа руку на сердце, Тандегрэн вздохнул бы с немалым облегчением, сверни себе принц шею и упокойся навек. Вовсе даже не потому, что это приблизило бы к трону его самого - королевский титул Тандегрэн рассматривал как наивысшую разновидность служения народу, столь же ответственную, сколь почетную. Жизненная позиция и поведение принца глубоко оскорбляли воина и заставляли негодовать от мысли, что однажды судьба всех эльфов окажется в руках этого хладнокровного эгоиста.
"Тебя никто не заставлял возглавлять поисковый отряд, - строго напомнил себе командир. - Так что будь любезен исполнять принятый долг!"
- Элгиласт, - окликнул он идущего рядом мага, - убери-ка этот дождик. Не лучшая погода для прогулок.
- Я растрачу силы по пустякам, - высокомерно отозвался тот, - а они могут пригодиться во время боя. Но если это приказ…
- Это не приказ, это пожелание, - грустно вздохнул Тандегрэн.
Элгиласт равнодушно повел плечами и взглянул на небо. В считанные минуты дождь прекратился, а в стремительно растущих прогалах между туч показались тусклые утренние звезды.
Но лучше от того Тандегрэну не стало. Отнюдь. Почему у него такое отвратительное чувство, будто самые крупные неприятности этого похода только начинаются?
В юности ему пришлось участвовать в уничтожении орочьего отряда, обнаруженного на границах людских поселений. Такие же чудом уцелевшие осколки армии Темного Лорда, как и это Черное Солнце. Тогда, помнится, его постигло одно из самых жестоких разочарований молодости: орки оказались вовсе не ужасающими сверхсуществами, сражение с которыми требовало недюжинного умения и доблести. Воины повелителя Тьмы показались ему какими-то потрепанными и растерянными. Он шел совершать подвиг, а получилось что-то вроде работы гробовщика: необходимой, но печальной.
Может быть, орки и произвели на этого впечатлительного юношу, Ривендора, ужасающий эффект, но это вовсе не означает, что впереди засели невообразимые монстры, справиться с которыми невозможно.
Так с чем связано не отпускающее его гибельное предчувствие?
- Глядите, стрела! - воскликнул один из эльфов, идущих справа.
В стволе большого дерева, стоящего особняком от других, глубоко засела длинная стрела с контрастным черно-белым оперением.
Эльф, первым заметивший ее, подошел и попытался вытащить, но не тут-то было. Наконечник застрял в дереве так крепко, что с третьей попытки не выдержало и треснуло древко. Ничего не оставалось делать, как обломить его и в таком виде передать командиру.
Тандегрэн задумчиво вертел находку в руках. Было видно, что колчан владельца стрела покинула совсем недавно: даже не успела набухнуть от сырости.
- Орочья? - спросил Тандегрэн, обернувшись к Ривендору.
Тот молча кивнул. Лицо молодого эльфа оставалось спокойным, но таким бледным, словно его обладателя только что посетил призрак Темного Лорда.
Очередной неприятный сюрприз этого странного похода. Что это - случайность или намеренное предупреждение? И если так, предупреждение о чем?
Воин передал стрелу магу.
- Что скажешь? - спросил он.
- Скажу, что тварь, ее выпустившая, очень скоро отстреляется.
- Что они могли иметь под этим в виду?
- Иметь в виду? Это же орки! Что могут иметь в виду создания, тупее которых только каменноголовые тролли?
Тандегрэн с сомнением покачал головой. Негоже командиру открывать подчиненным свое замешательство. Но во всей этой истории что-то не сходилось, не клеилось одно с другим, только вот что?
Высокие, почти что отвесные скалы по обе стороны пути вызвали у Тандегрэна стойкое ощущение захлопывающейся мышеловки. Все военные трактаты как один гласили, что днем можно бродить хоть вокруг орочьей командной ставки - и это будет так же безопасно, как прогулка по зеленым полянам родных эльфийских лесов. Потому в больших кампаниях Темный Лорд редко посылал орков одних, без прикрытия других рас.
Его собственный опыт подтверждал то же самое: на солнечном свету оркам становилось так плохо, что те едва могли передвигать ноги, не то что сражаться. Из сорока двух орков, взятых в плен и привязанных к столбам на площади людского городка, до вечера едва дотянула половина, а к концу следующего дня в живых остались лишь шестеро порождений Тьмы, которых добили мечами.
Тандегрэн подозвал к себе командира десятка.
- По пятеро, с каждой стороны, - распорядился он. - Рассредоточиться и занять оборону.
Треть отряда рассыпалась по скалам. Внутри пещеры орки будут в своей стихии вечной темноты… Но Тандегрэн уже не мог унять разбушевавшейся подозрительности.
Тропа поднималась вверх через многочисленные завалы и, наконец, уперлась в открытую, словно двор крепости, широкую площадку. Естественным донжоном высилась посередине скала с пещерой. Перед входом громоздились безвкусного вида "украшения", составленные из костей, черепов и шкур, укрепленных на деревянной основе. Орочье понимание прекрасного скользило в каждой детали этих конструкций.
Как и следовало предположить, вокруг не было ни единой живой души. Дневное светило заставило своих черных тезок забиться по дальним щелям, оставив беззащитной эту превосходную природную крепость.
В который раз Тандегрэн заставил умолкнуть назойливое чувство тревоги и подал беззвучный сигнал. Два десятка эльфийских воинов размытыми тенями метнулись наверх к вражескому логову. Меч, надежный старый союзник, успокаивал своим присутствием в руке, внушал надежность и уверенность.
