Королева эльфов. Зловещее пророчество - Хеннен Бернхард (бесплатные книги полный формат .txt) 📗

Но когда кобольды раскопали руки и лицо Фальраха, лисьехвостый изменил свое мнение. Эльф далеко не везунчик.

Там, где одежда не защищала его, выглядел он не лучше Мадры. Его лицо превратилось в сплошную кровоточащую рану.

— Берите его с собой! — приказал Добон.

Группа воинов окружила эльфа и потащила. Они тянули его по песку, и, несмотря на то что обращались с ним довольно грубо, эльф не просыпался.

Никодемус осознал, что сейчас находится во власти серокожих. Не осталось никого, кто мог бы его защитить. Интересно, что они с ним сделают, если погибнут остальные?

Как оказалось, Добон выбрал направление правильно. Они достигли пещеры без происшествий. Сначала туда забрались все кобольды. На входе в пещеру лежало немного песка. Кобольды обнаружили детей, которых принесли Мадра и Фальрах, в целости и сохранности.

Последними вошли Эмерелль и тролль. И в тот же миг, как эльфийка переступила порог пещеры, буря взвыла за ее спиной, словно разъяренный зверь. Волшебная сила угасла. Никодемус взглянул на руки эльфийки и тут же отвел взгляд. Она останется калекой навеки. Ей не поможет заклинание, которое она сплела в Фейланвике, чтобы отрастить отрубленную руку. Поверженная королева никогда ему не нравилась. Она была высокомерной и жестокой. По мнению лу гина, в ней воплотились все плохие черты эльфийского характера. Но сегодня она самоотверженно принесла себя в жертву. Она была мастерицей в магии, и лисьемордый был уверен: если бы она хотела, то с легкостью и без потерь спасла бы себя и Фальраха. Быть может, это самое выдающееся качество хорошей королевы? Никогда не бросать в беде свой народ?

Эмерелль была немного не в себе. Боль и усталость совершенно истощили ее. Несколько женщин-кобольдов повели ее к нише в дальней части пещеры. Они пытались обработать ее руки, насколько это возможно.

Мадра опустился на колени прямо у входа. На миг застыл, тяжело дыша, а затем рухнул навзничь. Он едва не погреб под собой стариков, которые, совершенно обессилев, замерли неподалеку от входа.

Никодемус поспешил к товарищу. Он предполагал, что великан без сознания. Но это было не так. Его изуродованные губы шевелились. Из горла вырывались неясные звуки. Лутин попытался дать ему немного попить из своей тыквенной бутыли, но большая часть пролилась мимо губ. Наконец Никодемус оторвал от своей рубахи кусок, намочил водой и дал троллю лизнуть. Мадре удалось получить немного жидкости.

— Щен… ки, — выдавил из себя тролль.

Он повторял эти два слога, и Никодемус отчетливо слышал их, но прошло некоторое время, прежде чем он понял, чего хочет колосс. Лутин поднялся и пошел вглубь пещеры. Почти все дети пошли с ним, когда полулис задал вопрос. И это при том, что ребятня знала, как выглядит Мадра.

Они выстроились вокруг тролля в несколько рядов. Некоторые малыши расплакались. Даже они поняли, что дела Мадры плохи. Огарший мальчик, из тех, кого тролль отнес в пещеру, приволок маленький кувшинчик с жирной желтой мазью. Он осторожно стал наносить ее на раны тролля.

Мадра дрожал. Никодемус не был целителем, но он учился у Громьяна, а затем и у Ганды и понимал, что это значит. Тролль остывает. Он потерял слишком много крови и кожи. Тело не может больше удерживать в себе тепло.

Никодемус был очень тронут видом великана, беспомощно лежащего среди детей и сотрясающегося в лихорадке. Лисьехвостый откашлялся, чтобы никто не заметил, что он чуть не плачет.

— Ему очень больно? — спросила маленькая девочка со связанными в иглы волосами.

Лутин снова откашлялся.

— Он крепкий парень. Он может выдержать многое.

На лицах детей Никодемус увидел надежду. И проклял себя.

Какой же он идиот!

Девочка склонилась к голове Мадры.

— Ты слышал? Наездник драконов говорит, что все будет хорошо.

Как же взять свои слова обратно?

