Обитель духа - Погодина Ольга Владимировна (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Догадка молнией мелькнула в голове, ослепив своей важностью: у Ицхаль была пусть и очень сильно приглушенная, но аура рожавшей женщины!
Должно быть, он был неосторожен, потому что Ицхаль вздрогнула, просыпаясь, и резко села на кровати.
Горхон не мог быть столь глуп, чтобы посчитать, что она его не обнаружит, и попытаться исчезнуть незамеченным.
Вместо этого он предпочел максимально скопировать позу, в которой оставил свое тело: так двойника можно сделать наиболее плотным. И смерил жрицу с ног до головы.
В ее лице что-то дрогнуло, прорезавшись медленной, ленивой, издевательской улыбкой:
– Так вот чем развлекается настоятель школы Омман бессонными ночами, – и Ицхаль выгнула великолепную бровь.
– Это, кстати, оказалось… гм… увлекательно. Мои комплименты, – нахально улыбнулся Горхон. – Но я здесь не за этим.
– Тогда зачем? – Ицхаль все же набросила волосы себе на грудь, скрыв свои интимные прелести, и обняла руками гладкое колено с раскованным и слегка задумчивым видом: так, должно быть, она болтает со своими служанками.
– Князь поручил мне узнать, с какой целью двойник-цампо его сестры разгуливает по его покоям и подслушивает не предназначенное для чужих ушей. – Это было едва ли одной четвертью правды, но чистая ложь всегда видна для магического взора… и уха. Ицхаль, быть может, не настолько сильна в магии, как он, но далеко не дура.
– Не думаю, что князь смог сам заметить такие… сложности, – медленно процедила Ицхаль. Теперь ее глаза смотрели прямо на него, блестящие и бездонные, как хризолит. – Разве что кто-то ему в очередной раз нашептал…
– Брось, жрица. – Горхон позволил себе быть слегка презрительным. – Я был там, с ним, когда ты баловалась своими возможностями. А это ведь было чистой воды баловство, не так ли?
Ему показалось – или ее щеки слегка порозовели?
– Возможно, – холодно произнесла она. – Но это не объясняет твоего появления в моей спальне.
– А я и не должен был тебе ничего по этому поводу объяснять, – любезно улыбнулся Горхон. – Если хочешь, можешь обратиться к князю с жалобой на меня. Я уверен, он примет во внимание все… имеющиеся обстоятельства.
– Ублюдок, – яростно прошипела Ицхаль. Ну конечно, попробуй она хотя бы заикнуться об этом, брат первым заклеймит ее как шлюху, нарушившую обет. И воспользуется поводом сместить ее с поста – если не казнить. Какое-то время Горхон забавлялся ее бессильной яростью.
– Убирайся, – наконец она взяла себя в руки, ее лицо стало бесстрастной маской. Более не заботясь о своей наготе, она гибко поднялась с постели и подошла ближе. Ее волосы стекали по спине и плечам прямыми блестящими прядями, прикрывая тело и спускаясь гораздо ниже бедер.
– Ну зачем же столько злости, княжна. – Горхон уже чувствовал, что перебарщивает, но не мог остановиться, – столь пикантная ситуация щекотала ему нервы.
Это было лишним: с губ Ицхаль сорвался гортанный выкрик заклинания. С такого расстояния Горхон не успел отклониться и разряд попал прямо в него, мгновенно лишив двойника всей энергии. Он снова оказался в своей комнате и чувствовал себя так, словно кто-то со всего маху дал ему под дых. Судорожно глотая воздух, Горхон мысленно проклинал свою глупость: залюбовавшись собой (или ею?), он подпустил жрицу слишком близко. А с магами такой силы не шутят. Хорошо, если он отделается наутро одной головной болью…
Он заставил себя добрести до своего ложа, затканного пурпурными цветами, и упал на него, сжимая руками голову, которую будто медленно охватывало раскаленным обручем. Никакие снадобья сегодня не помогут ему. Ах, беловолосая ведьма!
Но до чего хороша! Несмотря на раскалывающуюся голову, она его взволновала – его, Горхона, который в своей жизни еще ни разу по-настоящему никого не вожделел (ибо, стоит отметить, между удовлетворением плотского желания и вожделением та же разница, что между огнем в очаге и лесным пожаром). Как это странно и неожиданно! После стольких лет осторожного сосуществования…
Продолжая прижимать руку к голове, Горхон довольно улыбнулся, вспоминая ее длинные пальцы, охватившие колено, струйки белых волос, широко распахнутые глаза цвета мха…
«Ты рожала, моя снежная ургашская кошечка. Это меняет все, совсем все в текущей картине мира, моя дорогая. И теперь, хочешь ты этого или нет, – ты моя. Моя».