— Я…

Мальчик, наносивший мазь, мрачно посмотрел на полулиса. По крайней мере он понимал, что тут ничего не может быть хорошо.

— Он что-то говорит! — взволнованно воскликнула девочка.

Никодемус подошел поближе. Дыхание Мадры уже почти не ощущалось. Но он действительно пытался что-то сказать.

— Нед…

Что же это может значить?

— Нед… — Он слегка приподнялся.

Некоторые малыши отпрянули.

— Неделт..!

Старший из мальчиков-кобольдов принялся перерезать кожаные ремешки амулетов. Некоторые прилипли к окровавленным ранам.

Дыхание Мадры участилось. Наверное, он понимал, что ясно выразиться не получается. Что же может быть такого важного, что он готов был отдать ради этого последние силы?

Никодемус увидел, как мальчик отрезал костяной амулет с резьбой на нем. Кровь Мадры окрасила его кое-где в краснокоричневый цвет.

— Это принадлежит мне! — поспешно произнес Никодемус.

Маленький кобольд волчонком зыркнул на лутина.

— Конечно, поэтому он его и носит.

— Я дал ему поносить.

Мальчик держал амулет на ладони, поглаживая пальцами.

— Он пронизан магией. Гораздо сильнее, чем другие амулеты. — Голос ребенка звучал теперь благоговейно. — Это… — …мое! Отдай.

Мальчик казался скорее упрямым, чем мрачным. Было совершенно очевидно, что амулет пугает его. Никодемус требовательно протянул лапку над широкой грудью тролля.

— Лови!

— Нет!

Но было уже поздно. Маленький засранец решил повредничать. Он бросил полулису амулет. Тот пролетел по воздуху.

Вокруг кости образовался круг золотистого света. А затем артефакт исчез.

— Неделт, — прохрипел Мадра.

И теперь, когда было уже слишком поздно, Никодемус наконец понял. Неделт… Не делай этого! Вот что тролль имел в виду. Не делай этого!

О плюралистических группировках и других лексиконах

— Настоящим я обрисовал проблемы, которых следует ожидать. И я заявляю, что мои братья и сестры отреагируют на новые законы, впав в крайнее замешательство, — закончил свою речь Элийя.

В тронном зале замка Эльфийский Свет несколько мгновений царила тишина. Лутин говорил больше часа, и большинство присутствующих сановников из числа троллей уснули.

Но кобольды слушали внимательно. По цвету их аур было совершенно очевидно, что речь им по душе. Одно удивляло Скангу. Несмотря на то что Элийя очень подробно говорил о многочисленных недостатках законов, он ни разу не потребовал, чтобы они не вступали в силу. Не знавшие его могли бы предположить, что он смирился с неизбежностью нового законодательства. Но в это шаманка не поверила ни на миг.

Что-то в этих законах ему понравилось. Иначе он действовал бы совершенно иначе.

Сканга пребывала в нерешительности. Должна ли она уступить? С ее точки зрения, было желательно урегулировать вопросы. Таким образом правление троллей будет стоять на прочных ногах.

— Мой дорогой брат Элийя…

Сканга внутренне содрогнулась, услышав слова Гильмарака. Она надеялась, что продолжительные вылазки на охоту заставили его забыть об этой кобольдской болтовне. — …я несколько раз велел, чтобы мне прочли твои записки, и в «Кобольды, к свету!» ты сам требуешь перераспределения имущества немногих богачей и передачу их множеству бедных наемных рабочих из числа кобольдов. Именно это и произойдет, когда законы вступят в силу.

Было очевидно, что Элийя удивлен тем, что молодой король не только знает его заметки, но и может цитировать. Сканга испытывала смешанные чувства. То, что Элийю атаковали его же собственным оружием, развеселило троллиху, но то, что Гильмарак настолько хорошо понял точку зрения кобольдов, заставляло задуматься. Не пристало королю троллей разбираться в запутанных мыслях кобольдов!

— Я подразумевал под этим в первую очередь накопленные за столетия без приложения собственных усилий состояния, которые находятся во владениях княжеских домов эльфов. Если купец, подвергаясь большому риску, получает прибыль, это приемлемо. А знаешь ли ты эльфийских кузнецов, которые самостоятельно добыли золото, над которым работают?