Ицхаль подошла к окну, оглядела пустынную площадь и машинально закрыла ставни. Затем подняла небрежно сброшенный на пол просторный темный балахон настоятельницы и скользнула в него: все равно ей сегодня скорее всего заснуть не удастся, да и горы на востоке уже начинают розоветь. Ее длинные пальцы привычно разделили волосы на пряди и проворно заплели длинную косу, отбросили за плечо.
Она все еще чувствовала на себе взгляд этого ублюдка Горхона – наглый, животный, жадный, он ощущался на теле, как ожог. И смешивался с осознанием собственной вины. Двойной. Во-первых, потому что она поддалась глупому любопытству и всколыхнула подозрения брата. Во-вторых, что не придала этому достаточно значения и не озаботилась мерами предосторожности.
Сказать по правде, в тот день все вылетело у нее из головы. Ни тогда, ни позже она не могла больше думать ни о чем другом, кроме того, как в темноте ее лучшая сновидица Сурге выкрикивала имя ее сына. Это значило, что он до сих пор жив.
И в такой момент так выдать себя! Ицхаль скрипнула зубами и подошла к своему рабочему столу, провела пальцами по гладкой поверхности. Несколько дней назад двое послушников (школа Гарда считалась женской, но некоторые монастыри принимали послушников-мужчин) были неожиданно для себя вызваны к Верховной жрице. Пожертвовать сновидицей она не решилась, посвящать лишних в это тайное и грозившее ей смертью дело было неразумным, и она отправила с послушниками Элиру, наврав им с три короба о знамении, туманных предсказаниях древних жриц и некоем источнике силы, который они должны отыскать в северных степях. Монахи удалились, дрожа от ощущения собственной важности, и поклялись хранить страшную тайну даже в мыслях во имя блага Ургаха и всего человечества.
Элира тоже не знала обо всем. Она знала о том, что Ицхаль Тумгор с помощью старинных свитков Желтого Монаха все эти годы что-то ищет. Знала, что сновидица ночь за ночью принимает свое снадобье, и вслушивалась в ее бессвязные слова. Возможно, какие-то кусочки головоломки у нее и есть. Но не все, далеко не все. Она даже не знает, что Илуге – человек.
Ицхаль не стала ей давать больше информации, чем следовало. Она велела Элире найти и доставить Илуге в один из удаленных степных монастырей школы Гарда, где настоятельницы всегда имели надежный и тайный способ связи с ней. И ждать.
В любом случае путешествие им предстояло нелегкое и опасное. Ицхаль позаботилась, чтобы оба послушника имели лучшие рекомендации настоятеля по боевой технике. Элира и ее сопровождающие выехали из Ургаха не по Дороге Процессий, а малоизвестной горной тропой в верховьях реки Лханны, глухой ночью, снабженные золотом, теплой одеждой и запасными лошадьми. При себе у Элиры была грамота, дававшая ей права требовать неограниченной помощи у всех монастырей школы, которые могут встретиться ей на пути. И устное наставление применять ее только в крайнем случае. Она обняла свою верную наперсницу, скрывая тревогу, и их поглотила ночь, а Ицхаль оставалось только изо всех сил натягивать железную узду своей воли на нетерпение, надежду и безумный страх, завладевшие ею.
Ицхаль вздохнула и присела за стол, устало подперев голову руками. К сожалению, пока она не могла использовать Сурге: после сильных прорывов бедняжка сновидица очень сильно истощалась, а после последнего случая даже заболела. Ицхаль сама выхаживала девушку, в очередной раз поражаясь, как мог столь редкий, сверхъестественный дар появиться у дочери шлюхи из Ринпоче, небольшого городка на крайнем западе, места не слишком великолепного.
Хотя… учение школы и этому давало объяснение. Возможно, что за полторы тысячи лет существования княжества Ургах и магических практик магия здесь, должно быть, пропитала даже камни и могла начать жить своей собственной жизнью, искать свои собственные воплощения. Как сказано: жизнь есть свет, и свет есть жизнь, и свет есть во тьме, и тьма в свете…
